политические партии, с которыми я связан. Нападки на «Уиган-Пир» в «Дейли уоркер» начались только после того, как Коммунистической партии стало известно, что я служил в ополчении ПОУМ[57].
Дальше Оруэлл говорит, что Голланцу как издателю книги сподручней обратиться в редакцию газеты, чтобы восстановить истину и предупредить ее сотрудников, что при еще одном упоминании о «запахе» рабочего класса он опубликует подробный ответ со всеми цитатами, да к тому же сообщит читателям, что на эту тему сказал Джон Стрэчи (коллега Голланца по редколлегии «Книжного клуба Левых»), провожая его в Испанию, в двадцатых числах декабря 1936 года. Коммунистической партии неприятно будет увидеть это в печати, пригрозил он.
В этом же письме Оруэлл рассказывает Голланцу о преследовании своего фронтового товарища, восемнадцатилетнего Стаффорда Коттмана — того самого, который вместе с Блэрами и Макнэром возвращался из Испании. Коттман до отъезда на войну вступил в британскую Лигу коммунистической молодежи, а когда вернулся домой в Бристоль, местные «комсомольцы» устроили вокруг его дома пикет со знаменами, обвиняя его как бойца ПОУМ в том, что он — «враг рабочего класса». Из «комсомола» Коттман был по возвращении исключен, что, отмечает Оруэлл в письме к Голланцу со свойственной ему скрупулезностью, возможно и оправдано, раз позиции ПОУМ и Компартии настолько расходятся, но его обвинили еще и в том, что он — «на содержании у Франко».
Я, снова пригрозил Оруэлл, собираюсь обращаться к адвокату, поскольку и меня ведь могут обвинить в том, что я на содержании у Франко, так что, если Вам случится говорить с тамошними начальниками, передайте им, пожалуйста, что, если до этого дело дойдет, я без колебаний подам в суд за клевету.
Для убедительности он привел еще одну цитату из «Дейли уоркер», где уже содержался намек, что он «недостаточно вкладывался» в борьбу с фашизмом. «Отсюда, — заключает Оруэлл, — всего один шаг до того, чтобы назвать меня трусом, саботажником и т. п. — и я не сомневаюсь, что эти люди не преминут это сделать, если будут думать, будто им это сойдет с рук»[58].
Расчет Оруэлла, вряд ли собиравшегося на самом деле обращаться в суд, был абсолютно правильным — Голланц немедленно переслал его письмо Гарри Поллиту и нападки лично на него, во всяком случае, на тот момент стихли. Но газета «Дейли уоркер» придумала другую тактику.
14 сентября 1937 года газета опубликовала статью своего корреспондента Сэма Лессера, основанную на беседе с однополчанином Оруэлла, членом отряда Независимой лейбористской партии, Фрэнком Фрэнкфордом. Фрэнкфорд, по словам газеты, утверждал, что ПОУМ и особенно командир центурии Жорж Копп тайно помогали фашистам на Арагонском фронте и получали от них оружие, чтобы организовать мятеж в Барселоне. «Дейли уоркер» ссылалась на испанскую прессу и цитировала Фрэнкфорда, который, якобы, сказал: «Каждый вечер, около одиннадцати, часовые слышали, что едет подвода, и по свету могли определить, что она движется между нашим левым флангом и фашистами. У нас был приказ никогда в этот свет не стрелять… Около Уэски мы однажды видели, как командир Копп возвращается с фашистских позиций».
Через два дня, однако, «Дейли уоркер» напечатала исправления, которые просил внести Фрэнкфорд: сейчас уже «он не был
Газета, однако, умолчала о том, что Фрэнкфорд был арестован в Барселоне за попытку продать картины, украденные из музеев и церквей, и освобожден с помощью английского посредника — скорее всего, того самого Сэма Лессера, который написал о нем статью, — в обмен на то, что подпишет рассказ, порочащий ПОУМ. Позднее, по свидетельству Феннера Брокуэя, лидера Независимой лейбористской партии, «мальчик» (Фрэнкфорду было тогда 24 года) приходил В лондонскую штаб-квартиру НЛП каяться в содеянном и просить прощения.
Ничего об этом не зная, Оруэлл в статье «Загадочная подвода», опубликованной 24 сентября в газете «Нью лидер» и подписанной еще четырнадцатью находящимися в тот момент в Англии членами британского отряда ПОУМ, написал: «Совершенно ясно, что эти безумные утверждения… вложили в уста Фрэнкфорда барселонские журналисты, а он, чтобы спасти свою шкуру, их подтвердил» [59].
Как ни печально, Фрэнкфорд повторил свои обвинения против ПОУМ и Коппа в интервью биографу Оруэлла, Бернарду Крику 42 года спустя — в 1979 году. Правда, еще через несколько лет, в 1983-м, в телевизионной передаче «Арена», посвященной Оруэллу, он заявил, что вообще ничего не помнит о публикации в «Дейли уоркер». А в 1998-м на вопрос, справедливо ли он обвинял ПОУМ в фашизме, он отвечал, что не знает[60]. Что, однако, он утверждал всегда, и не колеблясь: Оруэлл никогда ему не нравился, поскольку «он презирал рабочих и заявлял, что они дурно пахнут»[61].
Читая в «Дейли уоркер» заявления Фрэнкфорда: «Если бы я не был настолько политически отсталым, я не позволил бы завести себя так далеко. Но в мае мое невежество было столь глубоким, что я совершил преступление, приняв участие в фашистском вооруженном мятеже против антифашистского правительства»[62], Оруэлл не мог не вспоминать покаянные речи советских показательных процессов и не ужасаться тому, что те же самые слова произносит его соотечественник.
Помимо всего прочего, испанский опыт открыл Оруэллу глаза на то, что ложь — это не только орудие пропаганды, но и способ манипулирования сознанием, основа искажения истории и вообще форма существования тоталитарного режима. Как человек скрупулезной честности он болезненно пережил это открытие:
Я еще в детстве заметил, что никакой газетный репортаж не в состоянии отразить событие достоверно, но в Испании впервые в жизни я увидел репортажи, которые вообще не имели никакого отношения к фактам, даже того отношения, которое существует в обыкновенной лжи. Я читал статьи о великих битвах там, где в помине не было никаких сражений, и сталкивался с полным молчанием там, где убивали сотни людей. Я видел смело сражавшихся солдат, которых поносили как трусов и предателей, и других, не слыхавших и выстрела, которых превозносили как героев воображаемых побед… Я видел, как история пишется не о том, что случилось, а о том, что должно было бы случиться в соответствии с той или иной «линией партии»[63].
Это из эссе 1943 года «Оглядываясь на испанскую войну». Развивая эту мысль, он там же обозначает принципы тоталитарного общества, уже знакомого по Советскому Союзу, которое он опишет через несколько лет в своем главном романе:
Предполагаемой целью такого подхода является кошмарный мир, в котором «Вождь», или какая- нибудь правящая клика, властвует не только над будущим, но и над прошлым. И если Вождь говорит про какое-то событие «этого никогда не было» — значит, этого никогда не было. Если он говорит, что дважды два — пять, значит, дважды два — пять. Эта перспектива пугает меня больше, чем бомбы, а после нашего опыта последних нескольких лет — это не пустые слова[64].
Книга «В честь Каталонии» была закончена в срок — к середине января 1938 года и в апреле напечатана издательством «Секкер и Уорбург». Ее выход отметили несколько очень хвалебных рецензий, но в целом эта, несомненно, одна из лучших книг Оруэлла, никакого коммерческого успеха при его жизни не имела — за двенадцать лет было продано всего 600 экземпляров. Возможно, причина была в том, что события в Каталонии потонули в потоке других судьбоносных исторических событий — оккупация Гитлером Чехословакии, пакт Молотова — Риббентропа, Вторая мировая война. А то, что в книге Оруэлла запечатлелся личный опыт человека, пытающегося осознать основные катаклизмы века, осталось незамеченным и открылось только после успеха «Скотского хозяйства» и «1984».
Сам же Оруэлл, выполнив поставленную перед собой задачу, тяжело заболел. Всегдашнее пренебрежение своим здоровьем, усугубленное мучительными условиями жизни на фронте, раной и непрестанной работой, привели к сильному кровохарканью, которое объяснили разрывом старого легочного
