Морган глубоко задумалась.
— Я выясню это, когда он вернется.
— Раз уж мы заговорили о Закери… Скажи, Морган, зачем ты солгала мне? — Морган бросила на Гарри испуганный взгляд, пораженная внезапной холодностью, прозвучавшей в его вопросе.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь! — вспыхнула она.
— О том, что ты якобы виделась с Закери в Штатах. Ведь это ложь!
— Я же говорила тебе не раз о том, что у него бывают галлюцинации. В такие минуты он ничего не соображает. Разумеется, мы с ним виделись в Нью-Йорке, просто он об этом забыл.
— Его не было в Штатах целый год, — угрожающе тихо произнес Гарри.
Морган вскочила из-за стола и, не владея собой, закричала:
— Чушь! Он был в Штатах… просто несколько раз выезжал в Европу.
— Я видел его паспорт. Он болтается по Европе уже год. Почему ты солгала мне, Морган? — непреклонно повторил он свой вопрос.
— Гарри!
Высокий чистый лоб Морган прорезала глубокая морщина. Сердце в ее груди колотилось от страха. Она чувствовала, что в ее отсутствие что-то стряслось, и дело здесь не только в Закери. Гарри вдруг показался ей каким-то чужим, напряженным, враждебно настроенным и готовым подвергнуть сомнению любое ее слово. На миг в ее голове промелькнула мысль о том, что Гарри ей изменил, но она тут же отмела ее. Гарри с ума сходит по ней. И не позднее чем сегодня ночью она намерена доказать ему в постели, что лучшего любовника, чем он, нет на свете.
— Любимый, почему мы ссоримся? Я так долго отсутствовала… теперь вернулась домой с нашим малышом. Я думала, ты будешь счастлив… а ты подвергаешь меня какому-то допросу.
— Вовсе нет. Я просто хочу знать правду. Нет ничего хуже недомолвок и лжи между супругами.
Морган медленно поднялась и отошла к окну. Внизу расстилалась аккуратно подстриженная зеленая лужайка. Когда она обернулась к Гарри, в глазах у нее стояли слезы.
— Ты прав, дорогой. Я была не до конца откровенной с тобой и использовала Закери в качестве предлога. Прости, но я не могла поступить иначе, потому что эта тайна касается не меня. Я и теперь не имею права говорить, но я верю тебе. Понимаешь, я должна была помочь одному человеку… Я дала слово молчать, но теперь вижу, как обидела этим тебя. Прости, я не думала, что так получится… — Морган разрыдалась.
Гарри бросился утешать ее. Он ненавидел сцены и женские слезы, и с радостью прекратил бы этот разговор, если бы не тяготился подозрениями и не стремился всей душой от них избавиться. Ради своего душевного спокойствия он решил вынудить Морган сказать правду.
— Так что же случилось? — спросил он наконец.
— Все дело в Тиффани. Ты знаешь, что она уехала путешествовать по стране. — Гарри кивнул. — Она оставила работу, так как неожиданно почувствовала, что серьезно больна. Помнишь, папа писал, что она плохо выглядит и объясняет это переутомлением? — Гарри снова кивнул. — Тиффани подозревала, что у нее рак. Она боялась обратиться к врачу, поэтому просто сбежала, не сказав никому ни слова. Она часто звонила мне, но упорно скрывала от меня правду. И вот недавно ей стало хуже. У нее открылось кровотечение, и ей стало по-настоящему страшно. Она позвонила мне и сказала, что ложится в больницу. Сам понимаешь, что я не могла сказать тебе об этом. Она умоляла меня приехать и побыть с ней. Бедняжка Тиффани, она столько выстрадала!
Рассказывая Гарри о тяжелой участи сестры, Морган дивилась той легкости, с какой она столь искусно лжет. Если так и дальше будет продолжаться, она в конце концов сама поверит и в собственные роды, и в тяжелую болезнь сестры. В общем-то в этом нет ничего сложного. Тем более что она сама позволила затянуть себя трясине лжи, обмана и интриг. Естественно, что в таких условиях о спокойной жизни ей мечтать не пристало. Всегда есть риск, что возникнет ситуация, которая потребует от нее нового вранья.
— Боже мой! Ну и как она сейчас? В порядке? — сочувственно покачал головой Гарри.
Морган улыбнулась, хотя глаза ее по-прежнему были влажны.
— Слава Богу, рака нет и в помине. Просто небольшие проблемы по части гинекологии. Ей сделали операцию, и она быстро пошла на поправку. Когда Тифф выписали из больницы, у меня начались схватки. Тогда пришло время ей помогать мне. Теперь ты знаешь, почему вокруг моей поездки в Штаты было столько таинственности. Мне искренне жаль, что поневоле пришлось обманывать тебя. Всему причиной Тифф.
Гарри не сводил с нее пытливого взгляда и молчал. Морган раздражала непроницаемость его лица. О чем он думает? Она лишь мысленно взмолилась, чтобы он не вынуждал ее больше лгать — по крайней мере не сейчас. Для одного раза вполне достаточно!
— Теперь я вернулась, и всем тайнам конец! Я так ждала этой минуты, любимый… а ты заставляешь меня оправдываться, оскорбляешь своим недоверием… — Она сделала вид, что снова готова расплакаться.
— Да нет же! Радость моя… — Гарри обнял ее и крепко прижал к груди. — Не сердись на меня, просто я ужасно волновался… Ты сломя голову бросилась в Нью-Йорк, потом пропала из отеля… Я так соскучился без тебя, любимая!
— Я тоже! — Морган страстно поцеловала его. — Я люблю тебя безумно и ни за что на свете больше не оставлю.
Они стояли обнявшись, и, по обыкновению, каждый думал о своем.
Гарри успокоился и наслаждался своим счастьем. Морган вернулась, его сын-первенец спит в детской. Одиночеству и неуверенности, которые извели его за последние несколько недель, пришел конец. Они с Морган снова будут идеальной семьей — если, конечно, не выплывет на поверхность тот факт, что он изменил ей с Элизабет.
Морган не могла избавиться от беспокойства. Одно ее утешало — победителей не судят! Что сделано, то сделано. Она добилась того, что у Гарри есть наследник. Теперь надо выбросить из головы грехи прошлого и жить будущим.
— А ты уже выбрал имена для малыша? — спросила она вдруг. — Мне надо было вписать сына в паспорт, и я решила остановиться на Дэвиде.
— Вторым должно быть имя Генри — так окрещены все мужчины в нашем роду. И еще я хотел бы назвать его в честь отца — Эдгар.
— Дэвид Генри Эдгар, маркиз Блэмор. По-моему, звучит великолепно! Налей шампанского, Гарри, давай выпьем за нашего наследника, за мое возвращение домой… и еще за одну вещь.
— За какую? — спросил Гарри и поцеловал ее в шею.
Морган погладила его по щеке и призывно посмотрела ему в глаза.
— За возврат к полноценной супружеской жизни.
Морган почувствовала, как откликнулась на эти слова его плоть. Теперь у нее исчезли последние сомнения в том, что все будет хорошо. Но неприятный осадок тягостным грузом остался у нее на сердце.
22
Тиффани лежала в голубом мраморном бассейне с закрытыми глазами и размышляла. Жаркое солнце обжигало, и кожа горела так, словно ее осыпало дождем огненных искорок. Тиффани более трех недель жила в поместье Калвинов в Саутгемптоне и в скором времени собиралась вернуться в Нью-Йорк. С этим местом у нее было связано столько неприятных воспоминаний, что она сама не понимала, почему именно здесь решила восстановить здоровье и силы после родов. Вероятно, она была движима неосознанным стремлением бросить вызов своему прошлому, прислушаться к себе и сказать: да, это произошло, но я больше не боюсь того, что случилось? И она действительно перестала бояться, изгнать страх из своего
