– Там был охранник Лихоносова, – напомнил я.
– Он работает с ним уже четыре года, – не согласился Хейфиц, – но я все равно буду проверять. Вы можете приехать прямо сейчас? Я пошлю за вами машину. Где вы живете?
– Не нужно. – Я подумал, что подозрительный Глеб Мартынович мог оставить наблюдателя у моего дома. – Не нужно никого присылать. Я выйду и поймаю такси, а вы мне потом оплатите стоимость поездки.
– Хорошо, я буду ждать вас в доме, – предложил Леонид Иосифович. – Когда приедете, назову код, чтобы вы открыли входную дверь и прошли ко мне. Но учтите, что я буду не один и вас обыщут при входе.
– Конечно, – согласился я и положил трубку. Можно подумать, я собираюсь его убивать.
Я вышел из дома и прошел несколько улиц, пока не убедился, что за мной никто не следит. Потом поймал первую попавшуюся машину и попросил отвезти меня по адресу, который дал мне Хейфиц. Водитель, пожилой кавказец, назвал тариф – семьсот рублей, очевидно, ночная наценка.
– Пятьсот, – попытался я поторговаться с этим усатым типом.
– Давай шестьсот, – предложил водитель, и я сразу сел на переднее сиденье.
Пока мы ехали, я спросил у него, откуда он родом.
– Из Сухуми, – ответил водитель.
– Давно в Москве?
– Уже двадцать с лишним лет. Как началась это проклятая перестройка, а за ней война, так мы сразу и уехали.
– Почему?
– У меня жена грузинка и трое детей. Что было делать? Брать автомат и идти убивать грузин? Или сражаться за грузин против моих братьев? Как нужно было поступить?
– Не знаю.
– А ты сам откуда?
– Из Баку.
– Хороший город, – улыбнулся водитель. – И зачем ты уехал? У вас, говорят, сейчас хорошо, денег много, нефти много. Зачем вы все сюда едете? Мы вот от войны бежим. У тебя что, жена армянка или мама?
– Нет, – невольно улыбнулся я. Если бы все было так просто.
– А тогда почему не остался у себя?
– Не знаю. Так получилось. Приехал на заработки и остался. В последнее время много всяких проблем появилось, но пока живу.
– Сейчас нас здесь не любят, – вздохнул водитель. – Раньше, когда «Кавказ» называли, то сразу улыбались. Мы им всем веселым, легкомысленным народом казались – танцуем, поем, вино пьем. А после двух чеченских войн и после всего, что за эти годы произошло, нас здесь невзлюбили. Сам видишь, что в Дагестане творится, каждый день кого-то убивают или бомбу взрывают. И никогда это уже не закончится. Я так думаю…
Мне нечего было ему ответить. Я угрюмо молчал, а мысли мои витали совсем в другом месте. Я думал о предстоящем разговоре с Хейфицем. Если не смогу из него деньги вытащить, напрасно я все это придумал. Хотя сделать это будет сложнее всего.
– Кому нужна была эта перестройка? – неожиданно спросил водитель. Все это время он продолжал говорить. – Ну, скажи, зачем они все это придумали? Раньше так хорошо жили. Не скажу, что лучше всех, но нормально. И дружить умели, никто никого не убивал. А как только начали все перестраивать, все сразу и рассыпалось. Или ты так не думаешь?
– Может быть, – мне меньше всего хотелось сейчас обсуждать политические проблемы.
– Это Америке нужно было нашу большую страну развалить, – убежденно продолжал водитель, – а наши местные боссы им подыграли. Все сразу поняли, что без контроля из Москвы можно будет безнаказанно воровать. Ничего больше не бояться. И разодрали страну на куски, чтобы каждый управлял своим собственным куском. Каждый хочет хозяином быть. Пусть маленьким, но хозяином. А ты как считаешь?
– Народы хотели самостоятельности. – Почему он от меня не отвязывается? Тоже мне, нашел родственную душу. Мне сейчас не до его глупых рассуждений.
– Народ как стадо баранов, куда поведешь, туда и пойдет, – рассуждал этот доморощенный философ. – Нужно, чтобы пастухи были с совестью, если действительно о своем стаде думают. Можно отвести его на хорошее пастбище, где зелени много, но тогда придется в горы подниматься. А можно на равнине, где зелени почти не осталось, всю вытоптали и съели. Стадо, конечно, полуголодным останется, зато трудиться не придется, в горы забираться. Все от пастухов зависит.
Наконец мы подъехали к дому, и я, заплатив ему шестьсот рублей, остановил машину достаточно далеко от нужного мне места. Метров двести прошел пешком и, подходя к подъезду, вытащил телефон и набрал номер Леонида Иосифовича:
– Я уже приехал.
– Оперативно, – одобрительно проговорил он, – наберите код «тридцать четыре сорок два» и поднимайтесь на шестой этаж.
Я так и сделал. Набрал код, открыл дверь и вошел в подъезд. Поднялся на шестой этаж и сразу увидел высокого молодого парня, который ждал меня у дверей открытой квартиры. Он тщательно меня обыскал и только затем пропустил в квартиру.
Не скажу, что она была слишком роскошной и большой. Обычная четырехкомнатная типовая квартира. Никогда не думал, что Хейфиц живет так скромно. Он появился из дальней комнаты в темных брюках с подтяжками и в светлой рубашке. Подошел ко мне и, не протягивая руки, сухо кивнул, приглашая в комнату для беседы.
Мы устроились в двух глубоких креслах перед телевизором. Я подумал, что, скорее всего, эта квартира не лично Леонида Иосифовича, а нечто вроде квартиры для деловых встреч, а может, и не только деловых, и вообще, может, я ошибаюсь, и молодой человек, встретивший меня у входа, вовсе не телохранитель. По городу давно уже ходят упорные слухи о нетрадиционной сексуальной ориентации Леонида Иосифовича. Мне абсолютно все равно, кого он любит или не любит, главное, чтобы он как можно сильнее ненавидел Палехова, и тогда все будет в порядке.
– Рассказывайте, – кивнул Хейфиц, – как он все-таки узнал?
– Он позвонил и приказал спуститься вниз, где меня ждала его машина. Когда мы к нему приехали, он сообщил, что все знает.
– Не сказал, откуда?
– Нет. Но я испугался. Он действительно знал о нашей встрече и о том, что утром вы заплатите мне деньги.
– Интересно, – задумчиво протянул Хейфиц, – очень интересно. – Он надолго замолчал, а потом наконец задал мне крайне неприятный вопрос: – Я уже разговаривал с охранником, он никому не говорил о нашей встрече. А больше там никого не было. Ни одного человека. Кроме вас и меня. Значит, кто-то из нас проговорился. Я за собой такой болтливости раньше не замечал, так что остаетесь только вы. Может, вы до этого кому-то рассказывали?
– Никому я не рассказывал. А Глеб Мартынович при мне звонил и проверял, были вы в «Крокусе» или нет.
– Кому звонил? – почти ласково спросил Хейфиц. – Можете вспомнить, кому именно он звонил?
– Да, могу. Он звонил при мне какому-то Паше. Тот сначала сообщил ему, что на концерте выступал Михаил Лихоносов, а вас в зале не было. Но потом перезвонил и подтвердил, что вы были в театре, но не в зале, а за кулисами.
– Его звали Паша? – переспросил Леонид Иосифович.
– Точно Паша, – подтвердил я.
Хейфиц достал телефон и набрал чей-то номер:
– Здравствуй, Маша, это Леонид Иосифович тебя беспокоит. Скажи мне, пожалуйста, Паша тебе сегодня вечером не звонил? Да, Паша. Про меня не спрашивал? Да. А ты ему сказала, что меня в зале не было. Откуда ты узнала, что я был за кулисами? Женя сказала? Ну, я так и думал. Спасибо. Нет, ничего. Конечно,
