«Не сходство, а уродство!» — огорченно заключал Сережа, отходя от зеркала.
Первое время после приезда в пограничный город он еще надеялся, если не увидеть, то хотя бы, по крайней мере, услышать про схватки наших пограничников со шпионами, про раскрытые планы хитрых и коварных диверсантов. Однако шли дни, и решительно ничего не случалось. Раза два в части, которой командовал отец, объявлялись боевые тревоги. Но тревоги эти только назывались боевыми, а на самом деле никто даже из пистолета не стрельнул, не то что из пушки. И вообще Сережа скоро понял, что вблизи границы совсем не так интересно, как он предполагал. Особенно тяготило его непривычное одиночество. Старых испытанных друзей не было, завязать знакомство с литовскими ребятами тоже как-то не удавалось. Коротая время в отсутствие отца, Сережа часто отправлялся с удочками на берег речки, протекавшей километрах в трех от города.
Однажды там к нему подошел белолицый, болезненного вида паренек с удочкой. Он был в старенькой клетчатой фуражке и коротенькой курточке, залатанной на локтях. Закинув удочку в воду, незнакомец долго стоял молча, украдкой посматривая на Сережу. Потом, преодолев застенчивость, сказал:
— Извините. Добры день. Давайте будем знакомы. Вы из Москвы?
Говорил он по-русски плохо, но несколько фраз произнес сразу, словно заранее специально выучил их.
С первого дня своего приезда в город Сережа искал случая подружиться с литовскими мальчишками. Предложение бледнолицего паренька было как нельзя кстати.
— Вот хорошо! — Сергей неловко протянул ему руку. — Я давно хотел встретиться с вашими ребятами… Только я не из Москвы, а из Вязьмы. Слыхали про такой город?
— Вясьма?.. Нет, — сказал незнакомец, подумав. — Я у вас знай Москва, Ленинград, Минска, а Вясьма — нет.
— Вязьма — недалеко от Москвы. Тебя как зовут?
— Гирт Петронис.
— А меня Сергей. Присаживайся.
Гирт, обдернув полы курточки, осторожно опустился рядом с ним на песок.
Через несколько минут они уже засыпали друг друга вопросами.
Гирт расспрашивал Сережу о Москве, где тот не раз бывал, о школе, и больше всего почему-то удивлялся, что Сережин отец — военный.
— Май-op, — неуверенно, по слогам, повторил он. — Что такое — майор?.. Это очень большой начальник?
— Майор — это воинское звание. Две «шпалы» на петлицах носит. Видел?..
Но в военном деле Гирт оказался совершенно неосведомленным человеком, все ему приходилось растолковывать и объяснять. Он даже не знал, что такое артполк, дивизион, сколько пушек в батарее.
О себе он говорил мало и неохотно:
— Мама умирал, папа умирал. Я один.
Сережа почувствовал к нему живейшее участие.
— Так ты сирота?
Гирт утвердительно кивнул головой.
— С кем же ты теперь живешь?
— С дяди живи. Он на завод работай.
Когда возвращались в город, то оказалось, что им по пути.
Гирт жил всего в нескольких кварталах от Сережи.
На следующий день ребята встретились опять, и Гирт затащил Сережу к себе. Квартира Петронисов состояла из двух небольших комнат, обставленных крайне бедно. В кухне, кроме стола и висячего посудного шкафчика, ничего не было.
Во второй комнате стояли три простых железных кровати, застланные шерстяными одеялами. Круглый стол, покрытый белой потертой скатертью, и несколько старых, скрипучих стульев. Окна были задернуты занавесками.
Дядя Гирта, светловолосый коренастый толстяк, с красным, улыбающимся лицом, встретил Сережу радушно.
— А!.. Здравствуйте, здравствуйте! — весело сказал он, с полупоклоном подвигая ему стул. — Очень превосходно, что пришли. Гирт вчера о вас целый вечер трещал. Душевно рад познакомиться.
Он завел разговор о Вязьме, через которую проезжал, когда был с делегацией рабочих в Москве. Потом стал расспрашивать, какие города Сереже еще довелось видеть.
Совершенно незаметно для себя Сергей разговорился, рассказал, как в прошлом году ездил в Ташкент. Литовец слушал с большим интересом.
— Что, у вас родственники в Ташкенте? — спросил он.
— Папа там служил.
— Ах, да, у вас отец военный! Понятно, военные никогда долго на одном месте не живут — все походы, переезды. Интересно…
Негромкий стук в дверь прервал их беседу.
Вошел хмурый плечистый мужчина с большим бумажным свертком под мышкой. Несмотря на теплую погоду, он был в пальто и шляпе. Следом за ним вбежала громадная поджарая овчарка. При виде вошедшего дядя Гирта не то удивленно, не то несколько растерянно вскочил к нему навстречу.
Мужчины перебросились несколькими словами на литовском языке. Вошедший снял шляпу, провел смятым платком по высокому гладкому лбу, блестевшему от пота, и опустился на стул, подвинутый хозяином. Мельком глянув на Сережу, он тотчас повернулся к нему спиной. Мальчик успел заметить только, что у него тонкий с горбинкой нос и крепкий угловатый подбородок.
— Сережа, идем на улица моя удочка смотреть, — позвал Гирт.
Когда они вышли за дверь, Сережа спросил у него:
— Кто это к вам явился?
— Знакомый дяди, — безразличным тоном ответил Гирт. — Вместе на завод работай. Смотри, какой я крючок иметь. Можно щука ловить…
Спустя несколько дней мать Сережи Ольга Павловна попросила отнести в библиотеку Дома Красной Армии журналы. Мальчик вскочил на своего «козла», как он в шутку называл велосипед, и помчался к центру города. В вестибюле ДКА, в широком окне гардеробной, он неожиданно увидел того самого мужчину, который заходил к Петронису. На какое-то мгновение глаза их встретились. Сергей по привычке кивнул ему головой, как знакомому, однако гардеробщик с обидным равнодушием отвернулся от него. Мальчугану стало неловко и досадно, что поприветствовал чужого человека, который даже знать его не желал; в душе шевельнулась неприязнь к нему: «Вот он где работает, — подумал Сережа. — А Гирт говорил — на заводе. Соврал зачем-то?..»
Впрочем, выйдя из библиотеки, он забыл про встречу с неприятным мужчиной.
Вспомнил он о ней лишь через два месяца…
Накануне выходного дня майор Пахомов вернулся домой крайне озабоченный. Ольга Павловна сразу же заметила это.
— Случилось что-нибудь? — насторожилась она, взглянув на него своими большими серыми глазами.
Дмитрий Степанович ответил не сразу. Он прошелся по комнате, переложил зачем-то книги на письменном столе, рассеянно поглядел в окно.
— Впрочем, тебе это надо знать, — сказал он наконец жене, следившей за ним с возрастающим беспокойством. — Наши органы НКВД выследили шпиона одного иностранного государства. Специально обученная собака, которая его сопровождала, помогла негодяю скрыться. Но можешь себе представить, при обыске у него на квартире нашли мою записную книжку!
— Ты ее утерял? В ней что-нибудь секретное?..
— Никаких особо секретных записей в ней нет. Но для врага может представлять интерес даже обрывок письма рядового бойца, не говоря уже о записной книжке командира части. А самое странное, что я ее — не терял.
