Она прошла следом за Аланом под сень тенистой плакучей ивы, испытывая завистливое чувство к нему и его близким и горько сожалея, что у нее нет подобных воспоминаний.
— Вода так и манит, — заметила она. — Вы, наверное, много плаваете?
Солнечные зайчики подмигивали ей с поверхности воды.
— Вы угадали. — Он снял шляпу и вытер лоб рукавом. — А в теплые ночи это лучшее место, чтобы купаться нагишом. Вы когда-нибудь это пробовали, Дороти? — И он усмехнулся уголком рта.
У Дороти дрогнуло и замерло сердце. Она невольно представила, как обнаженный Алан входит в воду, его худое сильное тело блестит в лунном свете. Она судорожно проглотила слюну и почувствовала, как сердце пропустило несколько ударов, прежде чем вернуться к нормальному ритму.
— Нет. Должна признаться, что подобного опыта не имею, — ответила она бесстрастно в тон ему, глядя прямо перед собой.
— Поверьте, с этим ничего не сравнится, — сказал Алан тихим проникновенным голосом.
— Я вам верю на слово, — откликнулась Дороти, удивляясь тому, что тело медленно охватывает странный жар.
— Знаете, мне кажется, что уже достаточно тепло для купанья, — продолжал Алан. — Не хотите попробовать? — спросил он вкрадчиво, и это соблазнительное предложение заставило ее пульс участиться.
— Думаю, нет, — проговорила она, немного дрожащим голосом, и отвернулась. — Но вас прошу не стесняться.
— Трусиха… — тихо, почти шепотом произнес Алан.
Внезапно воздух прорезало пронзительное ржание. Дороти, резко обернувшись, увидела, как кобыла, испуганно вереща, встает на дыбы, и бросилась к ней. Вслед за Розой Ветров и Лютик принялся тревожно фыркать, храпеть и бить копытом.
Дороти подбежала к лошади и схватила болтающиеся поводья, но охваченное паникой животное отпрянуло, мотнуло головой, повернулось и поскакало прочь.
Лютик вскидывал голову и бил в землю копытами, пытаясь освободить поводья. Дороти устремилась к нему.
— Тише, милый, успокойся, все хорошо!
Она шагнула к испуганному коню и протянула руку, чтобы поймать уздечку. Но Лютик внезапно поднялся на дыбы, и его копыта мелькнули в опасной близости от лица девушки.
— Дороти! Берегитесь! — крикнул Алан.
Дороти не вполне поняла, что произошло, но в следующее мгновенье она уже лежала на песке, а Алан — на ней.
Тяжело дыша, он медленно выпустил Дороти.
— Вы что, совсем с ума сошли! — воскликнул он, свирепо глядя на нее. — Вы могли погибнуть.
— Не валяйте дурака, — возмутилась Дороти. — Все было в порядке, пока вы не сбили меня с ног, — заявила она, все еще ощущая тяжесть его тела, прижавшего ее к земле, и его горячее дыхание на своем лице.
— Я ее сбил с ног! — прошипел он. — Черт возьми! Я только что вам жизнь спас, Рыжик! Да вы хоть видели, как близко эти копыта были от вашей хорошенькой головки?
— Ничуть не близко, — резко возразила Дороти, отказываясь признать его правоту. — Но что могло напугать лошадей? И не называйте меня больше Рыжиком, — добавила она, не в силах скрыть раздражение.
— Змея, скорее всего, — пожал плечами Алан. — Ничто другое так не действует на Лютика. А я стану называть вас Рыжиком, когда мне захочется.
Кипя от ярости, она открыла рот, чтобы высказать ему на этот счет свое мнение, но стоило ей встретиться с ним взглядом, как готовая сорваться с языка язвительная отповедь вылетела из головы. Разделявший их воздух сделался живым, дышащим существом. Она услышала, как сердце Алана забилось в такт с ее сердцем, и когда его взгляд остановился на ее губах, у нее перехватило дыхание, а каждый нерв сладостно затрепетал.
Он медленно начал приближать свои губы к ее губам.
— Только посмейте… — начала Дороти.
— И посмею, — хрипло выговорил Алан. — Между прочим, Рыжик, я хотел это сделать с того самого момента, как вас увидел.
И он закрыл ей рот поцелуем.
4
У Дороти екнуло и перестало биться сердце, когда губы Алана завладели ее губами. Поцелуй был горячим, долгим, требовательным. Внутри у нее закружился вихрь желания пугающей силы.
Дороти отчаянно попыталась сосредоточиться на своем благородном негодовании, использовать его как заградительный щит против этой чувственной атаки… Но тяжесть мускулистого тела Алана, пригвоздившего ее к земле от груди до бедер, была невероятно сладостной, и всякая мысль о сопротивлении улетучилась.
Никто прежде не целовал ее так мастерски, не заставлял испытывать такое головокружительное, пьянящее томление, подобное которому она испытывала теперь. Губы его дразнили, сливались с ее губами в чувственном танце, отчего у Дороти перехватывало дыхание в предвкушении чего-то небывалого.
В свои двадцать семь лет Дороти все еще оставалась невинной, и впервые в жизни искушение в лице предприимчивого красавца Алана Латимера пошатнуло ее благоразумие, подталкивало к безрассудному поступку. Дороти не подозревала, что желание может быть настолько всепоглощающим. Она захотела безотлагательно испытать близость с ним, и это потрясло ее до основания.
Разве такое возможно? Она едва знакома с этим человеком. Он ей даже не нравится!
Ужаснувшись ненормальной реакции своего тела, Дороти резко оттолкнула Алана и несколько раз с силой втянула в себя воздух, пытаясь успокоить бешено стучавшее сердце. Она повернулась к нему спиной и обхватила колени, молча дожидаясь, чтобы затопившее ее желание утихло. Алан сел.
— Так-так. Интересная реакция, — проговорил он, изображая безразличие, от которого был более чем далек.
Сердце в его груди билось словно у загнанной лошади, а желание, овладевшее им со стремительностью торнадо, даже не думало идти на убыль.
Алан встал, отряхнул песок с джинсов, старательно избегая наиболее чувствительной части тела. Поискав взглядом, он увидел свою шляпу, валявшуюся на расстоянии нескольких шагов, поднял ее и прикрылся ею, как ширмой.
Дороти тоже поднялась и отряхнулась.
— Подумаешь, самый обыкновенный поцелуй, — пробормотала она.
Ей хотелось приуменьшить впечатление, которое этот «обыкновенный поцелуй» произвел на нее, но голос слегка дрожал, и напускному безразличию не хватило убедительности.
— Мне так не показалось, — тихо возразил Алан.
Да она была возбуждена так же сильно, как он сам, он в этом почти не сомневался. И Алан едва удержался от того, чтобы схватить ее в охапку и убедиться, что она вовсе не осталась такой безучастной, какой притворяется.
Их взгляды скрестились.
— А я и не собиралась ничего показывать, — заявила Дороти с плохо скрытой досадой.
Он продолжал смотреть на нее, в его ослепительно синих глазах плясали веселые искорки. Дороти почувствовала, как румянец медленно заливает ей щеки, и отвернулась.
— Роза Ветров убежала…
— Она уже на пути к конюшням, — сказал Алан. — А Лютик, кажется, успокоился. — Он подошел к стоявшему поодаль жеребцу, отцепил от ветки поводья и вскочил в седло легким и изящным движением,
