также других факторов, которые кажутся нам случайными, потому что мы в них не разобрались, — она еще систематически меняется в течение суток. Ночью рассеивающий слой поднимается ближе к поверхности, а на рассвете уходит вглубь и обычно зависает между отметками 400 и 800 метров.
Множество исследователей занимались этой проблемой. Долго считали, что рассеивающие слои всецело образованы планктоном, например упоминавшимися выше эвфаузиидами, но строгие эксперименты как будто не подтверждают эту гипотезу. Теперь говорят о слоях живых организмов в более широком смысле — когда это планктон, когда рыба, в частности Myctophidae, когда те и другие вместе. Myctophidae, они же светящиеся анчоусы из подотряда миктофовидных, широко представлены в океане; известно не меньше ста видов. Это мелкие рыбки (5–15 сантиметров), большинство — светящиеся, с «фонариками», или фотофорами, на теле и хвосте. Днем они держатся на глубине около 800 метров, вечером поднимаются к поверхности.
Мы надеялись, что будем проводить часы, если не сутки в рассеивающих слоях, сможем подниматься и опускаться вместе с ними, снимать их на кино- и фотопленку, исследовать, какие акустические волны лучше их пронизывают, а какие отражаются. Увы, уже тридцатый день экспедиции, а ни «Бен Франклин», ни «Приватир», ни «Линч», ни даже «Атлантис II» не наблюдали поблизости ничего похожего на рассеивающий слой. Не пришлось нам использовать для решения этой задачи все то, чем мы сильны: специальное акустическое оборудование, съемочные камеры, стабильность, высокая маневренность. Ничего, у нас еще есть время.
День проходит спокойно. Члены экипажа превратились в уборщиц. Мы считаем делом чести навести безупречную чистоту на борту к моменту всплытия на поверхность. Все надо как следует упаковать. На торговом судне за это отвечает первый помощник капитана, но у нас нет первого помощника, и все трудятся.
Работа несложная, ведь мы с самого начала поддерживали образцовый порядок. «Бену Франклину» предстоит долгая буксировка — больше 1000 километров, если мы пойдем в Нью-Йорк, притом в любую погоду. Правда, сегодня море ведет себя потише; во всяком случае в 20.00 поверхность сообщила, что волнение достигает всего двух баллов по шкале Бофорта, скорость ветра 10–15 узлов, безоблачно. Мы в 800 километрах от Портленда, штат Мэн, где «Кук Инлет», надо думать, высадит экипаж на берег. В 20.00 слушаем новости, в последний раз для нас звучит «Голос Гольфстрима». И в последний раз Чет Мэй включает на проигрывателе «Желтую субмарину».
Снова и снова глядим на часы и громко объявляем о наступлении очередного юбилея.
20.25. Месяц с начала дрейфа.
20.34. Месяц, как мы задраили люк.
20.54. Месяц, как мезоскаф ушел под воду у Палм-Бича.
Последняя ночь. Все спокойно. Сегодня нам не до сна. Решено всплыть в 8.00 четырнадцатого августа. Подъем (в 1.15 наша глубина — 300 метров) должен происходить постепенно, чтобы газ из аккумуляторов выходил плавно, не увлекая с собой электролит или масло. В это же время надо тщательно уложить в полиэтиленовые мешочки наши записи, документы, магнитоленты, пленки и камеры. Мешочков на борту хватает, они служили тарой для продуктов, одежды, постели и множества других вещей. Может быть, это они повинны в избытке окиси углерода в нашей атмосфере?
И вот уже все готово, вещи лежат в носовом полушарии, осталось только перенести их на шлюпку, когда она подойдет за нами. Круглый стол в «кают-компании» разобран, кресла укреплены вдоль стенок, трап, тридцать дней висевший под потолком, приставлен к люку, который завтра утром пропустит нас в рубку.
62. Последний подъем
В 1.15 Эрвин Эберсолд десять секунд подпускает воздух в правую уравнительную цистерну.
Медленно, плавно «Бен Франклин» начинает свое движение к поверхности.
4.32. Еще 4 секунды подпускаем воздух.
5.00. Глубина 260 метров.
6.50. Глубина 150 метров.
Вот уже и аккумуляторы зажурчали. Кассетный проигрыватель исполняет тихую музыку, Фрэнк и Чет напевают что-то печальное. Это на них непохоже, но сегодня утром у них вообще невеселый вид. Что ж, вполне естественно. Через несколько часов нам придется покинуть свой дом, расстаться с обителью, в которой по воле неугомонного течения прошла одна тысячная нашего земного бытия. Рассказывают про заключенных, которые отказывались от побега, бросив последний взгляд на камеру, откуда рвались на волю!
7.12 — в мезоскафе совсем светло, глубина 93 метра. До сих пор поднимались равномерно, но тут попадаем в более теплый слой и проваливаемся вниз на несколько метров. Ничего страшного, Эрвин подпускает еще воздуха в одну из уравнительных цистерн. Воздухом мы хорошо обеспечены.
В 7.44 поверхность еще не видна. Температура воды 23,22 °C. Не знаю исторической даты, которая совпала бы с этой цифрой…
Минутой позже, находясь на глубине 36,50 метра, отчетливо видим поверхность воды. Барашков не заметно, но на глубине 20 метров уже чувствуются волны; значит, зыбь изрядная. Мимо иллюминатора лениво проплывает маленькая медуза. Последний житель моря, с которым нам суждено встретиться в этом плавании? В тот же иллюминатор вижу изрытую волнами поверхность. Через несколько минут мы будем там.
Как внушительно выглядит снизу поверхность моря… Небо не просвечивает. Вихри и водовороты, чередуясь с гладкими участками, образуют над нами огромные круги и всякие прочие геометрические фигуры. Незабываемое впечатление. Дециметр за дециметром, сантиметр за сантиметром приближаемся к поверхности. Не очень-то приветливо она нас встречает, но иного пути к земной тверди нет.
За несколько минут перед тем, как покинуть подводное царство, на глубине 9 метров в чистой лучезарной толще замечаем наших друзей-сальп. В последний раз они подходят к мезоскафу и затевают игру, прощаясь с нами.
63. Конец экспедиции
В 7.57 утра наша антенна поднимается над водой. Быстро налаживаем радиосвязь. Разумеется, во время всплытия мы непрерывно переговаривались по подводному телефону.
В 7.59 Эрвин открывает клапаны, продувающие главные балластные цистерны, и вот уже «Бен Франклин» весь на поверхности. Легкая качка говорит нам, что волнение не такое уж сильное, как мы опасались.
8.00, четырнадцатое августа 1969 года. Экспедиция «Гольфстрим» завершена. Можно открывать люк.
Это надо делать осмотрительно, учитывая небольшое избыточное давление внутри. Вообще-то есть специальный клапан, который позволяет постепенно выровнять внутреннее и наружное давление. Но Дон Казимир, видно, от нетерпения (вполне объяснимого) не хочет пользоваться этим клапаном, и мы осторожно открываем люк. Слышно тихое сипение. Наконец в 8.09 люк открыт нараспашку.
Дон Казимир любезно предлагает мне выходить первым. Но я все еще считаю себя хозяином подводной обители, а потому отказываюсь от этой чести и этого удовольствия и предлагаю, чтобы первыми выходили гости. Кен Хэг, Чет Мэй и Фрэнк Басби поднимаются на мостик, за ними следует Эрвин Эберсолд и Дон Казимир, я замыкаю.
Мостик! Мы на мостике. На вольном воздухе. Ветер в лицо, соленые брызги… Нас встречают люди с «Приватира» и «Кук Инлета». «Ну, как?»… «Да вы прекрасно выглядите!» Пропускаю мимо ушей, это все суета.
