первом ряду, курил трубку и отдыхал.
Все шло гладко, без вопросов, пока они не приехали в один из университетов в Баварии. Когда водитель закончил выступление и присутствующие уже начали аплодировать, из глубины зала послышался голос:
– Господин Эйнштейн! Я не понял всего, о чем вы говорили, и хотел, чтобы вы мне объяснили в деталях значение таблицы № 3.
Шофер замялся только на секунду, но тут же нашелся и ответил:
– Мой дорогой профессор, меня удивляет, что вы мне задаете такой вопрос. То, что вы хотите узнать, на самом деле знает любой. Это вам объяснит даже мой шофер. Кстати, он присутствует здесь. Пожалуйста, любезный, объясните!
Это случилось во время каникул, мы на один месяц поехали волонтерами в Кению. Когда все приехали в столицу Найроби и осмотрелись по сторонам, мы спросили себя: кому мы, университетские девушки и юноши, можем помочь в этой невыносимо жаркой, пыльной и грязной Африке? Может быть, только поднося кирпичи? Но никто из нас не имел опыта в строительстве. Может быть, крася школы? Но никто из нас не разбирался в покраске. У нас было только желание помогать. Тем не менее мы получили гораздо больше, чем постарались отдать: нам повезло войти в контакт с «третьим миром» через приют бездомных детей в Найроби.
Мы все вошли в низкий дом, просто какой-то сарай без мебели с плохим освещением. В глаза ударил резкий контраст между развешанными гамаками, полными больных темнокожих детей, и белыми одеждами монашек, которые излучали радость. Я застыла на месте посреди комнаты. Я никогда не видела ничего подобного. Мои университетские товарищи рассредоточились по приюту, следуя за отдельными монашками, которые нуждались в помощи. Одна монахиня спросила меня:
– Ты приехала смотреть или хочешь помогать?
Этот прямой вопрос застал меня врасплох, и я, пребывая еще в состоянии ступора, протянула:
– Помогать…
– Видишь этого ребенка, там, в глубине, который плачет?
Ребенок действительно безутешно плакал, негромко, без силы.
– Да, вижу…
– Хорошо, возьми его бережно и принеси сюда. Мы его вчера окрестили.
Я взяла его на руки и почувствовала, что он горит, у него была высокая температура. Ребенку было около двух лет.
– Сейчас держи его и дай ему любовь, какую можешь.
– Не поняла? – извинилась я.
– Дай ему всю нежность, на которую способна, как ты умеешь, – и оставила меня с ребенком.
Я ему пела, целовала его, укачивала… перестал плакать, улыбнулся мне и заснул. Через какое то время я в слезах разыскала монашку:
– Сестра, он не дышит!
Монашка подтвердила наступление смерти:
– Он умер на твоих руках. И ты дала ему пятнадцать минут своей любви, через которую он ушел в вечность.
Там я поняла столько вещей! Кения разделила мою жизнь «до Кении» и «после Кении». Сейчас я знаю, что все мы окружены «Кениями», которые нуждаются в нашей любви.
Был один курс для супружеских пар на коммуникацию между супругами.
– К следующей пятнице выпишите на листе бумаги пять дефектов, которые ваш муж или жена должны исправить в первую очередь и в срочном порядке, – дал задание слушателям курса руководитель.
После получения задания все пары разъехались. По дороге домой один из супругов-слушателей остановил машину, вышел, купил пять роз, вернулся и преподнес их своей жене с запиской: «Мне не приходит в голову ничего, что тебе нужно исправлять. Я люблю тебя такой, какая ты есть». Женщина расчувствовалась, расплакалась, нежно обняла своего мужа…
Пришла пятница. Женщина сохранила подаренные мужем розы в таком же состоянии и принесла их на занятия с той запиской, которую ей написал муж. И, когда подошла ее очередь зачитывать список дефектов, объяснила, что произошло.
Остальные супруги натянуто улыбались, пока она говорила. Им было стыдно, ведь они принесли с собой не по одному, а по нескольку листов, заполненных жалобами и перечислениями неприятных дефектов, нуждающихся в исправлении, приправленными колкими замечаниями, не оставшимися безответными с противоположной стороны.
Но урок запомнили все. Особенно женщина, получившая пять алых роз, которая наверняка имела свои изъяны, но получила очень красивый стимул для того, чтобы каждый день справляться с ними и устранить.
Что думает сын о своем отце.
В возрасте 4 лет:
Мой папочка может сделать все.
В возрасте 5 лет:
Мой папочка знает все.
В возрасте 6 лет:
Мой папа знает больше, чем твой.
В возрасте 8 лет:
Думаю, что, может быть, мой папа знает не абсолютно все.
В возрасте 10 лет:
В прошлом, когда мой папа рос, все было другое.
В возрасте 13 лет:
О, в натуре, папа ничего об этом не знает, он слишком старый для этих вещей.
В возрасте 15 лет:
Не слушай моего предка, он далеко отстал.
В возрасте 17 лет:
Иногда я себя спрашиваю, как мой старик мог продвинуться в жизни, так плохо разбираясь в вещах.
В возрасте 21 года:
Мой старик? Боже мой, он абсолютно не в теме, он из прошлой эпохи.
В возрасте 25 лет:
Думаю, что мой папа кое-что знает. Это логично, ведь он прожил столько лет.
В возрасте 30 лет:
Может, мне посоветоваться с отцом, спросить, что он об этом думает? Все-таки у него большой опыт.
В возрасте 40 лет:
Не буду ничего делать, пока не проконсультируетесь с отцом.
В возрасте 50 лет:
Я спрашиваю, как моему отцу удавалось удерживать все это под контролем? Он такой мудрый, и у него огромный жизненный опыт.
В возрасте 55 лет:
Я бы отдал все, что угодно, за то, чтобы мой отец сейчас был вместе с нами, чтобы поговорить об этом с ним. Жаль, что я не понимал в свое время, каким мудрым он был. Я бы столькому мог у него научиться!…
В одном небольшом поселке пастор на воскресную службу принес с собой грязную старую клетку и подвесил ее рядом с кафедрой. Прихожане смотрели на нее вопросительно. А он, как бы отвечая на их безмолвный вопрос, стал говорить:
– Вчера я проходил по поселку, когда увидел одного мальчика с этой клеткой. В ней сидели три птички, дрожа от голода, холода и страха. Я остановил мальчика и спросил:
