На глубокой синеве неба искрились белые вершины, пирамиды, скальные башни. Кристально чистый горный воздух приближал их так, что, казалось, дотянешься рукой. Весна принесла с собой таяние снегов, яркое солнце и теплый ветер. По скалам бежала талая вода. Все невольно залюбовались.
Одному Вересову было не до красот горного пейзажа. Его мучил вопрос о самородке. Как золото попало в рюкзак Маркова и что с ним теперь делать?
Они с Аксельродом прикидывали и так, и этак… однако ничего нового придумать не смогли.
— Никудышные из нас с тобой Пинкертоны, — вздыхал Аксельрод. — Никакой фантазии.
— Тут не фантазия нужна, а дедукция, — возражал Илья. — Логика у нас с тобой хромает. Факты налицо, а выводы мы сделать не можем.
Прояснить ситуацию как следует мог только сам Гоша.
После обеда Потапенко связался с базовым лагерем и узнал, что Марков идет на поправку. Скоро его отправят долечиваться в ближайшее селение, где есть больница.
— Надо идти, — решительно сказал Вересов. — На днях за ним прилетит вертолет, и тогда мы уже не сможем поговорить.
Аксельрод согласился, что идти надо.
— Возьми с собой Саворского, — сказал он. — Пусть проведает товарища.
Илья и Виталик вышли в путь через час. Солнце палило немилосердно, растапливая снег и лед, повсюду журчали ручейки. Спускались легко, без груза было даже непривычно. Почти у самого лагеря встретили долговязого парня. Тот был одет в замызганный спортивный костюм и куртку.
— Помогите мне, — промямлил он, еле ворочая языком от усталости. — Я заблудился. Никак не найду дорогу…
Вересов подозрительно уставился на него:
— Ты кто такой? Что здесь делаешь? Долговязый мялся, не хотел говорить.
— Будешь молчать, бросим тебя одного! — припугнул Илья. — Добирайся как знаешь.
— Скоро стемнеет, — вторил ему Кострома. — Снег пойдет. Замерзнешь!
Долговязый весь задрожал.
— Не оставляйте меня, — заныл он. — Один я пропаду.
— Говори, кто такой, откуда?! — гаркнул Вересов.
Парень с перепугу попятился, наткнулся на скользкий валун и чуть не упал.
— Из общины я…
— Какая такая община? Говори толком.
— Т-там… — долговязый махнул рукой вверх. — В горах. Нашего Учителя зовут Нангаван. Он великий гуру! Самый великий.
— Самых великих не бывает, — отрезал Илья. — Сколько вас в общине?
— В-вместе с Учителем… семеро. Саворский и Вересов переглянулись.
— И чем вы занимаетесь?
— Как чем? — удивился парень. — Ищем просветления…
— Интересное занятие, — хмыкнул Илья.
Долговязый робко улыбнулся и поправил сползшую на затылок шапку.
— Нам нравится, — смущенно пробормотал он.
— Просветленные, значит, — язвительно произнес Кострома. — Это вроде блаженных, что ли? Ну, которые малость не в себе?
— Не понимаю, о чем вы… — насупился парень.
Вересов решил вмешаться. Его вдруг осенило, что это может быть та самая община, куда заманили Женю Голдина.
— Тебя как зовут? — спросил он.
— Витя…
— А скажи-ка мне, Витя, есть там у вас просветленный по имени Женя?
Долговязый с готовностью кивнул.
— Есть. Только он не просветленный… пока. Он новенький.
Вересов обрадовался. Вот, нежданно-негаданно Голдин нашелся!
— Расскажешь, как найти вашу общину, — приказным тоном заявил он. — Понял?
Долговязый Витя уже был согласен на все. Он так устал, что едва не валился с ног. Пока шли, он рассказал и где находится община «Поднебесье», и чем занимаются ее обитатели, и про соль, и про то, что идет к строителям туннеля.
— На стройку-то тебе зачем? — удивился Саворский. — Новобранцев вербовать? Пополнять ряды просветленных? Правильно я говорю? А, Витя?
— Неправильно, — обиделся парень. — Мне соль нужна.
Спустя час они добрались до базового лагеря. Завхоз раздобрился и дал Вите четверть мешка соли.
— Донесешь, бедолага?
— Постараюсь…
— Обратно утром пойдешь.
Витю определили на ночлег к спасателям. А Илья и Саворский отправились к Маркову. Тот выглядел не лучшим образом, но приходу друзей обрадовался. Они немного поболтали втроем. Потом Вересов попросил Кострому оставить их с Гошей наедине.
— Мне тебя кое о чем спросить надо, — сказал он больному.
— Как я упал? — раздраженно спросил Марков. — Говорил ведь, не знаю! Не помню!
— Вспомни, Гоша, это очень важно.
— Не могу вспомнить. Я пытался! Посреди ночи мне показалось, будто кто-то зовет. Вышел… потом побежал. Наверное, испугался…
— Кого? Чего?
— Не помню я…
Илья помолчал, потом расстегнул молнию внутреннего кармана куртки, вытащил самородок и показал Маркову.
— Узнаешь?
— О Боже! Еще и это! — простонал Гоша. — Где вы его нашли?
— У тебя в рюкзаке. Похоже, Марков не удивился.
— Это золото? — спросил он, приподнимаясь. — Точно золото? Я сомневался…
— Это золото, Гоша, — жестко подтвердил Илья. — Где ты его взял?
Больной со стоном опустился на подушки.
— Вы мне не поверите… Я его нашел. На обратном пути в лагерь.
— Где именно?
— Не помню точно. Я отстал… в туалет прижало. Смотрю, блестит что-то среди камней. Поднял. Оказалось, золото. Спрятал в рюкзак. Все.
— Почему никому не сказал? Марков покраснел.
— Я точно не знал, самородок это или просто похожий камешек. Думал, вы смеяться будете. Решил сначала у Костромы спросить, он на геолога учится. А потом… забыл.
— Как это «забыл»? — возмутился Илья. — Ничего себе! О золотом самородке забыл?
— Я же говорил, не поверите… Я сам себе не верю. Будто туман меня окутал. До лагеря брел как сонный. В голове гудит, перед глазами все крутится…
— Что ж ты не признался? Не хотел слабаком выглядеть?
— Вы меня не ругайте, Илья Григорьевич… Я думал, высплюсь, отдохну, и все пройдет. А оно вон как повернулось. Ночью снова «нашло» на меня… вскочил, побежал… Ну, вот… остальное вы знаете.
Гоша чуть не плакал. Он был настолько растерян и подавлен, что мысль о золоте вылетела у него из головы. Его совершенно не волновала дальнейшая судьба самородка.
— Я вам больше скажу… — через силу вымолвил он. — Те банки… помните? Кажется, это я их выпотрошил.
— Ты? — не поверил Илья.
