– Зачем вам за ней следить? – спросил Туманов.
Иса вздохнул.
– Всех подробностей я не знаю. И Хобот не знает. Алик сказал, что она с бывшим директором магазина Романовским, присвоила партию ювелирных изделий из золота на большую сумму.
Федор с Греком переглянулись.
– Теперь понятно, за что убили Романовского, – сказал Федор Греку, потом предложил Исе: – А теперь последний вопрос. Ты называешь нам фамилию человека, который стоит над всеми вами. Ну, не тяни. Его фамилия – Барков. Вор в законе – Барик.
Федор увидел, как Иса затрясся.
– Я … я вам этого не говорил.
– Боишься? – усмехнулся Туманов. Иса отрицать не стал. Сказал:
– Боюсь. Потому что от этого человека нельзя спрятаться нигде. А здесь у вас он тем более меня достанет.
– Ну уж так и достанет. У нас он тебя не достанет. Не боись, Исаев.
Но, как оказалось, Исаев был иного мнения на этот счет.
– У него везде свои люди. И даже в вашей мусарне есть.
– И даже у нас? – нетерпеливо переспросил Грек, словно ожидал услышать от Исы конкретные фамилии. Но не услышал. Иса вздохнул.
– А что у вас тут все такие неподкупные? – в свою очередь спросил Иса. Грек глянул на Федора. Отчасти Исаев был прав. Дерьма везде хватает. И почему его не должно быть у них.
Когда Ису увели в изолятор временного содержания, Грек сказал:
– Ну что, Николаич, возьмемся за Баркова?
Но Федор отрицательно покачал головой.
– А что ты ему предъявишь? У нас есть доказательства его причастности к убийству Романовского?
– Ну, Николаич…
– Нет. Брать его пока рано. Надо установить за ним оперативное наблюдение. Хотя сделать это будет весьма и весьма непросто. Он авторитетный вор в законе. А к таким подбираться надо очень осторожно. Скажи, Сан Саныч, ты когда-нибудь охотился на глухаря?
– Какое, – отмахнулся Грек. – В детстве с рогаткой на воробьев. И то пару раз. Отец увидел, дал по ушам, и сразу охота отпала.
– Ну, понятно. А мне доводилось. Так вот во время глухариного тока, охотник подходит к птице, пока та поет и не чувствует опасности. Так и тут, мы можем подобраться к Баркову, пока он не чувствует опасности. А если почувствует, то нам ни за что его не взять. Вор сам никуда не влезает. Он только руководит, заправляет всем. Но взять нам Баркова за жабры надо. И надо подумать, как это лучше сделать.
Грек призадумался. Правильные вещи говорил майор Туманов. Только как им подобраться к этому Баркову, ни Туманов, ни Грек не знали.
Барик молча выслушал своего телохранителя Алика, и лишь когда тот замолчал, пересказав вору все до мельчайших деталей, посчитал нужным уточнить:
– Значит, Глебушка отошел в мир иной?
Алик кивнул.
– Отошел. А девчонка осталась жива, – сказал охранник, внимательно следя за каждым движением вора. Видел, как на лице вора появилась недовольная гримаса.
– Плохо. Сработали вы грязно. Поляки наверняка будут интересоваться этим делом. И могут узнать, что на Глеба совершено покушение. А если узнают, больше не захотят иметь с нами дела. Будут искать другие каналы сбыта. И тогда мы разоримся. Ты хоть это понимаешь? Я тебе доверил такое дело… А ты не справился…
Старик схватился за сердце. Алик быстро подбежал к холодильнику, где стоял пузырек с корвалолом.
– Я все понимаю. Но чисто мы сработать не смогли. Вмешались менты. Карась позвонил в дверь…
– Этот гребанный Карась! Он что продался? – возмутился вор.
– Не думаю, – сказал Алик, принимая из руки вора пустой стакан. – По-моему, менты следили за Шкультетским. Или за подружкой майора. Я не вправе обсуждать ваши решения, но мне кажется, это не удачный выбор, прикончить ее вместе со Шкультетским.
Вор призадумался. Похоже, теперь он и сам уже думал также, поэтому принял замечание своего охранника с невозмутимостью. Но сейчас его беспокоило и другое.
– Надо что-то делать с нашими мальчиками. Оставлять их в камере нельзя. Опера могут развязать им языки. Ты вот что, Алик, иди в коридор. Мне надо поговорить с одним человеком, – сказал вор, доставая из кармана свой сотовый.
Алик, как безропотное существо, молча кивнул и вышел.
Увидел в конце коридора Лину. Девушка стояла у окна, смотрела на вечерний город и курила. Алик подошел к ней, достал тоже сигарету.
– Что, выгнал тебя, как собаку? – съехидничала девушка, откровенно насмехаясь над лакейской должностью Алика.
Сначала Алик хотел промолчать, но уж очень задели его слова Лины.
– Дура! Он мне платит. И платит хорошо.
Не глядя на него, девушка кивнула. Причем, на ее лице отразилось такое пренебрежение, что Алик разозлился.
– А ты сама-то… Посмотри на себя. Спишь с ним. Ублажаешь старичка. Когда кругом полно молодых. Как это, по-твоему, называется? Молчишь? Конечно, ты у нас благородных кровей и проституткой себя не считаешь?
Девушка резко повернулась и так взглянула на Алика, что у того сразу закрылся рот.
– Запомни, говнюк. Я не проститутка. Нет. И когда-нибудь ты в этом убедишься. А может, и нет, – сказала она, вдруг уже повеселевшим голосом, притушила окурок и пошла в комнату.
– Я не знаю, в какую игру ты играешь, но я как-нибудь скажу Юрьичу… – бросил Алик ей в спину.
Взявшись за ручку двери, Лина обернулась.
– Я играю только в опасные игры, мальчик, – сказала и хлопнула дверью, отчего Алик разозлился еще сильней.
– Вот, сука штопанная! Забыла, как я тебя драл во все дырки. Подстилка. Чистюлю из себя строит, – проговорил он, с наслаждением ожидая того момента, когда эта сучка надоест хозяину. Тогда Алик отдаст ее на круг. И ее будут драть все, кому не лень. А потом ее закопают. Закопают живьем. Но перед тем, как засыпать ее личико землей, Алик помочится на него. За все ее подковырки, унижения, которые она отпускала ему с тех пор, как стала любовницей Баркова.
– Погоди, сука!
Лина лежала на кровати, уткнувшись головой в подушку, и плакала. Слышала, как в комнату тихонько вошел Барков, позвал ее:
– Линочка? Ты спишь, детка?
Алик стоял в коридоре возле двери. Хотел сказать, что эта противная девчонка, скорее всего, притворяется. Не могла она заснуть так быстро. Только что стояли с ней в коридоре. И вдруг ее сморил сон. Но разочаровывать хозяина не стал. И так уже не раз замечал, стоило ему заговорить о Лине то, что не нравилось старику, как тот сразу же делал ему строгое замечание. И охранник больше отмалчивался.
Лина нарочно притворилась спящей. Не хотела, чтобы Эдик увидел ее заплаканное лицо.
– Ну, спи, детка. Спи, – заботливо прошептал Барик и тихонько закрыл дверь. Потом сказал, рядом стоящему Алику:
– Сейчас мы с тобой поедем на одну встречу. Поедем вдвоем. Машину поведешь ты.
– Хорошо, Эдуард Юрьевич, – сказал Алик, в ожидании дальнейших распоряжений. И они последовали. Сначала вор зашел в свой кабинет, потом вышел оттуда с бумажным свертком. Алик догадался, это были деньги. Уложив сверток в карман, вор глянул на дверь спальни. Лина не вышла его проводить. Вор потоптался у двери, посмотрел на часы.
– Ну пошли. Этот человек ждать не любит, – сказал Барков, поторапливая своего охранника.
