радости, живая и невредимая спустилась вниз, вид у нее был восторженно – испуганный. Восторг: там наверху ледник падает в озеро – такая красота… Испуг: по гребню перемычки бродит медведь, который очень заинтересовался нашей походницей.
Что делать? Что делать? Время поджимает. Нам надо на Кизир. Но пройти мимо, не взглянув на настоящую красоту… На следующий день мы снова карабкаемся вверх по перемычке. Но только слева, прямо по-над водопадом. И достаточно легко пройдя ожерелье скал, выходим на седловину перемычки.
Вот это да!!! Седловина перемычки неширокая – пару сот метров. Сзади – пропасть в Кинзелюк. На седловине – каменный тур, без записки и опознавательных знаков. Кто тот неизвестный, который был тут до нас?
Слева, где седловина примыкает к скальному отрогу, срывается вниз водопад. А впереди… Бирюзовое озеро, встроенное в цирк Кинзелюкского хребта. Скальные отвесы цирка падают в дальний конец озера. А на отвесах цирка висит то ли ледник, то ли снежник в форме огромного кита.
И вся эта суровая красота: колючка Кинзелюкского хребта, разноцветный цирк с мазками снежников, белый кит (то ли снежник, то ли ледник) опрокинулась отражением в бирюзовое зеркало озера.
Время бежит быстро. Оставили в туре записку, которая начиналась словами: «Половину дня жили в сказке…». Спуск вниз.
Второй раз я увидел Кинзелюкский водопад через четыре года. Мы пришли на Медвежье озеро с Кана. Дальнейший наш путь лежал вверх по Орзагаю, мимо ледника Косургашева, через перевал из Малого агула в Прямой Казыр и далее по ручью Пихтовый к пику Грандиозный.
Вскарабкавшись по крутякам левого цирка Приозерного хребта, замыкающего южный конец Медвежьего озера, мы вышли на водораздельную седловину между Орзагаем и Кинзелюком. Не могли удержаться – вечером наши палатки стояли на берегу Нижнего Кинзелюкского озера.
На следующий день – подъем знакомым путем по-над водопадом к Верхнему озеру. Когда я подошел к знакомому каменному туру на седловине перед озером и начал его разбирать – сердце мое забилось часто часто… В туре лежала наша записка, оставленная в 1961 году. После нас тут никто не был. И объяснить это легко: места весьма недоступные и из долины ни Кинзелюкский хребет, ни Верхнее озеро не видны.
Оставив новую записку, спустились вниз. Эту записку нам никто не прислал. Добирался ли кто за сорок лет до Верхнего Кинзелюкского озера?
На следующий день, бросив последний взгляд на водопад, пошли считать километры до пика Грандиозного. На пик Грандиозный мы все таки залезли, а его более известный водопад наблюдали только издали.
В третий раз удалось увидеть Кинзелюкский водопад только через 11 лет. Стояло знойное лето 1976 года. Горела тайга. Со стороны Кана, по Идарскому белогорью, через Снежную, Янгоду и Большой Мугой вышли на Малый Агул. Тропа по реке Озерной привела нас глубоким вечером на северный конец Медвежьего озера. В первый раз я вещественно осознал бренность человеческой жизни. Мы здорово изменились за это время. И силы наши уже не те. А здесь, знакомые туманы все так же ходят по циркам таких знакомых гор. Как сто тысяч лет назад. И также они будут ходить сто тысяч лет спустя. Если сюда не придет человек – преобразователь природы.
На следующий день – марш бросок на южный конец озера. Туда, где нитки водопадов срываются с круч Приозерного хребта и туда, где по песчаному пляжу бродит медведь более чем средней величины.
Мы могли выделить лишь один день, чтобы подняться по цирку (саю), замыкающему Южный конец Медвежьего озера, траверсировать каменистый склон Приозерного хребта и выйти на верхогляд. Прямо под нами распахнулась долина Кинзелюка, где в кедровой оправе лежал темно зеленый опал Нижнего Кинзелюкского озера. Прямо напротив, на одном уровне с нами, в ложе скального цирка Кинзелюкского хребта лежало Верхнее Кинзелюкское озеро из которого срывался вниз такой знакомый водопад. Все тот же знакомый кит (то ли ледник, то ли снежник) покойно лежал на скальных отвесах Кинзелюкского хребта, замыкающих дальний конец Верхнего озера.
По гребню Приозерного хребта, где мы стояли, зачарованные панорамой Центрального Саяна, шел холодный ветер. И смутно было на душе. В радость свиданья с Кинзелюкским водопадом капал яд предчувствия, что видим эту красоту мы в последний раз. К сожалению, это предчувствие оправдалось.
Заканчивая воспоминания о встречах с Кинзелюкским водопадом, хочу повиниться. В 1987 году вышла книга Г.Т. Арсеева «Водопады». В этой книге, на правах непроверенных слухов, упоминался Кинзелюкский водопад, как самый большой водопад Советского Союза. Все собирался написать в редакцию издательства «Мысль», с просьбой прислать адрес автора этой книги. Но не собрался, за суетой дел. А мог бы рассказать про это чудо природы, которое наблюдал неоднократно. Может еще не поздно?
Ночевка над Третьим порогом
Лето 1961-го года. Мы вышли к Кизиру по Кинзелюку, намереваясь в стрелке этих двух рек срубить деревянный плот и сплавиться вниз к населенке. Поиск леса для изготовления плота всегда является серьезной проблемой. Во-первых, нужен сухостой. Во– вторых, не каждое сухое дерево пригодно для плота. Категорически не годится лиственница: она быстро намокает, плот становится слабо управляемым и в течение двух-трех дней уходит под воду. Лучше всего для изготовления плота подходит пихта и ель.
Нам повезло. Прошлым летом в стрелке Кинзелюка и Кизира какой-то охотник добыл зверя и коптил мясо этого зверя на костре. Чтобы сделать коптильню охотник ошкурил десятка полтора толстых елей, которые засохли на радость нам. Два дня мы вытаскивали к берегу реки толстенные девятиметровые бревна и рубили плот.
В ночь на третий день пошел мелкий затяжной дождь. Утром выяснилось, что дождь моросит на уровне реки, а на гольцах идет снег. Но ожидать хорошей погоды не позволяет дефицит продуктов, да и ждать ее можно до морковкина заговенья. Под холодным мелким дождем столкнули плот со стапелей в воду и поплыли вниз по Кизиру, наблюдая белое убранство приречных гольцов.
Плот у нас получился отличный. На нем достаточно свободно разместилось пять человек экипажа и пятеро пассажирок. Экипажем служили пятеро парней, которые стояли на передней и задней гребях, девушки в качестве пассажирок сидели на рюкзаках в центре плота.
Все бы ничего, но от впадения Кинзелюка вниз по Кизиру на добрый десяток километров тянутся «тиши». По-сибирски, это участок реки, на котором почти нет течения. В ясный теплый день плыть по спокойной воде в окоёме живописных гольцов – одно удовольствие. Но в нашем случае, по причине холодного дождя сверху и холодной воды снизу, постепенно стало наступать окоченение человеческих конечностей. Мы дошли даже до того, что развернули плот поперек течения и начали работать гребями как веслами. Не для того, чтобы многотонная связка бревен двигалась в воде быстрее, но чисто «для согреву».
В конце концов «тиши» кончились, течение подхватило плот, погода несколько улучшилась и в начале третьего дня по правому берегу в тумане нарисовалась характерная двугорбая вершина – предвестница Третьего порога. Тут надо смотреть в оба, чтобы вовремя прибиться к берегу и не влететь сходу в порог, который представляет собой ничто иное, как трехметровый водопад в узкой теснине, со скалой посередине.
Сопротивление порога, подобно плотине, замедлило бег реки. Обманчиво успокаивающая гладь реки медленно влекла наш плот в неизвестность. На правом берегу показалась большая новая изба, перед которой суетились несколько мужиков, предупреждая нас маханием рук и криками, что пути дальше нет. Прибив плот к берегу, мы выяснили, что изба – это база лесоустроительной партии, а мужики – никакие не мужики, а начальник партии и прочее ее руководство.
