— Мэм?
— Не останавливайся! Они как раз у меня на прицеле!
Аня выпустила длинную очередь, и на ветровое стекло посыпались влажные куски полипов. Берни успела заметить сбоку, прямо рядом с собой, «Броненосец» и, нажав на газ, в последнюю минуту сумела убраться с его дороги. Затем немного притормозила и, пока БТР проезжал мимо, постаралась уяснить, где именно они находятся.
«Ворон» еще висел над гаванью, обстреливая монстра. Соротки и Митчелл не собирались сдаваться. Берни спрыгнула на землю, оглядываясь в поисках полипов, отбившихся от стаи, осмотрела поле боя и обнаружила, что находится в сотне метров от гавани, на небольшой открытой лужайке к западу от городка. Справа находились дома, там было ничего не разобрать, однако оттуда доносились выстрелы; впереди тоже шел бой, стрельба велась с обеих сторон. Она в любую минуту ждала, что кого-то подстрелят. Затем в наушнике ее раздалось громкое уханье.
— Говорит «КВ Два-Три-Девять» — гадина готова! Мы его сделали! — Судя по голосу, Митчелл тоже получил дозу адреналина. Вообще для экипажей «Воронов» было характерно олимпийское спокойствие. — В голову попали. Точнее, последние полчаса по ней все время попадали. Плавает, сволочь, кверху брюхом. Однако он не такой большой, как я думал.
— «Два-Три-Девять», это Штрауд — вы уверены, что он не притворяется мертвым?
«Ворон» набрал высоту. Берни заметила плясавший на воде ослепительный луч прожектора. Она вспомнила о том, что произошло с Хасинто после детонации брумака.
«Но тогда мы подбили его лазером „Молота“. Это совсем другое».
— О, я бы понял, если бы он притворялся… — ответил Митчелл.
Берни потянулась за биноклем и едва успела поднести его к глазам, как ее ослепил невероятно яркий свет. Оглушительный взрыв раздался несколько секунд спустя. Она расслышала возглас Соротки: «Черт!» — и уже решила, что вертолет падает.
—
Но свет погас, а «Ворон» продолжал жужжать. Он снова висел низко над водой. Берни слышала лай и вой собак, запертых в домах.
— Ну хорошо, вот теперь-то он точно не притворяется, — дрожащим голосом произнес Митчелл. — Он только что взорвался.
Обычный оптимизм, казалось, сегодня покинул Соротки.
— В следующий раз, прежде чем делать что-то подобное, мы поднимемся повыше. Кому-нибудь нужен свет?
Аня включила рацию:
— Всем: с одним левиафаном покончено! Уничтожим и тех, что остались. — Перегнувшись через водительское сиденье, она выглянула в дверь. — Залезай, Берни. Пора.
Берни села в машину и завела мотор:
— Боитесь, что Сэм заграбастает себе самых больших и сочных, да?
— Да.
— Отлично.
— Звучит зловеще.
— Это вы первая начали. — Стая дрожащих огоньков неслась прямо на них. Берни приготовилась к развороту. — Ладно, мэм, как на флоте говорят — огонь из всех орудий! Продолжайте.
Настроение Берни непрерывно менялось: ее поочередно охватывали страх, возбуждение, ярость, истерическое облегчение, так что она даже не знала, что будет с ней через минуту и как взять себя в руки. Усталость одолевала ее. Ее трясло, и хотелось смеяться. Но Аня была по-прежнему настроена воинственно. Только опустошив два магазина, она поняла, что полипов больше не осталось.
— Ух ты! — произнесла она.
Все автоматы, казалось, замолчали одновременно. Последовала пауза, затем впереди загорелись огни — это был «Броненосец» — и из темноты возникла одинокая фара мотоцикла Сэм, переваливающегося через колдобины. Слышен был только шум прибоя, рев двигателей и яростный лай обезумевших собак.
— С вами все в порядке? — спросила Берни.
— Не знаю, потом соображу. — Аня перевела дух. Берни услышала, как она сглатывает комок в горле. — Всем подразделениям, это Штрауд. У нас все чисто?
— Мэм, у нас здесь все чисто. — Это был Росси. — Сейчас я собираюсь проехаться и посмотреть еще раз.
— Доблестные сыны республики Горасная тоже сокрушили врага, если кого-то это интересует.
— Спасибо, Яник.
Аня ждала. Не ответил только отряд жителей с винтовками, включавший ветеранов.
— У нас никакого движения, — наконец откликнулся Бентен. В голосе его не слышалось ни облегчения, ни торжества: бедный старик говорил покорным, безропотным тоном. — Прошу разрешения отменить боевую готовность, мэм.
Аня, слава богу, всегда знала, что и как надо ответить.
— Отбой тревоги, полк Толлена, — произнесла она. — Хорошая работа, спасибо вам.
«Ворон» еще несколько минут обшаривал город своим прожектором. Берни ждала с включенным двигателем, на случай если появится какой-нибудь уцелевший полип. Аня еще не связывалась с базой.
— Так с вами не все в порядке, Аня?
— Да нет, все нормально, — возразила она. — Но именно это меня и пугает. Я хочу опять в бой. Я чувствую, что работа еще не закончена. И вся эта дикая радость — я постоянно слышала такие голоса у солдат, когда была диспетчером. Но сейчас я сделала это сама. Скажи мне, что это нормально. Скажи, что внутри меня не сидит какое-то чудовище, готовое выбраться наружу, убивать и шутить насчет этого.
— У вас все нормально. С нами со всеми так бывает. Это просто животные инстинкты берут верх.
— Жаль, что я не знала этого, когда мама была жива. — Аня не стала пояснять свои слова. — Сейчас надо сообщить Хоффману, что у нас здесь всё.
Она вытащила из уха наушник и взяла с приборной доски микрофон. Рука ее дрожала.
— Всё в порядке, сэр, — начала она. — Мы будем в боевой готовности до тех пор, пока не убедимся, что второй левиафан не плавает поблизости.
— Оставайтесь там, пока мы не очистим базу, лейтенант, — ответил Хоффман. — Какое-то время здесь будет жарко. — Он помедлил. — У нас все живы-здоровы.
Это был намек на то, что с Маркусом все в порядке. Аня уже давно не видела Маркуса, но даже не упоминала его имени — верный знак, что она ужасно волнуется за него. Но Берни больше не в состоянии была терпеть намеки и многозначительное молчание.
— Поберегите себя, полковник, — сказала она.
Микрофон уловил ее слова.
— Вы тоже, сержант, — отозвался Хоффман. — Не забывайте: у меня-то есть кроличья лапка, черт бы ее побрал, а у вас — нет.
Внезапно радость от спасения Пелруана померкла. Но Берни не нужно было ничего объяснять Ане. Они обе теперь прекрасно понимали друг друга.
После того как солдаты собрались в центре связи и были пересчитаны, Росси составил расписание дежурств и отправил Берни спать до утра. Она побрела к дому Беренца вместе с Сэм, чувствуя себя как после бурной попойки, о которой будет жалеть наутро, когда наступит похмелье.
— Вот видишь, даже чертов пес не вышел встретить возвращающихся домой героев, — буркнула Сэм. — Спокойной ночи. Увидимся в пять ноль-ноль, сержант.
Она была права: Мак не бросился к ней, чтобы обслюнявить и выразить радость от встречи. Берни решила не принимать это близко к сердцу. Она помирится с ним утром.
— Я по-прежнему считаю, что это наш последний шанс, — настаивал Хоффман. — Сейчас у нас два варианта: драться или бежать. Если отступим, рано или поздно у нас кончатся патроны и горючее, а потом
