Решающие войны в истории

битвы. — Ред.) Так что де Монфор был вынужден пройти кружной путь и совершить изнурительный переход на север через опустошенные районы Уэльса, а в это время Эдуард отошел к Вустеру, чтобы удерживать в своих руках Северн от захвата соперником. Затем, когда сын Монфора ушел ему на помощь с армией из Восточной Англии, Эдуард использовал свое центральное положение, чтобы сокрушить каждого из них по отдельности, пока они разделены и ослеплены, маршем и контрмаршем, в котором использовалась подвижность для нанесения пары сотрясающих внезапных ударов.

Эдуарду как королю было суждено внести еще больший вклад в военную науку в своих войнах в Уэльсе не только благодаря разработке способа использования лука и сочетания кавалерийских атак с огнем лучников, но еще более своим стратегическим методом завоевания (разработанного тысячелетия назад киммерийцами и скифами. — Ред.). Проблема состояла в том, как покорить отважное и дикое горное племя (валлийцев. — Ред.), которое могло ускользнуть от сражения, отступая в родное низкогорье и вновь захватывая долины, когда захватчики прекращали боевые действия на зиму. Если средства Эдуарда были сравнительно ограничены, то у него имелось преимущество в том, что и территория боевых действий тоже была ограничена. Его решение состояло в сочетании мобильности и стратегических пунктов. Строя крепости в таких пунктах, соединяя их дорогами и заставляя врагов постоянно перемещаться, так что у тех не было возможности восстановиться физически и психологически или вернуть географическую территорию зимой, он разрушал и истощал их способность к сопротивлению. Так как его метод был отражением римской стратегии, то он затмил и наш собственный опыт, обретенный на северо-запад ной границе Индии.

Однако стратегические дарования Эдуарда не пережили его самого, и в Столетней войне нет ничего такого, что можно было перенять, кроме негатива, из стратегии его внука или правнука. Их бесцельные марши через Францию были, как правило, неэффективны, а те немногие, что принесли более серьезные результаты, стали следствием еще большей глупости их противников. Потому что в сражениях при Креси (1346) и Пуатье (1356) Эдуард III и Черный принц соответственно довели ситуацию до степени катастрофической. Не их заслуга, что очень неудачная позиция англичан побудила их прямолинейных оппонентов ринуться сломя голову в бой в совершенно неблагоприятных для них условиях, тем самым давая англичанам шанс спастись и выбраться из своего неудачного положения. Потому что в оборонительном сражении на месте, выбранном англичанами, длинные луки и неэффективная тактика французских рыцарей дали им гарантированное тактическое превосходство.

Но тяжесть этих поражений в боях пошла на пользу французам. Потому что в следующем десятилетии они стойко придерживались тактики Фабия Кунктатора, проводимой коннетаблем Дюгекленом. Стратегия, которую он реализовывал этой тактикой, состояла в том, чтобы уклоняться от боя с главными английскими силами, в то же время постоянно препятствуя их передвижению и захватывая территорию своих оппонентов. Весьма далекая от пассивного уклонения от битвы, его стратегия использовала мобильность и внезапность до такой степени, с какой могли соперничать немногие военачальники, — он перехватывал обозы, отрезал отдельные воинские части и захватывал изолированные гарнизоны. Дюгеклен всегда наносил удары там, где его меньше всего ждали, и его нападения на вражеские гарнизоны, часто по ночам, имели успех с помощью как его новых методов быстрого штурма, так и точного расчета при выборе целей, а именно тех гарнизонов, где солдаты были охвачены недовольством либо где население созрело для предательства (автор называет так помощь французов своим войскам в деле освобождения от оккупантов. — Ред.). К тому же он раздувал каждый костер местных волнений для немедленного отвлечения вражеского внимания и в конечном счете отбивания у врага занятой им территории.

Меньше чем за пять лет Дюгеклен сократил обширные английские владения (захваты. — Ред.) во Франции до тонкой полоски территории между Бордо и Байонной. И сделал он это без единого сражения. В самом деле, он никогда не настаивал на атаке даже небольшого английского отряда, если у противника была возможность создать оборонительные позиции. Другие военачальники придерживались, подобно кредиторам, принципа «Никакого наступления без гарантии»; принципом же Дюгеклена было «Никакой атаки без внезапности».

Следующая серьезная попытка англичан в зарубежных завоеваниях была, по крайней мере, вдохновлена методом и более трезвым расчетом цели и средств — после скоропалительного начала. Для Генриха V самая знаменитая кампания была самой дурацкой. В походе Эдуарда, кульминацией которого стала битва при Азенкуре (1415), французам надо было только перекрыть дорогу Генриху, чтобы голодом заставить его прекратить борьбу, но их командиры позабыли уроки Креси и учение Дюгеклена. Они полагали, что, имея четырехкратное превосходство в силах (французы имели при Азенкуре всего 4–6 тысяч, в том числе арбалетчиков и кнехтов. Англичане имели 9 тысяч, в том числе 1 тысячу рыцарей. И весь ход боя (наступление англичан и контратаки французов) подтверждает это. — Ред.), было бы позором использовать такое преимущество для чего-то иного, кроме прямой атаки. (Было наступление англичан и контратака французских рыцарей, отбитая английскими лучниками из-за переносных палисадов. — Ред.) И тем самым они подготовили еще более позорное повторение Креси и Пуатье. После своего спасения, однако, Генрих применил то, что можно назвать стратегией блокирования, стремясь к безостановочному завоеванию путем методических приращений территории, с населением которой устанавливались мирные отношения ради гарантии безопасности. (После битвы Генрих V, опасаясь подхода свежих сил французов, организовал резню пленных французских рыцарей. А в отношении мирного населения основной политикой были грабеж и террор. Что в ответ привело к партизанским действиям и явлению Жанны д’Арк. — Ред.) Интерес и цена последующих кампаний Генриха зиждутся скорее на их долгосрочных планах, чем на военной стратегии.

В области стратегии наше исследование Средневековья может завершиться Эдуардом IV, который в 1461 году захватил свой трон, а в 1471 году вернул его себе после изгнания с помощью исключительного применения мобильности. (То, как в 1429–1453 гг. французы разгромили англичан, автор опустил. — Ред.)

В первой кампании результат был достигнут главным образом благодаря быстроте суждения и передвижений. Эдуард воевал в Уэльсе с местными сторонниками Ланкастеров, когда ему сообщили о наступлении главной армии Ланкастеров с севера на Лондон. Развернувшись, он дошел до Глостера 20 февраля и тут узнал о победе Ланкастеров у Сент-Олбанс 17 февраля над войсками сторонников Йорков под командой Уорвика. От Сент-Олбанса до Лондона — 32 километра, от Глостера до Лондона — более 160 километров, и у войск Ланкастеров были три дня в запасе! Но 22 февраля у Берфорда к нему присоединился Уорвик, и дошла весть, что Лондонская корпорация все еще спорит об условиях сдачи, при этом городские ворота закрыты. Эдуард покинул Берфорд на следующий день, войдя в Лондон 26 февраля, а затем был провозглашен королем, в то время как разбитые сторонники Ланкастеров ретировались на север. Когда он стал их преследовать, то очень рисковал оказаться атакованным превосходящими силами противника на выбранной ими позиции у Тоутона, но ему сыграла на руку снежная метель и то, как это было использовано его подданным Фоконбергом, который засыпал ослепленных защитников стрелами до тех пор, пока те не решились искать смертельного освобождения в сумбурной атаке.

В 1471 году в стратегии Эдуарда было больше изящества и не меньше мобильности. Он утратил свою корону, но его шурин одолжил ему пятьдесят тысяч. Но и в этом случае его дополнительный «капитал» насчитывал лишь 1200 последователей и различные долгосрочные обязательства помощи от его прежних сторонников в Англии. Когда он в 1471 году решил вернуться в свою страну с континента (в 1470 г. бежал в Бургундию), берега Англии были взяты под контроль, чтобы не допустить его высадки, но, следуя линии наименьшего ожидания, он высадился на берегу Хамбери (эстуарий рек Трент и Уз. — Ред.) исходя из тонкого расчета, что, коль этот район симпатизирует ланкастерцам, то он будет неохраняем. Быстро передвигаясь до того, как могла распространиться весть о его высадке, а его враги успеют собраться, он добрался до Йорка. Отсюда он пошел маршем по дороге на Лондон и ловко обошел стороной отряд, выставленный, чтобы блокировать его в Тадкастере. Держась на дистанции от этого отряда, который развернулся и бросился преследовать его, он столкнулся с новой угрозой, которая ожидала его в Ньюарке (Ньюарк-он-Трент) и вынудила его ретироваться на восток. При этом Эдуард повернул на юго-запад на Лестер, где собрал еще больше своих приверженцев. Далее он направился в сторону Ковентри, где его главный оппонент Уорвик собирал свои войска. Увлекая своих преследователей