рассыпались по спине и плечам. Куртку она расстегнула, и под серой грубого полотна мужской камизой Раулю легко угадывалась грудь сестры, высокая, полная и девственная. Он вспомнил ее тело, когда раздевал ее в подземелье Шинона. Да, оно было изумительно красиво!..
Желание вновь пробежало по телу герцога. Розамонда — его сестра. Ну и что? С ней вообще пора кончать. Она больше не нужна ему. Слишком много она видела. Слишком много знает. Да и опасна она для Рауля, эта тихоня, изображавшая из себя годами монахиню.
«… Да, Розамонду придется убить, — холодно и цинично подумал Рауль. — Но сначала… да, сначала я наслажусь ее великолепным телом! Веревка у меня есть. Я скручу ее и овладею ею. А потом перережу ей горло. Не буду слишком ее мучить. Все-таки она моя сестра… и, возможно, она даже любила меня. Это не займет много времени. Вряд ли хозяева избушки вернутся. Впрочем, меч я далеко не уберу. И кинжал тоже будет под рукой.»
— Подойди ко мне, сестра, — сказал Рауль внезапно охрипшим голосом. Она пристально всматривалась в его лицо и вдруг покачала головой.
— Подойди! — повторил он. Неужели она догадывается, зачем он зовет ее? Быть не может!
— Ты не сделаешь этого, Рауль, — вдруг произнесла Розамонда.
Догадалась! Вот хитрая лиса!..
— Я не хочу от тебя ничего дурного. Что ты там подумала? У меня болит плечо. Осмотри, пожалуйста, мою рану.
Она опять качнула головой.
— Я тебе не верю. Ты меня обманываешь. — Твердо сказала девушка.
Мерзавка! Все усложняет!
— Отпусти меня, — продолжала герцогиня. — Я знаю, что не нужна тебе больше. Обещаю, что, добравшись до людей, я буду молчать о твоем местонахождении. В течение трех дней, чтобы ты мог покинуть это место.
Рауль слегка усмехнулся. Как благородно с твоей стороны, милая сестричка!
— Ты чудовище и преступник, Рауль, — спокойным голосом говорила Розамонда. — Ты страшный злодей. Но я верю в Бога, и верю, что именно Он покарает тебя за твои преступления. И кара Его будет ужасна.
— А по-моему, сестренка, — промолвил Рауль, вставая, с мерзкой ухмылкой на красивом лице, — Господь на моей стороне. Ведь Он послал мне это уединенное убежище. Вкусную зайчатину. И тебя на закуску!..
И он бросился на Розамонду. Она была готова к нападению, и тут же вцепилась ногтями ему в лицо, едва не выцарапав глаза и оставив на его щеках десять кровавых бороздок. Но Раулю, хоть и не без труда, удалось повалить ее на пол и придавить коленями ее брыкающиеся ноги, и перехватить ее руки и завести ей за голову. Несмотря на боль от ссадин на лице, герцог почувствовал знакомое и столь сладостное возбуждение от этой борьбы… и от вида ее тела, беспомощно распростертого под его коленями. Теперь надо достать из-за пазухи веревку и связать Розамонду. Но сначала, пожалуй, придется слегка успокоить сестрицу. Рауль размахнулся и ударил девушку по голове кулаком. Глаза ее закатились, и она потеряла сознание.
— Ну то-то же, — тяжело дыша, пробормотал де Ноайль, доставая веревку. — Да… Бог на моей стороне, милая Розамонда! И тебя, моя прекрасная монашка, Он послал мне на закуску!
— А тебя, гнусный злодей, — нам с Терезой на десерт! — вдруг послышался сзади хорошо знакомый Раулю голос. Де Ноайль стремительно обернулся… Но все же недостаточно быстро; сзади на затылок ему обрушилось нечто тяжелое, и свет померк в глазах негодяя.
…Когда Розамонда пришла в себя, оказалось, что она лежит на лавке, а рядом, держа ее за руку, сидит Доминик. «Доминик? Как она оказалась здесь?.. Это сон… Мне все это снится.»
— Розамонда, — сказала ей Дом. — Слава Господу, что мы успели вовремя!
— Мы? — слабым голосом промолвила герцогиня. — С кем… с кем ты здесь?
Тут из-за плеча Доминик показалось странное молодое женское лицо с совершенно белыми волосами.
— Это Тереза, — произнесла Дом. — Она спасла меня. — И она вкратце рассказала Розамонде о том, как Рауль похитил Робера и ее, и о том, как она бежала из Шинона. Глаза Розамонды наполнились слезами.
— Боже мой! Доминик! Мой брат — монстр… Где… Где он?.. — Не беспокойся. Он недалеко. Но он не причинит больше зла. Ни тебе, ни кому-либо другому! — А я и не знала, что ты тоже была в замке. Я видела только Робера… Доминик! Это было ужасно…
— Робера?.. Ты его видела?.. Когда? — спрашивала Дом, судорожно стискивая руку девушки.
— Давно… Кажется, пять дней назад. Доминик!.. Тебе лучше даже не знать, что сделали с ним…
— Нет! Я хочу знать! Умоляю, Розамонда!
Герцогиня, спотыкаясь почти на каждом слове, рассказала о том, чему стала свидетельницей в подземелье.
— Он умирал, Доминик… Я никогда не видела ничего страшнее… И это сделал мой родной брат!
Дом стиснула зубы. Она не позволит себе никаких слез! Да… Робер мертв… И взывает с небес к отмщенью! Она успеет оплакать его!.. Сначала — месть!
Розамонда между тем продолжала свой рассказ — о том, как она убила Франсуа, как упала в обморок, как очнулась уже на лошади, далеко от Шинона.
— Франсуа! Этот пес! Он сдох?.. — воскликнула Тереза, мрачно сверкая зелеными глазами. — Вы убили его?
— Я вонзила кинжал в его черное сердце! Это он, оказывается, был виновен в смерти моего Анри де Брие, Доминик!..
— Чудовища, — прошептала, содрогаясь, Дом. — И Франсуа… И Рауль… О, если есть в аду самое страшное место, где души преступников корчатся в вечных жутких муках, — то именно там будут Франсуа и твой брат, Розамонда!
— Не называй его больше моим братом, Доминик! Я отрекаюсь от него. Он монстр… И я готова сама, сей же час, выдать его палачам, чтобы они предали его самой жестокой, самой лютой казни!
— Нет, Розамонда, — жестко сказала Дом, переглянувшись с Терезой. — Мы не выдадим Рауля палачам… Ни за что!
— Но что ты говоришь? — растерянно промолвила герцогиня. — Его надо предать в руки правосудия! И казнить!..
— Мы будем правосудием, — торжественно возгласила Дом. — Мы будем обвинителями этого злодея. Ибо мы имеем на это больше прав, чем кто бы то ни было!
— Да, — воскликнула Тереза. — Ты правильно сказала, Мари! У нас есть на это право!
— Не будет только защиты, — продолжала Доминик. — Потому что никто в мире не сможет оправдать преступления де Ноайля! Его жертвы вопиют об отмщении!
— Вы обвините Рауля? И что же дальше? — пролепетала Розамонда.
— Мы предадим его казни, — холодно произнесла Дом. — Ты согласна со мной, Тереза?
— Да! — Тереза едва сдерживала дрожь в голосе. — Да! Он убил моего сына… Мою подругу… Я жажду мести!
Герцогиня взглянула на их лица. В них не было ни тени милосердия. Лишь жестокое предвкушение предстоящего действа. Да, Рауль заслужил самую лютую казнь; он зверь и чудовище. Но в его жилах течет одна с Розамондой кровь. Они носят одно имя…
— Я… Я не могу поддержать вас в этом, — слабо шепнула она. — Я знаю все, что он совершил. Но поймите меня… Я не могу.
— Ты останешься здесь, если хочешь, — спокойно сказала Дом. — Я понимаю тебя. Но не вздумай попробовать нас остановить… молить о пощаде для него. Это бесполезно. И да свершится наше правосудие!
— Идем, Мари! — дрожа от нетерпения, воскликнула Тереза.
И две женщины вышли из избушки.
…Рауль был крепко связан и висел, вздернутый вверх ногами и совершенно голый, на толстой ветке
