неба спускался шар, а вокруг него — постоянно меняющее цвета свечение. Над самой землей шар завис, и из его нижней части возник столб какого-то пламени, и только через минуту или две шар опустился.
— Шар большой?
— О, да. Я думаю в поперечнике метров восемь — десять. В шаре образовалось довольно большое отверстие, и из него вышли три существа. У них были ноги, руки. Голова без шеи находилась прямо на плечах. Меня сковал страх, я не могла даже шага сделать. Они медленно подошли, и вдруг я услышала певучий, даже, как мне показалось, женский голос: «Ты не бойся нас, мы вреда тебе не причиним. Как твое имя?»
Я назвала себя и почувствовала себя совершенно спокойно. Они позвали меня за собой, и я охотно пошла. Мы вошли в корабль. Они провели меня через несколько помещений, посадили на крутящееся кресло, долго обследовали, притрагиваясь к моему телу какими-то приборами. При этом они спрашивали, сколько мне лет, какова у людей продолжительность жизни, как люди изучают другие планеты, что они чувствуют, когда убивают друг друга. Один из них принес снаружи ветви, стебли и траву. Уложил каждый вид в отдельный пакет, потом наклонился ко мне, долго изучал мои глаза и сказал, что я буду жить девяносто лет. Я сказала, что так долго люди редко живут. А он ответил: «Твоя жизнь будет продлена, но ты не покидай свой дом. Мы прилетим сюда еще, встретимся с тобой».
«А как я узнаю о вашем прилете?» — спросила я. Ответил тот, у которого голос звучал немного ниже: «Ты об этом узнаешь. Мы тебя позовем, и ты придешь. Мы сняли с тебя параметры, нам известно теперь, как с тобой общаться на расстоянии».
Затем они спросили, как у нас, на Земле, прощаются друг с другом.
Я объяснила. Они по очереди дотронулись до моей ладошки. Мне было очень приятно от этих прикосновений, но вдруг в моей памяти произошел какой-то провал, и я пришла в себя вот на этом месте, где мы с вами стоим, а в руках… — девушка запнулась. — В этот момент я увидела, как корабль стал излучать ослепительный свет и бесшумно, медленно подниматься. Он некоторое время летел над землей в глубь пустыни, а затем исчез. Я долго стояла как загипнотизированная, а когда подошла к тому месту, где находился шар, увидела ровный стеклянный круг. Он ослепительно блестел на солнце.
— И что, он исчез потом? — спросил Эдвард.
— Нет, пустыня покрыла его песком.
Эдвард сделал десяток шагов:
— Здесь была посадка?
Глория перевела, и девушка утвердительно кивнула головой. Эдвард сначала ногой, а затем руками начал разгребать песок. И — о чудо! Он нащупал твердую, стеклянную поверхность. Эдвард еще больше заработал руками и вскоре очистил площадь не менее квадратного метра.
— Ученые исследовали это место?
— Нет.
— Почему?
— Мне никто не верил.
— Да, но я же сама читала о вашей истории, — сказала Глория.
— Ну и что? Многие газеты писали об этом, но толку никакого. Мне надоели журналисты, только они приезжали ко мне и приставали со своими расспросами.
Девушка замолчала, а пораженный Эдвард неотрывно продолжал смотреть под ноги. Затем он отмерил несколько шагов и снова начал разгребать песок и опять наткнулся на ту же поверхность. Он подошел к девушке и взял ее за руку:
— Вам обязательно надо встретиться с учеными, показать им это место и все до мельчайшей детали рассказать. Я обязательно об этом напишу.
Девушка пристально и долго смотрела прямо в глаза Эдварда. Ему даже стало не по себе от ее взгляда. В карих глазах он ясно увидел какую-то светящуюся точку, она как бы пронизывала его мозг, он почувствовал себя бессильным, подавленным.
— А ведь вы не журналист, вам будет трудно написать.
— Откуда вы это взяли? — попытался шутить Эдвард, чувствуя все. усиливающееся волнение.
— Вы — военный, я это знаю, а в прошлом, триста лет назад, вы были слугой у одного европейского господина. Вы живете на Земле уже пятый раз.
— Что вы говорите? О какой жизни вы говорите?
— О земной. Не пугайтесь меня. Умение видеть человека всего, узнавать, кем он был в далеком прошлом, я приобрела от пришельцев. Они сделали меня такой. Теперь я многое могу. Например, вижу, что вас ждут тяжелые испытания. Вы окажетесь в руках врагов, но судьба будет к вам благосклонна.
Ветер растрепал длинные черные волосы Басимы, они почти закрывали лицо. Эдвард не мог оторваться от ее глаз. Они прожигали насквозь, подавляли волю, подчиняли себе.
Глория, потрясенная этой сценой, чуть слышно переводила, продолжая стоять в сторонке. Басима резко повернулась к ней:
— Ты должна пожалеть его. Он же нравится тебе, ты в него влюбилась…
Все это было сказано таким многозначительным тоном, что даже сломленный Эдвард вопросительно смотрел на Глорию. Глория побледнела и молча слушала.
— Глория, что она тебе говорит?
Глория словно очнулась, повернула голову к Эдварду и попыталась улыбнуться:
— Ничего… она меня ругает за то, что я плохо ухаживаю за тобой.
Эдвард почувствовал фальшь в ее словах, Глория темнила, она не говорила ему правду.
Эдвард посмотрел на Басиму. Та хотела что-то сказать, но, глянув на Глорию, промолчала.
Эдвард сам не свой направился к машине. Глория и Басима двинулись следом.
Они довезли девушку домой и, поблагодарив, сразу же отправились в обратный путь. Теперь, как и договорились раньше, машину вел он. Глория, сославшись на усталость, молчала. Она сидела, закрыв глаза, но Эдвард чувствовал, что она не спит.
Эдвард тщательно анализировал все, что довелось услышать и увидеть. Басима, похоже, говорила правду. Если это действительно так, то он стал свидетелем сенсации. Но волнение постепенно улеглось, и на смену пришли беспокойство и тревога — вечные спутники разведчика. Снова и снова, вспоминая каждую подробность, анализировал он сегодняшний день.
Наконец, понял, что тревога появилась у него в душе, после того как убедился, что Глория проявила неискренность, когда они беседовали с Басимой.
«Почему же она не перевела слова Басимы, когда девушка в чем-то неожиданно упрекнула ее? Когда Басима сказала, что я не журналист, а военный, Глория перевела словно автомат — мгновенно». Раздумывая над этим, казалось, не заслуживающим внимания инцидентом, Геллан все больше приходил к выводу, что необходимо доложить в центр о своих сомнениях.
Эдварда совершенно не беспокоило, что придется рассказывать и о его интимных отношениях с Глорией. В ЦРУ меньше обращали внимания на личную жизнь сотрудника, если она была на виду или он сам не скрывал ее.
Прошло не менее двух часов, пока Глория спросила:
— Ты не устал? Если хочешь, я могу повести машину. Кстати, ты не находишь, что мы проголодались?
— Ты права. Я настолько потрясен рассказом, что даже забыл о еде. Может, пообедаем в одном из придорожных ресторанчиков?
— Я тоже хотела предложить этот вариант. Если мне не изменяет память, то километров через десять мы сможем отдохнуть.
И действительно, вскоре в лучах солнца десятками зайчиков заблестел небольшой комплекс, основными деталями которого были алюминиевые конструкции и стекло.
Внутри ресторанчика было прохладно. Эдвард с удовольствием осушил бутылку кока-колы. Настроение было на нуле, но он понимал, что не имеет права высказывать или как-то проявлять свои подозрения. Поэтому, когда они снова оказались в машине и Глория села за руль, он решил сменить тему:
— Глория, ты заметила, что пропорции лица и глаз у Большого Сфинкса не такие, как у людей?
— О, на это уже давно обратили внимание. Я даже где-то читала, что Большой Сфинкс — это
