Она вздрогнула. Я видел, как она испугалась, словно я сказал нечто непристойное.
– Почему в Турцию?
– Понятный язык, общий менталитет, много знакомых и друзей. Я ведь из Баку, – пояснил я своей собеседнице.
– Турецкий и азербайджанский так похожи?
– Почти одинаковые. За редким исключением некоторых слов.
– Странно. Я об этом никогда не знала. – Кажется, она немного успокоилась. – Занимались ширпотребом? – уже с некоторой иронией уточнила Евгения.
– Занимался. Отправлял грузы из Стамбула в Баку.
– И не преуспели?
– И не преуспел, – согласился я с ней. – Вы так уточняете, словно среди ваших знакомых тоже были люди, совершавшие подобные поездки.
– В девяностые таких было очень много, – ровным голосом произнесла она. – Один мой знакомый тоже уехал на заработки в Турцию. Только в отличие от вас он преуспел, наладил свой бизнес, открыл магазин сначала у нас в Минске, а потом в Стамбуле. Говорят, есть такой район – Агсарай, и там все разговаривают только по-русски.
– Правильно говорят, – улыбнулся я, – там в основном живут выходцы из стран СНГ и Восточной Европы. Россия, Украина, Белоруссия, Польша, Чехия. И, конечно, общий язык – русский. Даже вывески в этом районе написаны по-русски. Правда, лично мне это не помогло. В результате этих поездок я просто потерял свою семью. Длительное отсутствие одного из супругов явно не способствует укреплению семейных уз. В этом я теперь убежден. Хотя, если бы я сумел наладить свой бизнес и заработать больше денег, возможно, все было бы совсем иначе.
– Необязательно, – возразила она, – нельзя оценивать успех только в денежном эквиваленте. Даже если вы преуспели в этой непонятной Турции.
– Вы туда не ездили?
– Никогда там не была.
– Ваш знакомый вас туда не приглашал?
– Нет. Он был занят своим бизнесом. Интенсивно делал деньги, как он мне говорил. Нужно уметь выживать в любых условиях. Вот он и «выживал». Даже преуспел. Правда, многое потерял во время этого долгого пути к процветанию. – В ее словах прозвучала непонятная горечь.
Кажется, я начал догадываться, почему она вздрогнула. Во всяком случае, так близко приняла к сердцу эту историю об уехавших на заработки в Турцию людях.
– Это был ваш муж, – неожиданно даже для самого себя выпалил я.
Она так взглянула на меня, что даже если бы начала возражать, я бы все равно понял, что попал в точку. Конечно, это был ее муж, который в отличие от меня сумел преуспеть, открыть магазины в Минске и Стамбуле, разбогатеть и потерять при этом свою жену. Интересно – почему?
– Я вам этого не говорила, – прошептала она, опустив глаза.
– Это было понятно, когда вы вспомнили о том, как он преуспел, но при этом потерял что-то самое важное…
– Свою семью, – глухим голосом проговорила Евгения. – Нельзя добиваться успеха такой ценой и оставаться прежним человеком. Он был нормальным инженером. Работал на военном заводе, был руководителем отдела. Жили, конечно, трудно. В начале девяностых все жили очень трудно. Ну а потом он уехал, как и вы, на заработки. Начал ввозить товары – кожу и текстиль. Пропадал в поездках неделями и месяцами. Делал деньги, налаживал связи. От него все время пахло этим запахом залежалых товаров, запахом кожи и текстиля. А потом я узнала, что у него в Стамбуле появилась новая пассия. Какая-то полька, которая жила в его квартире. Он даже пригласил ее в Минск, где снял для нее квартиру. Я подумала, что с меня достаточно… Сама не знаю, почему я говорю вам это. Может, потому, что вы рассказали о своей семье. Видите, как бывает в жизни. Вы отправились туда на заработки, не смогли ничего добиться, и в результате у вас появились семейные проблемы. А мой бывший муж тоже отправился на заработки и сумел сделать неплохие деньги. Но в результате у нас тоже появились свои проблемы. Когда ваш супруг круглосуточно думает только о своих товарах и своих деньгах, он превращается в обычного мешочника и спекулянта, с которым просто невозможно жить рядом.
– Вам не говорили, что вы слишком категоричны?
– Говорили. И много раз. Даже возмущались, мол, муж зарабатывает приличные деньги, а я так странно себя веду. Я же хотела, чтобы он чаще бывал дома, ходил со мной в театры, читал книги, смотрел фильмы. Чтобы он не был беспрерывно занят этими поставками и перепродажей товара. Чтобы его польская помощница не ждала его в Стамбуле, где он оставался гораздо дольше, чем у себя дома в Минске. Я, наверное, слишком многого хотела. В результате мы развелись, я сама подала на развод. – Она замолчала. Потом невесело усмехнулась: – Вот такая взаимная исповедь у нас получилась. Сколько лет вашей девочке?
– Уже много. В этом году четырнадцать.
– Вы с ней видитесь?
– Мать не разрешает. Она уговорила дочку выступить на суде против меня. Было очень больно.
– Я понимаю, – тихо произнесла Евгения.
– Поэтому я переехал в Москву и занялся перегоном подержанных автомобилей, – добавил я. – Ничего страшного, это еще не самое худшее, что могло со мной случиться. А у вас не было детей?
– Он не хотел. Сейчас я понимаю, что эти черты будущего ростовщика и спекулянта в нем были заложены. Он считал, что нам нужно встать на ноги, сделать карьеру, получить нормальную квартиру. В общем, обычные отговорки. Когда люди любят друг друга, они заводят детей, даже если живут в шалаше…
– Только в том случае, если «шалашеуправление» пропишет вашу шалашную подругу в ваш шалаш, – вспомнил я известный фельетон Ильфа и Петрова.
– Смешно, – улыбнулась она, – вы поразительно начитаны для такой рабочей профессии.
– Это помогает. Самоирония иногда спасает там, где другие качества не могут помочь. Если все время сидеть и думать о том, как неудачно сложилась твоя жизнь, можно сойти с ума. Предпочитаю думать о том, что все рано или поздно встанет на свои места.
– Значит, вы неисправимый оптимист. Даже в такой ситуации.
– Наверное, да. Во всяком случае, пытаюсь им быть. Вы не дали мне номер телефона вашей больницы, – напомнил я ей.
Она вытащила пустой бланк и протянула его мне.
– На нем указан номер нашего телефона. Но будет гораздо лучше, если вы сами позвоните и сообщите о том, что произошло с вашим другом. Он ведь пока не сможет говорить, а его жена будет волноваться.
Она отложила паспорт и водительское удостоверение Игната в сторону, как бы давая понять, что уже закончила работу с его документами. Я поднялся и поблагодарил ее:
– Спасибо вам, Евгения Андреевна.
– Откуда вы знаете, как меня зовут? – удивилась она.
– Когда вы пошли за документами моего друга, сюда заглянул один молодой человек. Он назвал вас по имени.
– Тогда понятно. А как вас зовут?
– Ильгар. Ильгар Салимов.
– Очень приятно, Ильгар Салимов, – и она протянула мне руку.
Вспомнив, что я актер по профессии, а не перегонщик машин, я наклонился и поцеловал ее руку. Она улыбнулась, но ничего не сказала. Уже стоя в дверях, я обернулся и спросил:
– Можно в следующий раз я заеду в вашу больницу?
– Для чего? – нахмурилась она.
– Навестить своего друга, – невинным голосом ответил я, – узнать, как он себя чувствует.
– Навестить можно, – рассмеялась она, – до свидания, господин актер.
Вот так произошло мое знакомство с Евгенией Андреевной Зорицкой. С моей Женей.
Глава 10
