Вот мерзавец! Он еще угрожает. Так обидно. Но он прав. Если пойдет на принцип, то вполне может ничего не заплатить и выдать меня Палехову. Напрасно я решил с ним связаться. Надо было завтра прыгнуть на машину, гарантированно получить свои пять тысяч и отвалить. Но мне так хотелось получить немного больше денег.
– Уже готовы меня сдать, – покачал я головой, – все вы такие… продюсеры.
– Десять тысяч, – упрямо повторил Хейфиц, – деньги получите завтра утром. Дайте мне номер своего мобильного телефона, вам позвонят. Но только учтите, что со мной такие шутки не проходят. Если решите все-таки подставить меня, как Палехова, то вообще никаких денег не получите. А вместо них у вас будут большие неприятности.
– Вы же понимаете, как я рискую.
– Будем считать, что мы договорились. – Леонид Иосифович кивнул мне и повернулся к появившемуся в коридоре Михаилу Лихоносову, которого сопровождала целая толпа людей.
Я мгновенно ретировался. Все-таки, заплатив двести долларов, я получил десять тысяч. Хотя еще не получил. Но посмотрим, чем все это закончится. Ведь игра только началась.
Кстати, по дороге домой я зашел в интернет-клуб и проверил информацию об аварии Лихоносова. Действительно, восемь лет назад Михаил наехал на человека, но Глеб Мартынович сумел его «отмазать», доказав, что прохожий сам был виноват в этом наезде. Представляете, в каком состоянии будет завтра Лихоносов, когда второй раз совершит подобный наезд? Нужно отдать должное Глебу Мартыновичу, он все психологически правильно рассчитал: если во второй раз придет на помощь своему бывшему подопечному, то Лихоносов поверит в него как в своего ангела-хранителя. Палехов учел все нюансы человеческой психологии, кроме одного фактора. И этим фактором был я.
Глава 3
Я родился в шестьдесят четвертом в Баку. Старожилы вспоминают, что шестидесятые годы были лучшим временем этого города. Уже ранней весной распахивались окна, пахло удивительными ароматами цветов и дорогого парфюма, модницы доставали свои платья, чтобы пройти по Торговой, тогда так называли центральную улицу имени Низами, где встречалось все высшее общество и где было больше всего магазинов. Появились «пижоны» и «стиляги» – молодые мужчины, одетые даже летом в темные костюмы, нейлоновые рубашки и узкие галстуки. Такие южные модники. Каждую красивую женщину знал весь город. По имени одной из них мэр даже назвал кафе на бульваре. В свою очередь, кумиром женской половины города был молодой Муслим Магомаев, чей удивительный голос звучал повсюду, придавая южному городу еще больше шарма и очарования.
Таким был Баку – теплый, интернациональный город у моря, своеобразное воплощение советской мечты, когда у людей не спрашивали национальности, а ценили за порядочность и верность слову. Поступать непорядочно было просто невозможно, не отдавать долги – немыслимо, предавать друзей считалось самым тяжким грехом.
Небольшие рестораны и кафе обычно работали до утра, настоящая жизнь начиналась в городе с заходом солнца и продолжалась до рассвета. На проспекте Нефтяников располагался книжный магазин, в котором проводилась подписка на собрание сочинений классиков, и многие старые бакинцы с удовольствием вспоминали, как горожане оставались ночевать прямо на улице перед магазином, чтобы утром записаться на понравившееся им собрание сочинений.
В этом городе ценили юмор и умели шутить. Особую гордость вызывала местная команда КВН, которая умудрилась в грандиозном финале двадцатого века победить непобедимых одесситов, доказав, что чувство юмора у бакинцев развито ничуть не хуже, чем в Одессе.
Может, поэтому мои детские воспоминания были такими светлыми и радостными. Мой отец Бахрам Салимов был главным режиссером местного театра, а моя мать – актрисой в этом театре. Несмотря на большую разницу в возрасте – отцу было уже далеко за сорок, а матери только двадцать восемь, – их это не пугало, они сошлись в начале шестидесятых, а в шестьдесят четвертом родился их сын – Ильгар Салимов, то есть я. Через два года появилась на свет и моя сестра – Натаван, которую назвали в честь известной поэтессы, ханши, жившей в девятнадцатом веке, чей памятник стоял в центре города.
Отец был весьма уважаемым человеком, его знали все горожане. Мы жили на том самом проспекте Нефтяников, где отец получил четырехкомнатную квартиру в большом красивом доме над аптекой, и ходили с сестрой в престижную шестую школу рядом с нашим домом. Сейчас понимаю, что это были лучшие годы не только для нашего города, но и для нашей семьи и вообще для многих бакинцев, даже не подозревающих, что именно произойдет с Баку в конце века. Мы все, мальчики и девочки, родившиеся в начале шестидесятых, высчитывали, сколько нам будет в двухтысячном году. Почему-то эта дата считалась особенно интересной, и всем было любопытно, что именно произойдет на смене веков. Мы даже фантазировали на эту тему. Многие были уверены, что к тому времени полеты на Луну и Марс станут регулярными и произойдут удивительные изменения в нашей жизни. Будущее виделось таким светлым и радостным.
Школу мы окончили в восемьдесят первом. Потом будут говорить, что это был последний год «брежневского застоя». Мы этого как-то не чувствовали, наоборот, казалось, все обещало прекрасные перемены в нашей жизни. Почти все мои одноклассники поступили в институты, а я, конечно, подал в театральный. Ну, куда еще я мог поступить, когда мой отец считался почти живым классиком, а мать была ведущей актрисой нашего драматического театра? Оба получили звание народных артистов и даже заработали по Государственной премии.
В институт я поступил легко, сказалось то обстоятельство, что почти вся приемная комиссия состояла из учеников моего отца или знакомых моей матери. Окончив институт, я должен был по распределению отправиться куда-нибудь в район, но и здесь сказались связи моих родителей. Определив меня в русский драматический театр, почти сразу меня начали вводить в разные спектакли, иногда даже на главные роли. Сейчас понимаю, что это был своеобразный аванс, которые мне выдавали как представителю известной артистической семьи.
Через год меня призвали в армию, и опять сказались связи моего отца. Армию я проходил фактически дома, наша часть находилась в городе, и командиры нечасто донимали меня разными вызовами. На следующий год я вернулся в свой театр. Еще через два года мой отец, которому было уже за семьдесят, решил, что меня пора женить, и отправил сватов к заместителю министра культуры, который как раз и курировал театры. Тот был чрезвычайно рад предложению, ведь отец являлся не только главным режиссером и лауреатом всевозможных премий, а еще и депутатом нашего Верховного Совета и руководителем Комитета культуры.
У заместителя министра было три дочери, всех надо было пристраивать, поэтому он с удовольствием согласился отдать свою старшую дочь за меня. Мы почти не были знакомы, когда родители решили нас поженить. Конечно, знали друг друга по Загульбе, но и только. Загульба – это большой правительственный санаторий, где летом обычно отдыхали представители элиты. Там находилась и первая правительственная дача, на которой жили первые четверо руководителей республики. Первый секретарь ЦК, второй секретарь ЦК, председатель Совмина и председатель Президиума Верховного Совета республики. На второй правительственной даче жили министры и руководители из ЦК, а в санатории останавливались депутаты, заместители министров и известные творческие люди. Вот там мы и познакомились с моей будущей супругой Фаридой.
Она была милой симпатичной девушкой двадцати двух лет. По местным меркам, это довольно много, и родители серьезно думали о том, как поскорее выдать ее замуж.
Шел восемьдесят восьмой год. И здесь начались карабахские события. Собравшиеся в Степанакерте представители армянской общины потребовали выхода Нагорного Карабаха из состава Азербайджана и передачи его соседней республике. В Аскеране во время схватки между местными азербайджанцами и армянами погибло двое азербайджанских юношей. А потом произошли трагические события в Сумгаите, которые безо всякого преувеличения потрясли всю страну. Двадцать шесть убитых армян и шестеро азербайджанцев – таким был итог кровавых сумгаитских событий. Многие бакинцы находились в состоянии шока. Никто не мог даже предположить, что подобное возможно в нашей солнечной интернациональной республике.
В Москве состоялось заседание Президиума Верховного Совета СССР, на котором было решено, что границы между республиками менять невозможно, так как это приведет к грандиозному хаосу внутри
