– Ты чего раскомандовалась? – притворно хмурюсь, – сама спой.
– Я еще маленькая. Я не умею, – нахалка показывает мне язык.
Катарина улыбается и берет инструмент.
Играет она, может и похуже Кристины, но голос хорош.
На секунду появляется ощущение недоброго внимания и угрозы. Уже стемнело и за кругом света видна лишь черная стена леса. Ночное зрение различает скользящие то тут, то там силуэты, но перейти защитный периметр они не решаются.
Катарина получает свою порцию восторгов и одобрения.
– Теперь ты, Даркин, – мелкая окончательно взяла на себя роль конферансье.
– Я уже играл! – возмущаюсь я.
– Завершать ожерелье должен тот, кто его начал.
Тема постепенно скатилась в любовь. Вредность подбивает закончить чем-нибудь тяжелым, но шум леса, потрескивание костра и эхо только что отзвучавшего милого голоса настраивают на лирический лад. Интересно, как будет звучать двухголосая партия? Хотя, проблем быть не должно, я ведь не сам пою, а мысли транслирую.
На мой взгляд, вполне достойное завершение 'вечера песни'.
– Почему ты не всегда такой? – вздыхает Катарина, когда песня заканчивается. Все уже лежат, готовясь ко сну. Мое одеяло, кстати, так у Кристины и осталось.
– Потому что ты не всегда такая, Катрин, – парирую я.
– Мое имя Ка-та-ри-на. Зачем ты его все время переиначиваешь? – девушка хмурится.
– Шутка понятная мне одному, – примирительно отвечаю я, – там, где я вырос, самым сильным ураганам принято давать женские имена. Ураган 'Катрин' был самым разрушительным из всех.
– Действительно подходит к твоему характеру! – расплывается в улыбке Гален.
– Посмотрим, как тебя обзовут! – кажется, Кэт не слишком расстроена сравнением.
– Меня уже назвали большим каменным человеком, оживленным при помощи магии.
– Ты и вправду на этого похож…
– Голема, – подсказывает Альвин, – интересно, какую кличку ты мне привесишь?
– Птица, – не задумываясь, сообщаю я. Подобная ассоциация возникла у меня, еще когда я увидел его родовой герб, а уж после переправы… – в наших краях есть легенда об огромной белой птице Рух, способной унести в когтях целый корабль.
– Я не Рух, я Рох, – буркает Альвин.
– Вот и будешь птицей Рох, – скалится Гален. Кажется, он хлебнул лишку.
– А я? – жалобно тянет Элеонора.
– Котенок! – хором сообщают Катарина и Альвин. Малышка радостно хихикает.
– Теперь осталось Даркину прозвище придумать, – заговорщицким шепотом начинает она.
– Даркин и есть прозвище, – обламываю ей кайф, – и вообще спать пора!
– А что оно означает?
Игнорирую вопрос, делая вид, что уснул.
– Да-а-аркин, – начинает ныть Элеонора, – ну скажи, что оно обозначает! Что ты как темный?
– Обещаешь, что больше не будешь приставать ко мне с вопросами и ляжешь спать?
– Обещаю!
– Даркин и означает 'темный', – довольный собой отправляюсь в объятия Морфея.
– Геквертиш! – выругался идущий впереди Альвин, – дальше мы не пройдем.
– Что такое? – поинтересовался Гален.
– Болото. Полдня потеряно! – это он несколько преувеличил. Идем мы всего-то часа два.
– Дай я посмотрю, – Опустив носилки на землю, Гален подходит к краю трясины.
– Альвин, попробуй пока определить насколько далеко лагерь, – прошу я.
– Как?
– Засеки направление на цель, отойди в сторону на десяток шагов и засеки его еще раз. А потом прикинь, где пересекаются лучи.
Пока Альвин пытается засечь лагерь, Катарина возится с лечащими заклятиями Кристины. Гален все так же сидит и медитирует.
– А ведь не так уж и далеко! – делает заключение Альвин, закончив с измерениями, – Если напрямик, то будем часа через два. Стрикхово болото! Сколько мы убьем времени на обход!
– Много, – выходит из транса Гален, – дня два в любую сторону.
– Откуда знаешь? – интересуюсь я.
– Чувствую. Могу попытаться провести насквозь. Я все же маг земли.
