Наконец ей удалось выманить мать из отдела белья, и она наблюдала, как та по пути задержалась еще у какого-то соблазнительного прилавка на выходе, когда за ее спиной кто-то тихо окликнул ее:
— А, мисс Арнолл, здравствуйте! Это вы, мисс Арнолл, не так ли?
Резко обернувшись, она оказалась лицом к лицу с Баком. Его смеющиеся глаза и лукавая улыбка говорили о чем угодно, только не о поражении.
— О, Ба… мистер Вэйн! Мама, по-моему, ты не знакома с мистером Вэйном?
Она представила их, и миссис Арнолл вступила с ним в любезный разговор, пока Хилма пыталась по выражению его лица понять, чем все кончилось. Но ей ничего не удалось прочитать на нем, кроме любезного внимания и интереса к тому, что говорила ее мать.
— Я полагаю, вы в курсе, что моя дочь очень скоро выходит замуж? — щебетала миссис Арнолл. — В связи с таким событием всегда возникает столько хлопот. Все надо продумать, купить… но женщины обожают это, не правда ли?
— Да, разумеется. Со слов своей невесты я знаю, какие это ответственные хлопоты. — Он почтительно улыбнулся, наклонившись к миссис Арнолл.
— Ах, вы тоже женитесь? Ну тогда, конечно, вы меня понимаете.
— По правде говоря, не очень. Обычно мужчины остаются как-то в стороне от этих радостных приготовлений, от приятных волнений по поводу всевозможных покупок, — искренне признался Бак. — Но время от времени я получаю от своей невесты подробный отчет о результатах.
— Мистер Вэйн, мама, женится на Эвелин Мурхауз, ты, наверное, слышала об этом, — объяснила Хилма. — Барбара рассказывала тебе о ней.
— Да, конечно. О, извините меня. — Миссис Арнолл повернулась к прилавку, чтобы выслушать продавца, который что-то узнавал для нее.
Хилма сразу же воспользовалась моментом:
— Ну, как? — нетерпеливо спросила Хилма.
— Все в порядке, Милая, покупайте приданое и спокойно готовьтесь к своей свадьбе.
— Вы хотите сказать, что ваше объяснение удовлетворило Роджера.
— Абсолютно.
— О, Бак! Как это вам удалось?
— Хилма, дорогая, что ты думаешь об этом? — миссис Арнолл, совершенно не подозревая о том, насколько драматичен был тихий разговор, проходивший в нескольких шагах от нее, призвала дочь участвовать в действительно важном деле. — Как ты считаешь, не слишком ли скучно выглядит чисто белый. Этот серебристо-белый оттенок, — по-моему, смотрится мягче. Да, да, подержите его еще, пожалуйста, — обратилась она к продавцу, — чтобы моя дочь могла посмотреть, когда на него падает свет. Ну, вот видишь, что я имею в виду?
Хилма ничего не видела. Она едва понимала, о чем говорит мать. Ей хотелось вернуться к Баку и услышать, какую историю он придумал и как ей теперь держаться с Роджером.
— Это прелестно, мама, — с энтузиазмом согласилась Хилма.
— Ты имеешь в виду серебристо-белый, конечно?
— Любой, — неосторожно ответила Хилма.
— О нет, дорогая! По-моему, их даже сравнивать нельзя. Ты ведь должна понимать, что все это будет происходить днем! Право, Хилма, я считаю, что серебристо-белый…
— Да, разумеется, ты совершенно права. Хилма даже не старалась вникнуть, что они обсуждают в данный момент — материю на свадебное платье или на скатерть. Но продавец, обладающий блестящими способностями увлекать своим товаром, в этот момент вспомнил, что есть еще один оттенок, который следует также посмотреть: «Очень нежный цвет сливок, мадам». Пока он и миссис Арнолл обсуждали это, Хилма улучила еще минуту.
— Бак, как я должна держаться с Роджером?
— Как святая! Носите свой нимб как можно эффектнее. Вы чудесная девушка. Вы спасли мою юную кузину от шантажа нашего друга с верхнего этажа.
— Бак! — Она расхохоталась от такой наглой выдумки, но тут же спохватилась, испугавшись, что мать услышит и обратит внимание на странное поведение дочери.
— Вы вернули компрометирующие мою кузину письма лично мне. Отсюда и потерянный в моей квартире скарабей. Постарайтесь не вдаваться в подробности, пока нам не удастся поговорить и обсудить все.
— Но где и когда? Я не могу…
— Пожалуй, это лучше всего. Хилма, дорогая, вот наконец тот оттенок, который просто создан для тебя, — снова защебетала мать.
Хилма подошла к матери, пытаясь изобразить заинтересованность к выбору матери.
— Да, мама, очень красиво! — «Надо хотя бы выяснить, для чего предназначается эта материя!» — Думаю, из трех этот самый лучший.
— Я тоже так думаю. Даже если бы мы остановились на атласе, то и тогда мы бы не нашли удачнее. Эта ткань будет выглядеть богато при дневном свете и не будет казаться блеклой внутри церкви.
Только теперь до Хилмы дошло, что они обсуждают материю для ее подвенечного платья, и она вдруг испугалась.
Для миссис Арнолл это был такой волнующий момент, что она вовлекла в обсуждение даже нового знакомого.
— Подойдите, пожалуйста, к нам, мистер Вэйн, и как мужчина выскажите свое мнение, — она улыбнулась Баку. — Что вы думаете об этой ткани для подвенечного платья?
Наступила небольшая пауза. Затем с лукавой улыбкой он ответил:
— Неужели вы действительно хотите знать мое мнение о материи для свадебного платья мисс Арнолл?
— Естественно, — засмеялась миссис Арнолл, — если вы сами собираетесь скоро предстать перед алтарем, у вас уже должно составиться какое-то представление по этому поводу.
— Если так, то я полагаю, что мисс Арнолл будет выглядеть в нем изумительно, — медленно произнес он. — Но пусть где-то на платье будет что-то голубое… под цвет ее глаз…
— О, мистер Вэйн, у вас просто артистическое чутье, — с улыбкой объявила миссис Арнолл. — По- моему, это очень хороший совет.
Бак с улыбкой поклонился в ответ. Было ясно, что больше не следует затягивать эту «случайную» встречу. Он пожал руку миссис Арнолл и, оставив ее наедине с удачно решенной проблемой, ухитрился оттянуть Хилму немного в сторону.
— Милая, вы можете встретиться со мной завтра?
— Едва ли получится…
— Это совершенно необходимо. Я должен рассказать, что вам непременно следует знать, чтобы правильно вести себя с Роджером и не попасть впросак… Вам обязательно сегодня вечером встречаться с Роджером?
— Нет. Думаю, что смогу отменить встречу, сославшись на головную боль, и просто позвонить ему.
— Прекрасно, так и сделайте. И давайте встретимся завтра днем.
— Где? Прошу вас, быстрее. Мама снова собирается позвать меня.
— Там же, где мы с вами уже встречались, когда обсуждали проблему, возникшую с кузеном Мурхаузом. Прямо у ворот, снаружи. Я буду там на машине, и мы немного проедемся. Так безопаснее.
— Хорошо. В три часа. Нет… лучше в половине третьего. Сейчас так рано темнеет.
— Я буду там. И еще, Милая.
— Да?
— Кузину, честь которой вы спасли, зовут Лени.
На лице Хилмы промелькнула улыбка.
— А она в действительности существует.
— Нет, конечно нет.
— Но получила свое имя по австрийской семейной линии? Никогда в жизни не встречала более
