Потом лекарь явился к коменданту и попросил кое-какие нужные ингредиенты для сложного заклинания, Арнис Штойц несколько коротких осенних дней штудировал орочий талисман по части некромантии, а Улли Валески на кухне занимался изготовлением талисманов вспомогательных, но от этого не менее важных. Орков стало чуть меньше, их ряды поредели — но не настолько, чтобы они развернулись и ушли. Снулле продержался еще несколько дней, ровно до тех пор, пока три мага не подготовили врагу особенный подарочек. Да, такое бывает: втроем они ухитрились сделать то, о чем по сию пору спорили магистры, соединили несоединимое — магию целительства, некромантию и волшбу рукотворных талисманов. А в результате получилась болезнь, выкосившая армию Орикарта под корень. Жалкие остатки удирали, побросав мертвых, но ушли недалеко. Странная болезнь достала всех, кто пришел на землю Веранту, волной докатилась почти до столицы Орикарта и сама по себе угасла. И это при том, что орки вообще редко когда и чем болели. Вот так и получилось, что три мага впустили под небесный купол смерть; отдача от заклинания оказалась столь великой, что мировая сфера дрогнула, навалилась на соседнюю и… продавила ее. Ненадолго, всего лишь на пару мгновений — но их оказалось довольно, чтобы на месте разрыва к нам просочилось два иномирца.
Люди знающие называют их морфами, потому что под нашим небом они не имеют своей формы, а принимают форму тех, кого касались.
Кроме того, люди знающие предпочитают держаться от любых морфов подальше, потому что ставший морфом мстителен, нелогичен с нашей, людской, точки зрения, и мечтает отомстить тем, по чьей вине он оказался вне своего мира.
Позже комендант Снулле вспомнил,
Но два морфа-то знали, что в их путешествии виновен не только лекарь Виаро. И с тех пор все существование двух противоборствующих сторон свелось к чрезвычайно простому принципу «если не ты, то тебя». Маги ловили морфов, морфы — магов. Потом удалось одного морфа заточить в замке Штойца, второй был вне досягаемости, и следовало бы изловить и его — но, увы, не получалось. Морфы — они такие, непонятные для нас существа. Мыслят по-другому, и потому нет смысла разгадывать, чем они руководствуются в своих действиях. Вот, к примеру, почему принявший форму старушки морф не напал на лекаря Виаро в том поезде, и почему предпочел под видом девчонки-вышивальщицы явиться в Талью и прикончить Улли Валески?.. Нам никогда этого не понять, но, видимо, у морфа тоже был свой особенный план.
Что до орочьего талисмана, то судьба его была незавидна: Шерхем, Улли и Штойц разделили его на троих. Куда дел свою долю Улли, до сих пор так и осталось тайной. Штойц при помощи темной магии камня наловчился изготавливать самых лучших зомби во всем Веранту. Шерхем Виаро свою часть зашил в грудь девчонке, преждевременно отправившейся к Хайо.
— Ну, вот так оно и было, — Шерхем остановился у окна и сделал вид, что разглядывает двор замка.
Я вскочила и принялась мерить шагами комнату. Лучи заходящего солнца снопами падали на мраморный пол, вились редкие золотистые пылинки, с портрета в массивной раме на нас равнодушно взирал кто-то из предков Штойца.
— Охр! — я остановилась, — и что теперь?
Шерхем устало прикрыл глаза, провел худыми пальцами по волосам. Он отмыл с себя въевшуюся за время пребывания в лесу грязь, переоделся, и теперь, наконец, походил на нормального, только изможденного человека.
— Морфы свили гнездо неподалеку отсюда, — сказал он, — нам с Арнисом ничего не остается, как прогуляться туда и попробовать выдавить их из нашего мира. Для этого нужно всего лишь очень сильное заклинание, достаточное для того, чтобы сферы опять соприкоснулись, и тогда морфы уберутся отсюда…
— Всего-то, — съязвила я, — какое это нужно заклинание? Поднять все погосты в округе? Или перетравить всех местных жителей?
— Или исцелить их, — тихо поправил Шерхем, все еще не глядя на меня, — мы что-нибудь придумаем, не беспокойся. Но для этого, конечно, желательно, чтобы они нас не успели убить.
— Да, кстати… А почему бы вам их просто не убить?
— А как можно убить сущность, у которой нет формы? Сковать одного из них получилось по чистой случайности, мы даже не надеялись… И, более того, структура заклинания делала замок невидимым для второго морфа. А потом, сидя в подземелье, тварь ухитрилась-таки разобрать часть кладки, просочилась в коридоры, но на волю смогла выбраться только с твоей помощью.
— Но вы убили тысячи орков!
— Тогда я знал, на что нужно воздействовать, — он потер подбородок, — про морфов же неизвестно ничего, кроме того, что они есть.
Я скептически хмыкнула.
— Почему бы не позвать на помощь карьенский конклав магов, если уж они все там такие умные? Может быть, магистры что-нибудь придумают сообща?
— Я порой задавался таким же вопросом, малыш. Но поверь мне, я знавал достаточно магистров в свое время. Они не будут выдворять морфов. Наоборот, они приложат все силы, чтобы морфы достались им… скажем, как объект для исследования. Как оружие, в конце концов.
— Ну и пусть, — брякнула я, — лишь бы взаперти сидели и тебя не достали.
— Но кто-нибудь их все равно выпустит, это не более чем дело времени, — веско заметил Шерхем, — ты же выпустила эльфика?
— Я думала…
— Вот и кто-нибудь еще что-нибудь подумает. В общем, это дело нас двоих — меня и Арниса. Круг замыкается на нас, мы положили начало этому, мы и завершим. Теперь, когда они снова вдвоем, это будет даже проще. А твое дело — позаботиться о Гверфине, пока мы будем отсутствовать.
Я скривилась.
— Вот уж не скажешь, что о нем нужно заботиться. Он выглядит достаточно взрослым. Или он сам просил, чтобы я с ним осталась?
— Я не знал, что он настолько тебе неприятен, — лекарь с любопытством смотрел на меня, этакий силуэт черного ворона в светлом проеме окна. Он тихо попросил:
— Будь с ним терпима, насколько это вообще возможно. Это самое ценное, что было и есть у Арниса Штойца. Если бы у меня были дети, то они стали бы моим самым главным сокровищем.
— Угу, — я кивнула, — хорошо, пусть так. Я должна буду охранять Гверфина?
Шерхем пожал плечами, глядя куда-то сквозь меня.
— Наверное. Не знаю. Постарайся сделать так, чтобы с мальчиком ничего не стряслось.
— Не с моим везением, — я многозначительно усмехнулась, — забыл, что ли, кем меня сделал?
— Ты можешь мыслить как человек, а значит — все еще человек.
Я хихикнула и принялась рассматривать свои когти, появившиеся на месте милых розовых ноготков. Виаро молчал, прислонившись спиной к арке окна, я чувствовала на себе его внимательный взгляд, теплый и участливый взгляд, от которого хотелось взвыть. Охр, ведь так не смотрят на умертвия. Не должны, это неправильно…
— Ты думаешь, что во мне еще много от человека, — наконец выдавила я, давясь каждым словом, — но ты даже представить себе не можешь, что я такое. Даже в эту самую минуту, когда мы с тобой просто беседуем, я чувствую, как вкусно ты пахнешь, слышу, как бьется живое сердце. А больше всего мне хочется выпить твое живое тепло, которого во мне больше нет. Не кажется ли тебе, что я не самая лучшая компания для Гверфина?
Короткое пожатие плечами.
— Возможно. Но сейчас у нас нет времени искать кого-то другого, и уж тем более нет возможности отправлять Гверфина обратно в Карьен, потому что… — Шерхем запнулся, взглянул на меня растерянно, —
