— Ты что, офонарел?! Какого черта лезешь к нему с такими вопросами! Хочешь, чтобы стукнул?
— Не стукнет. Но знать о нем побольше не помешает.
— А на кой хрен он тебе?
— Мне он — до лампочки, а вот его изобретение и тебе, и мне — явно не помешает.
— Беззвучное оружие?
— Наконец-то до твоего котелка дошло. Следующий твой вопрос о том, как им завладеть?
— Вот именно.
— Или по дружбе, или склонив Хинта к сотрудничеству — он таким образом может искупить свою вину перед Ее Величеством. Или же — изготовив копию ключа от сейфа, где Хинт хранит свои игрушки, в подходящий момент пришить им ноги.
— Ишь ты, — усмехнулся Левин, — а ты, Андрей, оказывается, ворюга.
— Конечно, в детстве приобрел эти качества, когда по садам лазил, штаны на заборах рвал.
— Ясно, уголовник, — рассмеялся Левин. — Пошли руки мыть и обедать.
Глава 23
Мельников был расстроен. Уже третью неделю он не мог увидеться с Олегом Понтиным, а Ахмед поторапливал. Он уже не менее пяти раз бывал в Центре и в каждый приезд просил встретиться с Олегом. Чувствовалось, что в Центре здорово заинтересованы американцем. Правда, Мельникову и Полещуку было чему и радоваться. Они смогли установить контакт с Левиным и Стрельцовым. Те не сразу поверили Полещуку, который, улучив момент, бросил им записку, когда они были на прогулке. Левин долго всматривался в текст записки и, зная, что где-то недалеко находятся военнопленные, пришел к выводу, что это не провокация, и негромко бросил вслед отходящему от проволоки Полещуку:
— Спасибо, парень! Мы верим тебе. Сегодня же подготовим ответ. Перебросим записку в этом же месте.
Левин знал, что охранники по-русски не понимают, и, когда они начали удивленно смотреть на него, сделал вид, что обращается к Стрельцову.
К вечеру Полещук снова подошел к ограде и незаметно поднял записку.
В укромном месте развернули ее и прочли: «Дорогие товарищи! Мы понимаем, что соотечественники в такой ситуации, в которой оказались все мы, должны стремиться быть рядом. Сообщите подробнее о себе и сколько вас. Нам интересно и то, как к вам относятся. Мы имеем возможность общаться с местными руководителями и, если надо, готовы попросить, чтобы к вам относились получше. Чем вы занимаетесь здесь?»
Посоветовавшись, решили пока Ахмеду ничего не говорить. Это можно будет сделать позже, когда все станет ясно.
Все последующие дни Мельников и Полещук изо всех сил старались встретиться с Понтиным, но, увы, Олег не объявлялся.
Согласившись на предложение Анохина, Олег оказался в изоляции. Анохин понимал, что допускать его контакты с остальными военнопленными нельзя.
Мельников, обследуя в свободное время дальние уголки Центра, неожиданно наткнулся на странные строения. Они были низкими, длинными, без окон. Подходы к ним тщательно охранялись, да и у самих строений находились часовые с автоматами, по углам — пулеметные гнезда. Понимая, что одному трудно выяснить, что это за здания, капитан привлек к этой работе своих товарищей по несчастью.
Прошло несколько дней, и по отрывочным, на первый взгляд незначительным сведениям Мельников пришел к выводу, что там хранятся оружие и боеприпасы. Он попросил Дино перепроверить эту информацию. Вскоре Дино подтвердил догадку и предложил Мельникову познакомиться с охранником — египтянином, который состоял в штате охраны складов.
Мельников согласился. И вот ровно в три часа в кустарнике недалеко от полигона, где советские солдаты отрабатывал и приемы захвата какого-то объекта, встреча состоялась. Дино представил молодого высокого парня по имени Гамаль. На вид ему было двадцать три — двадцать пять лет. Гамаль совсем не говорил по-русски, и бедный Дино с трудом исполнял роль переводчика.
Мельников не рискнул раскрываться перед Гамалем и старался подчеркнуть, что это знакомство ему необходимо, для того чтобы выяснить, не может ли Гамаль достать ему сигареты и спиртное. Дино переводил и недоуменно поглядывал на Мельникова.
Гамаль отвечал охотно, он объяснил, что спиртное и сигареты достать не может, но, когда Мельников рискнул и поинтересовался, что Гамаль охраняет, тут же ответил:
— Там очень большие здания, они полны оружия.
— Какого?
— Разного. Я раньше служил в армии и разбираюсь в разных системах. На складах хранятся американские и французские гранатометы, английские и итальянские мины, советские и израильские автоматы, различные пулеметы и даже индивидуальные реактивные приспособления, позволяющие человеку перемещаться по воздуху. В складе, который расположен у самых гор, находится несколько десятков дельтапланов, некоторые из них с мотором. Там же хранятся переносные ракетные установки для стрельбы по самолетам и вертолетам. Вчера я видел, как на пяти больших грузовиках в ящиках партия оружия была вывезена.
— А что на ящиках написано? — уточнил Дино.
— Что в них швейные машинки «Зингер» и название страны, куда они направляются.
— В какие страны пошел этот груз?
— Я смог разглядеть названия двух стран — это Боливия и Парагвай.
А вот дней десять назад такая же партия была направлена в Мексику и Бразилию.
— Не знаете, для чего это делается? — спросил Мельников.
— Нет. Я — маленький человек, и мне не положено знать это.
Мельников, расспрашивая Гамаля, размышлял, чем тот может быть еще полезен. На всякий случай спросил:
— Скажите, а русские на складах не бывают?
— Только один. Он работает в Центре, — и по дальнейшему рассказу Мельников понял, что Гамаль имеет в виду Анохина.
Дино наконец понял, почему так странно ведет себя Мельников:
— Виктор, ты можешь говорить с ним откровенно, он нас не предаст.
— Ты уверен?
— Да, на все сто. Он, с тех пор как разобрался, куда попал, только и мечтает, как убежать отсюда.
— Хорошо. Тогда спроси у него, а другие объекты он охраняет?
Выслушав вопрос, Гамаль согласно закивал головой:
— Да, да, нас часто меняют местами. Мне приходилось стоять то на одном посту, то на другом, по всей территории Центра. Здесь же почти каждое строение охраняется.
— А там, где живут иностранцы, тебе не приходилось бывать?
Мельников незаметно для себя перешел на «ты».
— Да, и там я бывал. Охранял иностранцев. Говорят, это ученые. У них там, в складах, несколько больших лабораторий и даже, рассказывают, есть завод, но там я не был. Какие-то опыты делают.
— А ты не знаешь кого-либо из ученых или рабочих, которые там работают?
— Нет. Я не интересовался.
— А когда снова там будешь?
— Не знаю. Это зависит от командира.
— Кто у вас командир?
— Мусафи. Он ливанец. Злой очень. Говорят, он полностью предан Абдулле Кериму, самому главному здесь.
