Заграждение осталось разомкнутым, и среди дальнейших событий о нем вспомнили с большим опозданием.
Но около 5 ч 30 мин утра поступает первое сведение о том, что события приближаются и к Севастополю. В этот момент приходит донесение с наблюдательного поста Сарыч, что на SW от него на горизонте виден луч прожектора.
Среди очень подробной сводки всех радио и распоряжений, сделанный историографом Черноморского флота капитаном 2 ранга Квашниным-Самариным по наличным на кораблях флота журналам и записям специально для описания событий 29 октября, имеются следующие последовательные записи:
«5 ч 30 мин. Семафор начальника штаба по линии: «Кораблям, не имеющим полного запаса спасательных поясов, принять таковые от заградителей. Отряду заградителей передать имеющиеся спасательные пояса по требованию на корабли».
Служба связи, не имея от штаба приказания оповестить побережья и посты о начавшейся войне, делает это с некоторым опозданием по своей инициативе.
В 5 ч 50 мин радио командующего флотом начальнику минной бригады: «Где находитесь?»[15]
На это радио по ошибке отвечает начальник 4-го дивизиона, находящегося в дозоре, указывая условные пункты в районе Севастополя и Евпатории. Радио это дается
Около этого же времени командование отправляет в ставку экстренную телеграмму: «3 ч 30 мин утра турецкие миноносцы атаковали в Одессе охранную лодку «Донец» и с рейда стреляли по городу. «Донец» затонул. Стрельба прекратилась. Выхожу с флотом в море».
В 5 ч 55 мин в море нашел туман от W.
Одновременно послана партия траления для проверки южного выхода из Севастополя. В 5 ч 58 мин пост Лукулл донес, что в виду поста по направлению к Севастополю идет двухтрубное двухмачтовое судно[17].
В 6 ч 12 мин тот же пост дополнительно сообщил, что замеченное судно вооружено башнями и орудиями. Около судна два миноносца, которые кружатся в районе Лукулла{23} . Три минуты спустя (6 ч 15 мин) начальник партии траления доносит, что видит «Goeben» в 35 кб от себя, и одновременно с этим, не ожидания приказаний, поворачивает с партией на траверзе Херсонесского монастыря в Севастополь.
В 6 ч 23 мин командующий дает радио по флоту: «Заграждение введено».
Таким образом, на самом деле крепостные минные заграждения. оставшиеся разомкнутыми в ожидании возвращения «Прута», к моменту начала бомбардировки «Goeben» (6 ч 33 мин) были еще выведены. Приказание начальника охраны рейдов, принятое не сразу, что видно из слов начальника минной обороны, задержалось при передаче по телефону и на минные станции. Во всяком случае, прошло несколько минут, пока это было сделано.
В записях минных станций мы имеем определенные указания, что за время с 6 ч 35 мин до 6 ч 40 мин «Goeben» маневрировал на крепостном заграждении, так как станции определенно отметили в этот период ряд замыканий на двух магистралях, что совпадает с наблюденным путем следования «Goeben».
По тем же записям устанавливается, что только в 6 ч 42 мин была введена боевая батарея минных станций № 2 и № 3 и только в 6 ч 45 мин — боевая батарея минных станций № 1 и № 4.
Таким образом, передача приказаний и их выполнение заняло около 19–20 минут. За это время «Goeben», попав под обстрел батарей, повернул на юг и вышел из района минных заграждений. В 6 ч 45 мин пост Лукулл донес, что «Goeben» удаляется и снаряды не долетают.
В объяснениях адмирала Эбергарда на вопросы морского министра о причинах вывода крепостных заграждений и обстоятельствах, задержавших их включение, имеется следующее изложение событии: «С рассветом 29 октября боевые цепи заграждения были выключены, так как к этому времени ожидался приход «Прута». Как только было донесено с постов, что в море открылся «Goeben», немедленно было отдано приказание ввести боевые цепи. Приказание было передано лично начальником охраны рейдов на минную станцию. Выведя заграждение, начальник минной обороны вышел из помещения на пристань, где минеры готовились к работам. Поэтому принял приказание от начальника охраны рейдов унтер-офицер, который побежал доложить о том начальнику минной обороны. Через некоторое время начальник минной обороны лично ответил начальнику охраны рейдов, что цепи введены. Это уже было после первого выстрела».
На вопрос, был ли какой-либо дежурный у включателя заграждения, адмирал Эбергард пояснил, что «дежурный офицер всегда находится на станции у коммутатора, но приказания ему отдаются только начальником минной обороны. Поэтому в передаче приказания с корабля «Георгий Победоносец» до станции произошла задержка».
Вопрос об установлении, действительно ли «Goeben» был на заграждении, не был поднят при расследовании обстоятельств 29 октября, хотя неминуемо должен был вытекать из сущности дела. Материалы по этому вопросу, собранные историографом флота[18], в частности записи минных станций о замыканиях, наблюдавшихся за этот период, устанавливают с несомненностью, что «Goeben» маневрировал на заграждении. В соответствии с рядом наблюдений историографом была составлена схема маневрирования «Goeben», и она показала, что «Goeben» коснулся края заграждения. К сожалению, тогда не представилось возможности получить более исчерпывающий материал от минной обороны крепости в виде карт, так как они представляли собой материал исключительной секретности.
Уже значительно позже, в 1923 году, при разборке материалов черноморского архива войны среди разрозненных документов была обнаружена карта с маневрированием «Goeben»[19], и здесь предположения историографа, что «Goeben» на заграждении был, подтвердились совершенно. Карта эта, подписанная начальником минной роты и офицером-наблюдателем, свидетельствует, что «Goeben» пересек группу мин № 12, прошел вплотную к группе № 14 и кроме того был еще в трех опасных положениях.
Дав радио о близости «Goeben», начальник партии траления вернулся со своими судами на рейд и в 6 ч 30 мин утра подошел к «Георгию Победоносцу». По-видимому, его радио еще не было разобрано, так как при приближении тральщиков к «Георгию Победоносцу» начальник партии был опрошен голосом о причине возвращения судов. Начальник повторил о близости неприятеля и получил приказание остаться с судами на рейде. Через три минуты «Goeben» открыл огонь. Идя со стороны Лукулла (см. схему 1), «Goeben» стрелял по крепостным батареям и рейду из своих 280-мм башенных орудий. Снаряды ложились преимущественно на рейде, причем осколки разрывающихся снарядов попадали на корабли, в том числе и на заградители. Один из снарядов попал в морской госпиталь, убив и ранив несколько больных; два попадания были в батареи. Прямых попаданий в корабли не было{24}. Береговые батареи тотчас же открыли огонь, но туман сильно мешал стрельбе и определению расстояния {25}. Вслед за батареями открыл огонь и «Георгий Победоносец», но силуэт «Goeben» был им виден из-за тумана лишь самое короткое время, за которое корабль успел сделать всего три выстрела. Дистанция до противника была в это время около 80 кб.
В 6 ч 40 мин, через 7 минут после начала бомбардировки, командующий флотом со штабом перешел на линейный корабль «Евстафий» и здесь оставался во все время бомбардировки. Опасаясь за судьбу заградителей, имевших полный запас боевых мин, командование по семафору приказало в 6 ч 55 мин, то есть уже после фактического прекращения обстрела, заградителям перейти в глубь бухты, к Инкерману, что могло быть ими исполнено лишь в 7 ч 30 мин. Около этого же времени в море были посланы на разведку и для наблюдения за противником два гидросамолета{26}, а также отдано распоряжение подводным лодкам «Судак» и «Лосось» срочно выйти в море. За время пребывания под огнем батарей «Goeben», следовавший зигзагообразными курсами, получил три попадания крупными снарядами вблизи кормовой трубы, причем был выведен из строя один котел.
«Считая, что стрельба по береговым целям вследствие плохой видимости будет иметь малые результаты, и принимая во внимание оживленный огонь береговых батарей, направленный на эскадренные миноносцы (падения ложились большей частью перелетами, при которых можно было лишь удивляться ничтожному количеству попаданий), «Goeben» отвернул и отошел 22-узловым ходом, приказав миноносцам
