имеют представления о том, что христианам надлежит прощать друг друга. Ты не сделала им ничего плохого. Даже если твой отец их ослушался, даже если твоя мать показалась им недостойной невесткой, ты, моя Мимин, ничем не заслужила такого обхождения.
Молодая женщина притянула девушку к себе и стала баюкать, как ребенка.
— Тем хуже для них! — добавила она. — Они лишают себя встречи с ангелом, с нашим дорогим соловьем!
— Бетти, ты такая ласковая, такая милая! Скажи, теперь, когда теленок родился и с ним все в порядке, ты могла бы пойти в церковь, правда? Прошу тебя, пойдем с нами!
— А как же Эдмон? Не можем же мы оставить его одного в доме?
— Мы хорошенько его укутаем, и я положу ему грелку. До церкви недалеко. Мама, зная, что я буду петь после мессы, купила мне новое платье. Из шотландки в красно-зеленую клетку, тонкой, но очень теплой. У платья белый воротничок. И еще она купила мне шелковые чулки.
— Если так, я приду! — заверила девушку Элизабет. — Я не могу пропустить последнюю рождественскую мессу в Валь-Жальбере!
Глава 14. Рождественский вечер
Эмин ушла от Элизабет позже, чем собиралась. Они вместе посидели у печки за чашкой чая, выбирая имя для маленькой телочки. Девушка так и не решилась сжечь полученное из Труа-Ривьер письмо.
— Сохрани его у себя, Бетти, — попросила она молодую женщину. — Зря я написала этим людям, а ведь мама меня предупреждала… Я не знала, какие они, и не хочу из-за них расстраиваться. Тем более сегодня, в канун Рождества, в святой вечер!
Конверт Эрмин спрятала в своей комнате, под грудой тетрадок. Теперь, обутая в снегоступы, она подходила к монастырской школе. Снег скрипел при каждом ее шаге. Девушка вспомнила об Алис Паже, которая вчера уехала в Шамбор, в гости к родителям. За ней на стареньких санях, в которые был впряжен огромный серый конь, приехал отец.
«Надеюсь, они добрались благополучно, — сказала она себе. — Хорошо, что пока еще не очень холодно!»
Полное ненависти письмо Шарденов оставило горький осадок в душе девушки. Не добавляли радости тоскливое настроение Элизабет и печаль маленького Эдмона, который остался без рождественской елки.
Из-за огромных кленов показался внушительный дом управляющего. Люди продолжали называть его именно так.
«Вот это да! Мама или Мирей зажгли свечи под навесом! И даже отсюда я вижу, что в гостиной сверкает огоньками елка!»
Была половина пятого, но на улице совсем стемнело. Эрмин остановилась, чтобы полюбоваться мягкими сугробами, прильнувшими к стволам вязов и ясеней. Вдруг до нее донесся протяжный переливчатый вой, приглушенный расстоянием. Девушка вздрогнула. Вой послышался снова — дикий вопль, которому, казалось, не было конца. Где-то на улице Сен-Жорж злобно залаяла собака.
— Наверное, это лает Вольто, спаниель начальника почты, — сказала она себе, снова пускаясь в путь.
От снежных сугробов исходил слабый голубоватый свет. Вой прекратился, но после паузы зазвучал снова.
«Волки, — подумала девушка. — Я очень давно их не видела».
Эрмин вынуждена была признаться себе, что волчий вой ее испугал. Она давно вышла из того беззаботного возраста, когда они с Симоном тайком ходили смотреть на волков.
Подойдя к крыльцу, она села на последнюю ступеньку и стала снимать снегоступы. Селестен открыл входную дверь.
— Добрый вечер, мадемуазель! Ваша мать беспокоится, ведь вы обещали прийти раньше.
Он наотрез отказался говорить ей «ты» и называть по имени. Устав с ним спорить, Эрмин отступилась. Обернувшись, она увидела, что в руке Селестен сжимает ружье.
— Зачем вам оружие? — обеспокоенно спросила она.
— Я ходил за дом, на опушку леса, потому что услышал крик. Это не вы кричали?
— Дорогой Селестен, это не первый раз, когда волки воют с наступлением темноты, — сказала она, пытаясь его успокоить. — Наверное, они бродят по холмам и скоро уйдут обратно в лес.
— Никто не убедит меня в том, что они не подходят к домам! Это опасные звери, исчадия ада, посланные на землю, чтобы вредить человеку, — перекрестившись, заявил Селестен.
— Для нас они не опасны, — не сдавалась Эрмин. — Волки куда чаще околачиваются вокруг фермы Овила Буланже, который держит небольшое стадо овец.
С этими словами она вошла в прихожую и стала снимать шапочку, шарф и рукавицы. Торопливым шагом вышла Лора.
— Наконец ты пришла, дорогая! Я волновалась. Выпало столько снега, и на улице так темно! К тому же Селестен говорит, что в поселке волки!
— Волки не в поселке, а в лесу. Какая ты красивая, мама!
— Ты находишь?
На Лоре было светло-серое бархатное платье по фигуре. Корсаж облегал ее небольшую грудь, широкая юбка касалась икр. Отделанный черной бейкой воротничок чудесно дополняли планка с двумя рядами черных пуговиц и поясок в тон. Это был весьма элегантный туалет, вполне приличный для вдовы. Молодая женщина оставила волосы распущенными, подобрав их на висках гребнями. Благодаря выкрашенным в светлый цвет волосам, очень похожим на естественный блонд Элизабет, ее красивое лицо выглядело моложе.
Вместо ответа Эрмин обняла ее и поцеловала в гладкую щеку, приятно пахнущую рисовой пудрой. Ей очень нравился присущий
Лоре аромат — одновременно нежный и опьяняющий. Лора засмеялась от удовольствия.
— У меня самая красивая мама в мире! — воскликнула девушка. — И сегодня Рождество! Ничто не помешает мне быть счастливой!
— Ты абсолютно права, — подхватила Лора. — Тем более что это первое Рождество, которое мы встречаем вместе!
Держась за руки, мать и дочь прошли в гостиную. В комнате все блестело и было очень тепло. Сиял навощенный паркет, на мебели тут и там стояли лампы, освещавшие все вокруг приятным золотистым светом. Елка же была не хуже, чем на картинках в книгах, которые Эрмин любила листать в детстве. Украшенная звездой верхушка дерева касалась потолка. На ветках сияли разноцветные стеклянные шары, серебристые металлические украшения и гирлянды.
— Какая красота! — восхитилась Эрмин.
Контраст между роскошным жилищем Лоры и домом семьи Маруа был разительным. Девушка пробежалась глазами по коврам со сложным рисунком, двойным шторам с симметричными складками, хрустальной люстре, в подвесках которой отражались переливы миниатюрных лампочек гирлянды.
«Если бы только Шарлотта могла увидеть елку, ощутить вкусные запахи, которые проникают в комнату из кухни! — думала она. — А мой маленький Эд! Он был бы вне себя от радости, ведь он так любит сказки о святом Николае!»
— Тебе тоже нужно одеться, — сказала Лора. — Я сгораю от нетерпения! Я так хочу услышать тебя в церкви! Ханс будет аккомпанировать тебе на фисгармонии[67]. Великолепно!
Эрмин знала, что пианист еще вчера поселился в отеле поселка. Он пришел пешком из Шамбора — настоящий подвиг со стороны человека, не привыкшего к физическим нагрузкам. Такая решимость не могла не вызвать у девушки восхищение.
