— Знаю, что невозможно, — мягко проговорил он. — Невозможно для тебя. Любовь — твоя профессия, Бетти, а я, дурак, не заметил этого. Но твоя любовь… Храни ее, Бетти. Храни для своих осиротевших существ и для малышей, подобных Кати. Храни для тех, кому она нужна.
— Тебе она не нужна? — Боль в сердце Бетти сделалась почти невыносимой. Она готова зарыдать, подумала она. Эта ночь… этот мужчина… эти руки на ее талии… сама сущность Келла…
Бетти неподвижно стояла в объятиях Келла и чувствовала себя на месте. Она знает этого человека только два дня, но рядом с ним чувствует такую глубокую привязанность, что легче разорваться надвое, чем оставить его. Или позволить ему оставить ее.
Но…
— Мне она не нужна. Я живу сам по себе, Бетти. — Он замолчал и почти незаметно пожал плечами. — Бетти, несмотря на мое недоверие к браку, я был однажды женат. Это была катастрофа. Мы с Джоанной истерзали друг друга. Она возненавидела ферму — возненавидела изоляцию. Возненавидела все, что я люблю, Бетти. И…
— Но, Келл, возможно, она всегда ненавидела это, — в отчаянии возразила Бетти, пытаясь сразиться с противником, о котором не знала ничего. С тенью прошлого, о котором она могла только догадываться. — Возможно, вы сразу не были честны друг с другом. Ты когда-нибудь думал об этом?
— О, да, я думал об этом, — уныло проговорил Келл. — Но… моя мать… а потом жена… Я не повторю той же ошибки, Бетти. Даже ради тебя. Либо мы заключим лишенный эмоций брачный контракт, либо ничего.
— Это несправедливо.
— Только так может быть. — В его голосе было не больше радости, чем на сердце у Бетти. — Я не могу давать невыполнимые обещания, Бетти Листер, и если я не смогу совладать с твоими чувствами…
— Ты говоришь, что держишь собственные эмоции под строгим контролем? — Волна гнева нахлынула на Бетти. Она имеет право на гнев. Все это несправедливо. Келл здесь. Он все еще обнимает ее — и все еще кружит ей голову. Келл превратил ее в женщину, которую она не может узнать. В женщину, готовую променять весь мир на любовь. У нее хватит любви на двоих. Только слова Келла отталкивали ее. Слова…
Итак… если она не может победить слова… что же еще она сможет победить?
Бетти смотрела на своего возлюбленного и наполнялась смелостью, которой не знала за собой. Посмеет ли она бороться за него? Сможет ли?
Она может лишь попытаться.
— Итак, ты сказал, что держишь эмоции под контролем, Келл? — снова чуть слышно проговорила она. — Что не чувствуешь того, что чувствую я, — хотя бы немного? Что в твоем сердце ничего нет, когда ты обнимаешь меня… когда целуешь меня? — Она покачала головой. — Прости, Келл, но позволь тебе не поверить. Я не могу…
И, еще не закончив слова — не дожидаясь, пока здравый смысл прикажет остановиться, — Бетти поднялась на цыпочки и крепко прижалась губами к губам Келла.
Как могла она решиться на такое? Бетти знала лишь, что сделала это, несмотря ни на какие последствия. Бетти почувствовала, как все крупное тело Келла содрогнулось при ее прикосновении. Эта непроизвольная реакция на поцелуй Бетти могла быть и спазмом отвращения.
Но нет. Не спазм отвращения. Нет. Руки Келла все еще держали Бетти за талию, и хотя тело вздрогнуло, губы ответили на ее поцелуй.
И сердце Бетти заставило ее продлить поцелуй. В нем вся надежда. Он — спасательный круг, брошенный тонущему человеку. Ее отчаянный поцелуй — та ниточка, которая связывает ее с миром ее желаний.
Пожалуйста… пожалуйста…
И затем, словно не подчиняясь хозяину, словно решая за него, руки Келла до боли сжали ее.
И, наконец, откликнулся сам Келл.
В первый короткий момент поцелуй принадлежал только Бетти — только Бетти подхлестывала страсть, — но внезапно она стала не одна. Каким-то образом она задела глубоко спрятанную струну — вызвала реакцию, оказавшуюся сильнее мужчины, которого она целовала, сильнее Бетти, сильнее их, вместе взятых.
И Бетти потянулась вверх, когда губы Келла начали искать ее губы. Он нетерпеливо завладел ее губами — принимая сладкую жертву, требуя все тело Бетти, пылая желанием, которое старше, чем само время.
Мужчина и женщина. Соединение двух сердец в одно. Слияние двух тел…
Огонек надежды вспыхнул в сердце Бетти и охватил ее всю. Перерос в пламя. В испепеляющий жар. Руки Бетти вцепились в Келла — требуя большего, заявляя свои права на него. Это ее право. Что бы ни говорил голос Келла, мужчина в ее руках — ее мужчина. Этот мужчина хочет ее. Она нужна ему, и каждая клетка его тела выкрикивает ту правду, которую подсказывало ее сердце.
И тело Бетти отвечало. Она чувствовала взрыв радости, когда поцелуй Келла потребовал ее всю, когда его руки сжали ее в объятиях — ближе, ближе, — когда ее грудь прижалась к его мускулистой груди.
Потом руки Келла пришли в движение, оказались под тонкой тканью ее майки — нашли ее мягкую грудь и затвердевшие соски. Тело Бетти отвечало каждой клеточкой на ласки этого мужчины, и ее набухшие груди заявляли о желании. Она позволила своим рукам упасть вниз и скользнуть под рубашку Келла. Ощущение его кожи заставило ее затрепетать. Его запах… его тепло…
Как может он уехать от нее — этот мужчина, вторая половина ее; как он может?
Рука Бетти легла на пуговицу джинсов Келла и на какие-то секунды замерла, прежде чем расстегнуть, потом ее пальцы скользнули вниз, вниз — пока не нашли то, что искали.
И все тело Келла замерло от потрясения.
Она не позволит ему сбежать. Не позволит. Пальцы Бетти дразнили, ласкали, возбуждали желание. И в благодарность она ощутила его истинную реакцию. Его тело не могло лгать — пусть его голос заявляет, что он непоколебим.
— Келл… — пылко прошептала Бетти. — Келл… люби меня. Пожалуйста, Келл… Она потянула к себе его голову, прижалась к нему всем телом. — Келл, я хочу тебя. — Голос Бетти упал до шепота. — Келл, я хочу тебя больше, чем все, о чем мечтала в жизни. Сейчас…
— Бетти, ты не знаешь, что делаешь… — Каким-то образом он оторвал от нее губы, чтобы ответить ей. Это был протест, но в словах Келла была и ответная страсть. Его голос сломался, выдавая его безумное желание.
— Знаю. — В голосе Бетти внезапно появилась уверенность. — Я знаю, что делаю, Келл, я знаю, что ты не хочешь жениться на мне. Я знаю, что ты не хочешь видеть меня постоянно. Я знаю, что завтра ты покинешь меня, и я не попрошу остаться. Но сегодня… сейчас позволь мне любить тебя, Келл, позволь любить так, как я хочу. И люби меня, хотя бы одну ночь.
— Бетти…
— Келл, тебе нечего беспокоиться о беременности, — нежно проговорила Бетти, ласково проводя пальцем по его жестким, выбеленным солнцем волосам. — Я защищена. Я предусмотрела… Я не доверяла Лайлу и, раз мы собирались пожениться, постаралась…
Ошибка.
Как только Бетти произнесла имя Лайла, она поняла, что совершила ошибку. Тело Келла немедленно окаменело. Имя Лайла напомнило Келлу о реальности быстрее, чем что угодно другое. Ее слова разбудили его сознание, и все его тело стало как камень. И прежде чем Бетти успела запротестовать, он оторвал от себя ее руки.
— Бетти, о чем, черт возьми, ты говоришь? — Келл отступил на шаг и грозно посмотрел на нее — его глаза были черны и бездонны в свете луны.
— Я… — пролепетала Бетти. Как только Келл ослабил свою хватку, она почувствовала, что падает. Ее руки вытянулись вперед в непроизвольном протесте и бессильно упали. Вся смелость Бетти — столь безудержная мгновение назад — исчезла без следа. — Я… я не хотела спать с Лайлом, — начала оправдываться она. — Но он уже делал поползновения. Честно сказать, более чем поползновения. Я
