она же не возьмется. А думать, что она по туристической визе прибыла смотреть Олегову Могилу, у меня пока нет оснований. Хотя ты можешь проверить в Миграционной службе. На всякий случай.
Ванька смотрел на меня с уважением и даже с некоторой завистью: еще бы, у него даже ничто не шевельнулось по этой части! А у меня предположение с каждой минутой перерастало в уверенность:
— Да поймите вы, — говорила я окружавшим меня умным и знающим мужчинам, — не бывает такого, чтобы в одно время и почти в одном месте ползали две одинаковые змеи, которым тут вообще быть не полагается! А поставьте себя на место преступника: если он знает, что в чью-то подпольную коллекцию доставили эфу, и в случае кражи владелец побоится ее искать с милицией, это же идеальный вариант! Клиент умирает, змея уползает осваиваться на новом месте — интересно, как ей тут покажется? И никаких следов, никакой связи! Это не оружие, даже если ее поймают, как докажешь, что именно эта кусала? ДНК разве что, да и то я не знаю, на яд это распространяется или нет?
— То-то и оно, — мрачно сказал начальник местного угрозыска. — Стоп! Это, выходит, по Ладоге теперь ползает смертоносная азиатская змея, и до наступления холодов людям будет угрожать опасность? А там ребятишки босиком бегают! Надо же объявить в поселке!
Эффект получился обратный: вездесущие мальчишки, вооружившись чем попало и наскоро соорудив себе из полиэтилена какие-то обувки наподобие тех, что носит химзащита, ринулись на поиски азиатской змеи, которая, по всеобщим предположениям, должна была каким-то непостижимым образом ползать своим знаменитым боковым ходом где-то поблизости от Могилы. Энтузиазм новоявленных змееловов не остудило даже появление у кургана милицейского поста — ребята попросту обходили мента стороной и рыскали по траве в поисках аспида. Книги о ядовитых змеях, особенно с картинками, стали просто нарасхват. Старую Ладогу охватил настоящий змеиный бум — не виданный здесь, наверное, с самой смерти Вещего Олега.
Тем временем Шестопалов рыскал по поселку в поисках свидетелей, которых, естественно, не было. Алиби Рината никто подтвердить не мог — да он, собственно, и не пытался представить хоть какое-нибудь, пусть даже самое паршивенькое. Так, буркнул, что гулял по окрестностям, а потом пошел по записке Олега на встречу. Разумеется, взаимопониманию со следователями это никак не способствовало. Побеседовал участковый и с Ингой — она все утро провела с ребятами: читала книжки в камералке, потом они ходили купаться и так далее. Никого и ничего она не видела, а по поводу смерти Олега даже выразила что-то похожее на сожаление. Мы с Лизой слышали, как Шестопалов спросил ее насчет Рината и его отношений с Олегом и как Инга ответила очень неопределенно — мол, она мало обращает внимания на чужие отношения.
А потом вдруг, оглядываясь по сторонам и теребя полы клетчатой мужской рубашки, завязанные узлом на талии, вдруг спросила.
— Иван Григорьевич, а там ничего подозрительного не нашли на месте? — И понимающе вздохнула, услышав его отказ комментировать ход следствия.
Немного позже я слышала, как Таня похвалила обновку Инги, а та беспечно ответила, что это она, мол, взяла поносить у Рината, у него много красивых. Выло даже где-то забавно, как она гордилась своим правом публично щеголять в вещах парня, на которого заглядывались многие студентки. Пусть даже сейчас на него гораздо внимательнее заглядывались следователи. А Инга просто упивалась своими успехами у противоположного пола и еще тем, что все видели эти успехи и ничего не могли этому противопоставить.
Стоя на крепостной стене, я рассеянно смотрела на Волхов и раздумывала обо всем, что случилось за последние дни. Все вокруг меня — и Лизка, и Шестопалов, и представители районной милиции, похоже, вполне определились с кандидатурой главного подозреваемого и теперь зорко следили за Ринатом. Милиционеры подозревали его всерьез и теперь выискивали где могли основания для поездки в суд — за санкцией на арест аспиранта, а также для его дальнейшего уголовного преследования. Но основной подозреваемый вел себя по-прежнему спокойно, даже, можно сказать, хладнокровно. Скрываться он пытался, подозрительных поступков не совершал (к великому сожалению следователей), своего поведения в отношении Инги и прочих не менял. На наводящие вопросы милиции не отвечал и только грустно оглядывался по сторонам. Мне почему-то не хотелось верить, что он и есть вероломный убийца, лишивший жизни молодого парня из-за глупой ревности, к тому же сейчас он был не очень похож на ревнивца, довольного удачным убийством соперника.
— Говорят, созерцание воды умиротворяет и помогает человеку принять взвешенные решения, не поддаваясь эмоциям и чужому мнению. Одно плохо: передозировка приводит к мыслям о никчемности бытия и, следовательно, к депрессии, — вкрадчиво и немного назидательно произнес у меня за спиной мужской голос.
Я оглянулась и узнала реставратора Игоря — гибкого худощавого человека лет тридцати пяти, со шрамом на щеке и глубоко посаженными большими голубыми глазами. Я уже собиралась надменным тоном ответить, что не нуждаюсь в его бестактных комментариях моих действий, но все же решила не осквернять конфликтами историческое место. Тем более собеседник всем своим видом демонстрировал, что настроен дружелюбно.
— Меня зовут Игорь, — улыбнулся он, протягивая мне худую загорелую руку. — Я реставратор, работаю здесь второй год. И раньше приезжал, меня тут хорошо знают.
Я рассеянно кивала, по-прежнему осторожно улыбаясь.
— Наверное, вы сейчас думаете о том же, о чем и все в нашей экспедиции: странная история, правда? Жизнь — непонятная штука. Казалось бы. молодой парень, полный сил, и вдруг такой нелепый и несовременный, что ли, случай… Никого рядом, и все! А ведь был такой энергичный мальчишка, с амбициями, сколько всего мог наворотить… — Я уловила в его голосе нотки сарказма. — А вот Олега нет, а мир не обрушился, люди дальше живут, влюбляются, ссорятся, получают зарплату…
— И даже совершают преступления, — оборвала я этот сентиментальный спич. Рассуждения о бренности бытия совершенно не вписывались в мои планы. В то же время мне очень хотелось выведать, не знает ли он чего интересного об этом преступлении.
Он смотрел на меня как-то- испытующе: неужели обиделся за прерванный полет мысли и теперь прикидывает, заслуживаю ли я дальнейшей беседы? Я приготовилась сказать что-то анестезирующее, но он опередил меня и спросил:
— И тем не менее вам не кажется странным, что милиция придает слишком много внимания этому несчастному случаю? При том, что причина смерти совершенно очевидна?
Я пожала плечами:
— Ну, а как же! Ведь по закону при обнаружении трупа надо провести очень тщательные проверки…
Встретив недоверчивый взгляд собеседника, я замолчала.
— Неужели у них есть другие мнения о случившемся? — Заинтересовался он. — О том, что было причиной смерти?..
Я с легким сердцем напомнила правду:
— Да это, мне кажется, все уже знают! Раз его змея укусила, стало быть, он сделал ей что-то неприятное. А что именно, мне трудно представить.
— Я в психологии гадюк не разбираюсь. И милиция тоже не разбирается, к сожалению…
Он тихо фыркнул, и я решила перехватить инициативу, спросив:
— А почему вас волнует мое мнение? Или вы проводите социологический опрос по этому поводу?
Он засмеялся, слегка запрокинув голову:
— С этой ролью отлично справляется Маша Крикунова. У нее и фамилия подходящая. А ваше мнение меня интересует потому, что вы не член экспедиции и смотрите на ситуацию со стороны.
Я прикинулась дурочкой:
— Вы знаете, это трудная история. Особенно для меня, ведь я всего лишь переводчик и ничего не понимаю ни в раскопках, ни в змеях, ни в преступлениях.
Игорь смотрел на меня с подозрением. Я никак не могла понять, чего он от меня добивается: наверняка он что-то знает об этом преступлении или, по крайней мере, думает, что знает. Более того,
