хватило бы силы в ногах, цеплялись за юбки матерей, глядя в пустоту расширенными глазами, или с ужасом таращились на вооруженных людей, пригнавших их сюда. Реза поддерживала беременную женщину. Да, мать ее невредима, это Мегги видела, хотя старалась не подходить к ней близко из страха, что Сажерук окажется прав и Реза может выдать себя при виде дочери. С каким отчаянием она оглядывалась по сторонам. А потом схватила за руку безбородого солдата, выглядевшего совсем мальчиком, и…
— Фарид! — Мегги не верила своим глазам.
Реза говорила. Не руками, а губами и языком.
Ее голос было трудно разобрать в стоявшем вокруг шуме, и все же это был ее голос. Как это возможно? Солдат, не слушая, грубо оттолкнул ее, и Реза обернулась. Черный Принц и его медведь втаскивали на двор телегу. Они были запряжены в нее, как волы. Черная морда медведя была стянута цепью, другая цепь вилась вокруг его груди и шеи. Но Реза не смотрела ни на медведя, ни на Принца — она не сводила глаз с телеги, и Мегги сразу поняла, что это значит.
Не сказав ни слова, она бросилась бежать.
— Мегги! — крикнул ей вслед Фарид, но она не слушала.
Никто ее не удерживал. Телега была старая и гнилая. Сперва она заметила только крестьянина с раненой ногой и ребенком на коленях. Потом увидела Мо.
Сердце у нее замерло. Он лежал с закрытыми глазами, прикрытый грязным одеялом, и все же Мегги видела кровь. Вся рубашка у него была в крови, его любимая рубашка, с которой он не желал расставаться, хотя рукава уже обтрепались. Мегги забыла все: Фарида, солдат, предостережение Сажерука, где она находится и как сюда попала… Она видела только своего отца, его неподвижное лицо. Мир вдруг опустел, совсем опустел, а ее сердце превратилось в безжизненную ледышку.
— Мегги! — Фарид схватил ее за руку и потащил за собой, как она ни сопротивлялась. Когда она расплакалась, он прижал ее к себе.
— Он умер, Фарид! Ты видел? Мо… умер!
Мегги снова и снова выговаривала страшное слово. Мертв. Ушел. Навсегда.
Она сбросила руки Фарида.
— Я пойду к нему!
«Эта книга приносит несчастье, Мегги, одно несчастье. Даже если ты не хочешь в это верить», — он говорил ей это в библиотеке Элинор. Какой болью отзывалось теперь в ее сердце каждое слово! В этой книге скрывалась смерть, его смерть.
— Мегги! — Фарид крепко держал ее за плечи. Он потряс ее, словно желая разбудить. — Мегги, послушай! Мо не умер! Ты думаешь, они стали бы таскать за собой мертвеца?
Стали бы они? Она уже совсем ничего понимала.
— Пойдем! Да пойдем же!
Фарид потащил ее за собой. Он продирался через толпу с таким равнодушным видом, как будто вся эта кутерьма его нисколько не интересовала, а потом остановился со скучающим лицом перед конюшней, куда солдаты загоняли пленных. Мегги утерла с глаз слезы и постаралась придать лицу такое же равнодушное выражение. Но как это можно сделать, когда сердцу так больно, словно его разрезали пополам?
— У тебя там хватит припасов? — донесся до нее голос Огненного Лиса. — Мы страшно проголодались в этой чертовой Чаще.
Мегги видела, как Резу втолкнули вместе с другими женщинами в темную конюшню, а двое солдат отвязали от телеги Принца и его медведя.
— Конечно, что за вопрос! — возмущенно ответил толстяк-хозяин. — А коней ваших вы не узнаете, так они лоснятся.
— Надеюсь! — буркнул Огненный Лис. — А не то Змееглав позаботится о том, чтобы эти развалюхи сменили хозяина. Завтра на рассвете мы тронемся дальше. Мои люди и пленники останутся в конюшне, а мне нужна кровать — для меня одного; я не хочу делить постель с кучей храпящих и пердящих мужиков.
— Конечно, конечно, — поспешно закивал хозяин. — А с этой тварью что нам делать? — Он бросил боязливый взгляд на медведя. — Лошади его испугаются. Почему вы его не убили и не бросили в лесу?
— Потому, что Змееглав хочет повесить его вместе с его хозяином, — ответил Огненный Лис. — И потому, что мои люди верят всяким глупым байкам о нем — будто это ночной страх, разгуливающий в облике медведя, и якобы опасно прострелить ему шкуру из арбалета.
— Ночной страх? — Хозяин нервно захихикал. — Байки явно не казались ему такими уж вздорными. — Ну, кто бы он ни был, в конюшню я его не пущу. Привяжите его за пекарней, если хотите. Там кони его, надеюсь, не учуют.
Медведь глухо заворчал, когда солдат потянул за цепь, таща его за собой, но Черный Принц успокоил его тихими ласковыми словами, словно утешая ребенка, и их обоих увели за главный дом.
Телега с Мо и стариком все еще стояла посреди двора. Вокруг слонялись батраки, временами тихо переговариваясь между собой, — наверное, старались угадать, кого это везут к Змееглаву. Или уже прошел слух, что человек, замертво лежавший на телеге, — Перепел? Безбородый молодой солдат разогнал батраков, стащил с телеги ребенка и затолкал его в конюшню.
— А что делать с ранеными? — крикнул он Огненному Лису. — Оставить на телеге?
— Чтобы они к утру или померли, или сбежали? Что ты болтаешь, балбес? Ведь за одним из них мы и тащились в эту чертову Чащу! — Огненный Лис снова повернулся к хозяину: — Нет ли среди твоих постояльцев цирюльника? — спросил он. — У меня тут пленный, который непременно должен выжить, потому что Змееглав наметил для него показательную казнь. А с мертвецом это выйдет совсем не так весело — ты понимаешь, о чем я.
Должен выжить… Фарид сжал руку Мегги и торжествующе улыбнулся ей.
— Конечно, конечно! — Хозяин с любопытством взглянул на телегу. — Разумеется, очень досадно, если приговоренный умирает еще до казни. В этом году такое случалось уже дважды, как мне рассказывали. Только вот цирюльника у меня под рукой нет. Но на кухне у нас помогает кикимора. Она уже многих тут поставила на ноги.
— Хорошо. Пошли за ней.
Хозяин живо махнул мальчишке, стоявшему у двери конюшни. А Огненный Лис подозвал двоих солдат.
— Живо, раненых тоже в конюшню! — услышала Мегги. — Двойную стражу к дверям и четверых приставить караулить Перепела, ясно? И чтоб не прикасались ни к вину, ни к медовухе. Если хоть один заснет на посту — пусть пеняет на себя.
— Перепел? — Глаза у хозяина чуть не выскочили из орбит. — У вас там на телеге Перепел?
Огненный Лис предостерегающе зыркнул на него, и хозяин поспешно прижал к губам толстый палец.
— Ни слова! — проговорил он. — Я никому ни слова не скажу.
— Я бы тебе и не советовал, — проворчал Огненный Лис и оглянулся, словно желая убедиться, что никто больше не слышал его слов.
Когда солдаты стали поднимать Мо с телеги, Мегги невольно сделала шаг вперед, но Фарид удержал ее.
— Мегги, что с тобой? — прошептал он. — Если так будет продолжаться, тебя запрут вместе с ними. Думаешь, это им поможет?
Мегги покачала головой.
— Мо правда жив, Фарид, как ты думаешь? — прошептала она, как будто боялась в это поверить.
— Ну конечно. Я же тебе говорил. Да не смотри ты так печально. Все будет хорошо, вот увидишь. — Фарид погладил ее по голове и снял губами слезы с ресниц.
— Эй вы, голубки, отойдите от лошадей!
Перед ними стоял Свистун. Мегги опустила голову, хотя была уверена, что он не узнает ее — девочку в замызганном платье, которую он чуть не задавил конем на рынке в Омбре. Он и сегодня был одет с такой роскошью, какой Мегги ни у одного комедианта не видела. Его шелковый наряд переливался, как павлиний хвост, а кольца на обеих руках были из чистого серебра, как и искусственный нос. Видно, Змееглав хорошо
