— Я жду, — повторила Маша так же негромко. — Не забудь сумку.
— Я не поеду, — хрипло сказал Юра.
— Что значит — не поеду? — Машин голос взлетел выше. На лице появилось изумление.
— Я не вернусь!
— Как это — не вернусь?
— Это значит, что остаюсь здесь.
— Совсем спятил? — Маша бросилась к Юре и схватила его за руку. — Остается он! Да ты пьяный! — Она отшатнулась. — Мерзость, мерзость! Еще не хватало, чтобы ты пить начал! Ты же знаешь, я не выношу водки! — От возмущения она ткнула мужа кулачком в спину.
— Я не вернусь, — повторил он громче. — Поняла? Я никогда с тобой жить не буду!
— Пьяница! — голос Маши сорвался на визг. — Ты забываешь, что у тебя семья, ребенок! И ты хорош! — Она повернулась к брату. — Почему позволяешь ему пить? Он же слабый!
— Успокойся, — ответил Павел. — И отстань от него. Никто не пил. Иди домой, завтра поговорите. Уже поздно.
— Я не уйду без него! А от тебя не ожидала! Брат называется. Это ты во всем виноват! Тебе все равно, а у него семья! Пошли, Юрик! — Она дернула мужа за руку.
— Да подождите, зачем же так? — встрял Степан, все еще стоявший на пороге с чайником. — Можно же по-хорошему… Ну, пришел мужик посидеть с друзьями… моя меня отпускает, например.
— А вы не лезьте! — парировала Маша. — Знаю я ваши посиделки! Водка и бабы!
— Где бабы? — завелся Павел. — Где ты видишь баб?
— Откуда я знаю, может, прячутся в доме!
— Ненавижу! — закричал Юра, выдергивая у нее руку. — Ненавижу! Подохну, а не вернусь! Подохну! — Он вдруг закрыл лицо ладонями и зарыдал.
— Иди, Маша, — Павел встал из-за стола. — Уходи.
— Не уйду! — уперлась сестра. — Пусть он тоже уходит.
— Что за шум, а драки нет? — раздался бодрый голос из кустов, и на сцену выбрался бывший прокурор Гапочка. На сей раз без ружья, но, по своему обыкновению, в высоких резиновых сапогах.
— Северинович! — обрадовался Степан. — Щас и драка будет. Подгребай!
— Что тут у вас? — строго спросил бывший прокурор, поднимаясь на веранду. — Почему шумим, людям спать не даем?
— За Юрой жена явилась, — объяснил Степан. — А он не хочет идти домой.
— Не хочет идти домой? Это нехорошо. Юра не прав. Женщина приехала из города, она беспокоится за семью. Как вас зовут? Я видел вас здесь и раньше, но не имел чести…
— Маша. Вы хоть на них повлияйте, не знаю вашего имени-отчества. Он отказывается идти, а они поддерживают дружка, — плаксиво пожаловалась Маша.
— Разберемся, — пообещал прокурор. — Юра! В чем дело?
— Я ушел из семьи, — сказал тот глухо. — Насовсем.
— Как это ушел? Почему?
— Я не могу больше с ней жить.
— Это не ответ! Что конкретно вы вменяете ей в вину?
Юра понуро молчал.
— Северинович, а то ты не знаешь, — вмешался Степан. — И хорошая вроде баба, а… во! — он чиркнул ладонью по горлу. — Жизни нету.
— Свидетеля попрошу пока помолчать! — приказал прокурор.
— Ничего не вменяю, — ответил Юра. — А… только не вернусь!
Прокурор задумчиво смотрел на него.
— Пьете?
Тот только головой мотнул.
— А вы пьете? — прокурор повернулся к Маше. — Пьянство — одна из самых частых причин распада семей. Женский алкоголизм особенно страшен.
Павел невольно хмыкнул.
— Я? Пью? С чего это вы взяли? — возмутилась Маша. — Я водку вообще не переношу!
— Тогда в чем дело?
— Он не хочет идти домой, — ответила Маша.
— Вы взрослый человек, Юра… Так в чем же, собственно, дело?
— Ну, достала она его, Северинович, неужели не видишь? — Степан, наконец, поставил на стол чайник, прижал руки к груди. — Туда не ходи, того не делай, с тем не дружи. Повязала по рукам и ногам, он же как на зоне!
— А ты помолчи, алкоголик! — взвилась Маша. — Тебя вообще не спрашивают! Все на мне! И ремонт, и ребенок, а он только перед телевизором валяется. Другие в дом все несут, на трех работах корячатся, а он копейки зарабатывает, да еще и тратит на всякую дрянь.
— Ну и на хрен он тебе, такой негодящий? — резонно спросил Степан. — Радуйся, что свалил и квартиру пока не требует.
— Квартиру не требует? — Маша чуть не захлебнулась от возмущения. — Квартира моя! И не тыкайте мне!
— Тихо! — прокурор хлопнул ладонью по столу. — Кончай базар. Разумные люди всегда могут договориться, если выступают по очереди. И без крика. Юра, вы твердо решили не возвращаться?
— Твердо, — ответил тот. — Я… я…
— Ясно, — перебил его прокурор. — А вы твердо решили сохранить брак? — обратился он к Маше.
— Никуда я его не отпущу, — ответила она. — У нас семья и ребенок. Выдумал тоже…
— Ясно. Налицо конфликт интересов. И как же вы собираетесь удержать мужа? — прокурор с любопытством рассматривал Машу.
— Я пойду к нему на работу и все расскажу! Я не отпущу его! И сюда больше ни ногой! Это его дружки сбивают! Я говорила: держись от Павла подальше. Он тебе не компания.
— Вы любите жену? — прокурор повернулся к Юре.
— Я ее… не люблю, — ответил он.
— А вы любите мужа?
— При чем здесь любовь? У нас ребенок. Живем не хуже других. Чего он выдумывает зря?
— Он вас не любит, а вы все равно требуете, чтобы он вернулся?
— Да, требую. Он сам не свой с тех пор, как Павел вернулся. Все бегает из дома. Конечно, зачем семья, когда есть дружбаны?! И пьют тут, не просыхают.
— Да ты что несешь? — возмутился Степан. — Кто пьет? Да я бы с тобой… ни дня! Юрик, не слушай эту… Дура!
— Степан, я бы попросил не выражаться, — прокурор осуждающе посмотрел на него. — Учись уважать мнение оппонента. Сложный случай, — он задумчиво покивал. — Я предлагаю обсудить этот вопрос завтра, на трезвую голову. А сейчас, Маша, позвольте, я провожу вас до автобуса. Если поспешить, то можно успеть на последний. А по дороге мы с вами поговорим о превратностях жизни. Прошу! — Он церемонно поклонился, протягивая ей руку. Придерживая за талию, помог спуститься со ступенек, довел до калитки. Маша, как завороженная, дала себя увести. Только у самых ворот оглянулась неуверенно.
— Ну, мужик! — восхитился Степан, когда за прокурором и Машей захлопнулась калитка. — Как разрулил, а? Прокурор, одно слово! Не бойся, Юрик. Я тебя поддерживаю на все сто. И Павлик. Правда, Павел? Северинович вправит ей мозги. Мы тебя не отдадим! А сейчас предлагаю… добавить. У меня есть, щас сбегаю.
— Не нужно, — сказал Павел. — Сиди. У меня тоже есть.
— За свободу как осознанную необходимость! — торжественно произнес Степан. Мужчины чокнулись и выпили. Степан крякнул — хорошо!
— Спасибо, — пробормотал Юра.
— А то! — Степан проворно разлил по новой. — А зачем друзья! За дружбу и солидарность! — Он
