Вокруг ни души. Идёт, еле ноги вытаскивает из глубокого снега. Быстрее идти не может, на ногах будто путы какие-то, хочет крикнуть «Помогите!» и не может. Пытается звук произнести — и не получается.
Вдруг видит, навстречу идёт человек — уже немолодой, с бородой и усами, брови густые, а из-под бровей смотрят на нее добрые глаза — и говорит:
— Ну, что, Варенька, запуталась ты в жизни? Не торопись, образуется всё. Ты только подожди. Не торопись. Придёт и твоё счастье. Оно есть, я знаю. Наберись терпения и жди. То, что сейчас у тебя, — это не твоё.
Хотела Варя его спросить, откуда он-то знает, да проснулась.
В окно светило зимнее холодное солнце. Время близилось к обеду.
— Мама, ты чего меня не будишь? Заспалась я сегодня!
— Отдыхай, сегодня воскресенье. Сил набирайся. Я на рынок схожу за продуктами, а ты дома приберись. Завтрак я приготовила, геркулесовая каша. Обязательно съешь!
Настроение у Вари поднялось от этого дивного сна. Появилась надежда.
Пусть сон, а дал надежду. «Интересно, — думает Варя, — кто же этот провидец? Глаза показались знакомые».
И вдруг звонок по телефону.
— Алло! Варвара? — приятный мужской голос, похоже, улыбался.
— Слушаю Вас!
— Варя, да это я, Алик, помнишь меня? Или забыла, кто я такой?
— Господи, Алька! Надо же! Ну, вот никак не ожидала твоего звонка.
— Я тут стою около твоего дома, зайти можно?
— Ой, да я только встала, позавтракать не успела. Заходи, нежданный! Ты как всегда, когда не ждёшь! — смеётся Варя.
Но что-то радостное, лёгкое встрепенулось в сердце или в душе, не поняла ещё, но подумала: «Сон в руку».
Зашёл Алик с мороза, совсем другой, не Алик из школы, а Олег Борисович, крупный усатый мужчина с добрым ласковым взглядом.
«Так вот чьи глаза во сне были!» — ахнула про себя Варя.
Как всегда, Олег с большим букетом розовых роз, схватил её в охапку и закрутил.
— Варя, ты не изменилась. Нет, изменилась, стала ещё краше! Как я хотел всегда тебя увидеть. Но Инна говорила, что муж у тебя слишком строг. А сегодня она мне позвонила и сказала, что ты свободна. Я даже ни минуты не думал, понёсся к тебе.
— Молодец, что пришёл. Раздевайся, проходи. Скоро мама придёт, вот обрадуется тебе!
— А ты, ты рада?
— Не знаю, неожиданность, тем более приятная, всегда радует.
Они долго сидели, рассказывали каждый свою истории жизни. У каждого она не простая. Но сейчас, сейчас, они должны быть вместе. Они будут вместе и никогда не расстанутся. Каждый испытал свои трудности, невзгоды, а теперь они, увидев друг друга, обрели радость. А может быть, и счастье! Они оба его ждали…
Мамина дочка
Повесть
Когда она впервые увидела мир, то сразу взглянула на него критически. После того, как её приняли акушеры, подсушили и принесли показать маме, она сразу поняла, что в жизни не всё так просто.
Во-первых, она с трудом появилась, ей пришлось ой как потрудиться, да, похоже, и её маме было нелегко. Во-вторых, этот детский крик ей показался ужасным. Сама она только вскрикнула и сразу успокоилась, увидев людей в белых халатах, которые просто уже надоели ей, отдохнуть хочется, поспать, а тут её понесли маме показывать.
Мама сразу сказала, что на отца похожа. Ну, на отца так на отца. А врач ответил: «Вот и хорошо, девочка красивая, хорошо, что на отца похожа». А девочка, ещё не имеющая имени, поняла: раз так врач сказал, значит, папа красивый, а мама нет.
Долго не могли выбрать ей имя. Мама хотела Татьяной назвать, а папа был против, потому что его первую жену звали Татьяной, «потом будешь мне всю жизнь говорить, что я её назвал в честь первой жены». А вообще-то папе было всё равно, какое ей дадут имя. Он решил написать имена на бумажках и сложить их в шапку, потом всё перемешать и вынуть, что в руки попадёт, и попалось имя Настя. Потом мама решила сама попробовать выбрать имя, и опять вытащила «Настю». Видимо, папа схитрил и на всех бумажечках написал «Настя». Никто не проверял, что там было написано.
Маме не нравилось имя Настя, и она звала её Нюся. А папа был доволен, потому что это имя предложила его мама, а для него слово его мамы — это всё! Так стала зваться девочка — Настя для всех, а для мамы Нюся.
Но девочке тоже не нравилось это имя всю жизнь. В садике было пять Насть в одной группе, в школе тоже пять Насть в классе, и в институте в группе несколько Насть, и даже с её фамилией Петрова. Она часто говорила маме: «Неужели нельзя было дать имя поприличнее, например Вероника, или Виктория, или Кира? Эти имена редко встречаются».
Родители всегда были на работе, только ночевать домой приходили да в выходные дни иногда были дома. Мама — врач-анестезиолог, и у мамы часто была срочная работа. Она буквально пропадала на работе и часто ездила на стажировки в Питер. Папа тоже врач — стоматолог, и он тоже частенько пропадал на работе или в шахматном клубе, всё ждал чемпионата, разбирал сложные партии, и ему было не до Насти.
Настя никогда не была маминой дочкой. Настей Петровой занимались бабушка и дедушка. Но больше она была с дедушкой, и её все звали «дедушкина внучка». Он её любил, потому что она была очень спокойным и не капризным ребёнком. К тому же любила режим, и дедушке это было по его характеру, она его ничем не утомляла. А бабушка часто болела, в основном лежала и давала, лёжа, распоряжения дедушке. Так и жили: тихо, мирно, без скандалов.
Правда, мама иногда сильно уставала на работе и поэтому срывалась до крика на всех без исключения, часто у неё голова болела, вызывали скорую, и Насте было жалко маму, но она ничем не могла помочь.
Настя никогда не считала свою маму красивой, ведь акушер сказал при рождении, что девочка красивая и, наверное, похожа на папу, значит, мама была некрасивая. И когда мама смотрелась в зеркало, то Настя ей говорила: «Мама, ты что смотришься в зеркало? Думаешь, что ты красивая? Ты некрасивая, ты просто обыкновенная». Мама удивлённо поднимала брови и смотрела во все глаза на дочь: «А я думала, что для ребёнка всегда мама самая красивая». Настя отворачивалась и, молча, уходила из комнаты.
И ещё ей не нравилась мамина общительность. Как-то ехали в поезде, Настя упала и разбила коленку, мама пошла к проводнице за йодом и разговорилась с ней. «Мам, вот что ты с этой женщиной так разговариваешь, как будто всю жизнь её знаешь?» — был такой выговор. Ей не нравилась мамина простота и доверчивость, но мама ничего не могла изменить, она такой родилась.
Повзрослев, Настя стала понимать, что мама ей самый близкий и дорогой человек, и она о маме очень заботилась, но всё равно то, что не нравилось ей в маме с детства, так и осталось. И она продолжала её критиковать: «Мама, почему ты смолоду перестала следить за своим весом? Сейчас бы не страдала от своей полноты. Человек в состоянии обрести себя таким, как должно. Следить за питанием, за весом, за
