Шутка как видно понравилась Гвоздю. Он улыбнулся.
– А ты, я смотрю, крутой. Это хорошо. Крутые парни всегда в цене. Глебов сказал, что ты в одиночку ломанулся на пятерых чурок? – проговорил Гвоздь.
– Аркаша, да он знаешь… – начал, было, прапор давать свою характеристику Федору, но Гвоздь тут же осадил его, заставив закрыть рот.
– Помолчи. Дай человеку самому рассказать о своих подвигах. Тебя я знаю, а его еще нет, – говоря все это, Гвоздь внимательно смотрел на Федора. Другой бы на его месте смутился от такого жесткого взгляда, но Туманов нет. Пару минут они вот так смотрели друг другу в глаза, как это бы делал вожак стаи, встретив претендента готового ради лидерства вступить с ним в нелегкую схватку. Потом Гвоздь улыбнулся и, не выдержав, перевел взгляд на прапорщика, поторопил Федора:
– Ну, так я жду. Говори.
По сути, Гвоздь сейчас уступил ему, отведя глаза, и Федор это понял. Также поняв и другое, Гвоздю его настойчивость не понравилась. Он привык к полному и безоговорочному подчинению своей братвы. Но и уступить ему Федор не мог. Тогда бы это означало, что он готов на роль шестерки, каковыми были те молодые парни, снующие как муравьи вокруг, пока они сидели в кафе. А Федору надо было непременно попасть в ближайшее окружение бывшего вора. Да и разве он, согласно легенде, парень из далекого города Омска, может вот так сразу стать лидером преступной группировки? Может быть такое и произойдет, но не вот так сразу. Кажется, и сам Гвоздь, понимая это, смотрел на Федора уже не так жестко.
– А чего рассказывать-то? – проговорил Федор так, словно подобные налеты со смертельным исходом были для него делом обычным.
– Ну ты же наверное, понимал, что у нас тут все поделено, и кому-то может очень не понравится, что ты протянул руки к их деньгам, – сказал Гвоздь.
Федор безразлично хмыкнул.
– Ты имеешь в виду, воров, которые контролируют районы? – спросил он.
Гвоздь кивнул.
– Их самых.
– А мне плевать. Я не собака, чтобы питаться отходами. И мне нужно свое место под солнцем, – сказал с некоторой гордостью, достал из-за пояса «ТТ» и положил его на стол. – Пока у меня в руках мой верный дружок, мне ничего не страшно.
Увидев пистолет, Гвоздь изменился в лице. Не ожидал, чтобы этот парень вот так, на глазах у всех вздумал побахвалиться своей игрушкой.
А прапорщик Глебов так и вовсе побледнел, закрутил головой по сторонам.
– Убери. Сдурел что ли? – зашипел он на Федора.
Туманов как бы нехотя засунул пистолет себе за пояс, прикрыл рубашкой, и заметил, как сразу четверо пареньков внезапно приблизившихся к их столику, тут же отошли, заметив кивок Гвоздя. Тот дал им знак, что все в порядке. Но видно он и сам любил риск, поэтому выходка Туманова понравилась ему, развеселив. Он улыбнулся.
– Не боишься вот так по городу ходить с паленым стволом? Ты же из него четверых чурок положил. А ну, как менты? – спросил он весело.
Федор допил пиво, отставил пустой стакан.
– Если надо, я и их положу.
Гвоздь удовлетворенно кивнул.
– Ладно. Теперь ближе к делу, – проговорил он уже без улыбки. – О налете на автосервис мне известно. Скажу честно, вот так сунуться к чуркам, мог или шибко отчаянный человек, или последний псих.
– Ну и кто я, по-твоему? – глядя в глаза Гвоздю, спросил Федор. Гвоздь внимательно посмотрел на него.
– По-моему, на психа ты не похож. И насчет места под солнцем, ты это хорошо сказал. Я уважаю парней, кто думает также, потому что и сам я такой. Думаю, мы с тобой подружимся, и я смогу тебе доверять. Но для этого, мне надо тебя посмотреть в деле.
– Аркаша, ты в нем сомневаешься? – встрял в разговор Глебов.
Гвоздь холодно глянул на прапора.
– Заткнись, Глеб. Иногда я даже сомневаюсь в людях, которых знаю. А этот парень – из Омска. Там жил. Там сидел. Так ведь? – спросил он у Федора.
В подтверждение сказанного Гвоздем, Федор кивнул. А Гвоздь сказал:
– Вот видишь. Он согласен со мной. Только давай без обид? – предложил Гвоздь. – Если с чем-то не согласен, у тебя есть время отказаться. Потому что потом мы с тобой будем уже связаны одной веревочкой. Думаю, ты понимаешь, что это такое? То есть повернуть тебе уже будет нельзя.
Федор кивнул. Пока все шло так, как задумывалось.
– Я все понимаю, и на твоем месте я поступил бы точно также. Я согласен.
Гвоздь протянул Федору руку, с особой теплотой пожимая ее.
Федор улыбнулся. Подумать не мог, чтобы вор в законе, пусть и бывший, станет вот так пожимать руку ему, майору оперу. Знал бы об этом сам Гвоздь. Интересно, какова бы была на это его реакция.
– Ты вот чего, – сказал Гвоздь на прощанье, – поживи пока у Глеба. Глеб ты не против? – спросил он у прапорщика.
Прапорщик пожал плечами, покосившись на Туманова. Конечно же, он был категорически против, но вида не подал, сказал:
– Пусть поживет. Не на улице же ему кантовать.
Гвоздь на это кивнул.
– Правильно. А потом мы тебе подыщем хату. Купи себе сотовый, чтобы всегда быть на связи. Как понадобишься, чтобы я мог тебя вызвать. Ну если тебе все понятно, тогда до вечера. Вечером часиков в девять подгребай сюда же. А сейчас извини, мне некогда, – сказал Гвоздь и, не прощаясь, ушел.
Федор видел, как он подошел к красному «Форду», сел в него и машина сразу же уехала. Минут пять после ее отъезда растворились и парни, кружившие коршунами возле кафе.
Расплатившись за пиво, Федор встал.
– Ну пошли что ли? – сказал он прапору. Тот вскочил из-за стола, проглатывая не дожеванного копченого леща.
– Куда? – спросил Глебов.
– К тебе, конечно, – сказал Туманов, не заметив особой радости на лице прапорщика. – Знаешь, наверное, пару деньков мне и в самом деле придется пожить у тебя. Думаю, Гвоздь пошлет кого-нибудь из своих пацанов последить за мной. А точнее, за твоей хатой, чтобы знать, у тебя ли я живу.
Глебов вздохнул.
– Ох, сколько всего свалилось на мою бедную голову. Ладно. Пошли.
Они вышли из-под тента, служившее крышей летнего кафе, и направились в сторону метро. Чуть обернувшись назад, Федор увидел парня лет двадцати с небольшим, который, не торопясь, топал за ними по тротуару, делая вид, будто увлечен разглядыванием рекламных щитов. На самом же деле старательно не выпускал из поля зрения Глебова с Тумановым.
– Вот так. Как я и думал, за нами уже «хвост», – предупредил Федор прапора, чтобы тот не очень-то распускал язык. Глебов хотел обернуться, посмотреть, но Федор запретил, посоветовав не делать этого.
– Не надо. Пусть парень будет уверен, будто мы не догадываемся о слежке. Так что, вперед, Глебов. Раньше говорили, к победе коммунизма. А теперь уже и не знаю к чему, но сворачивать нам с тобой нельзя. – Говоря так, Федор думал о том, что как правильно он поступил, запретив Греку следить за ним. Его усатая рожа наверняка бы не осталась не замеченной молодчиками Гвоздя. И не известно, чем бы все закончилось.
И стоило Туманову об этом подумать, как Глебов удивленно произнес:
– О, капитан Греков.
Федор глянул вдаль и почувствовал нестерпимое желание врезать Греку по усатой роже. Грек все же не удержался, чтобы не подстраховать своего майора. Проскрипев от злости зубами, Туманов покосился по сторонам, отыскивая черную «Волгу», но так и не отыскал. Хотя вряд ли без Ваняшина этот усатый долбак
