Дальний Восток. Среди морских офицеров, выразивших желание служить в подводном флоте, был и некий Солдатёнков. В начале следующего года суда вместе с экипажами по железной дороге прибыли во Владивосток. Однако до использования подлодок в боевых действиях дело, увы, так и не дошло — то лодка сядет на мель, то что-то разладится в механизмах. Особенно не повезло подводной лодке «Дельфин», на которой произошла серьезная авария. После этих неудач ряд офицеров был переведен на надводные суда, где их умение реально пригодилось. Впрочем, перевод Солдатёнкова на крейсер «Олег» мог состояться еще во время пребывания в Петербурге.
Кузьма Васильевич Солдатёнков
Так или иначе, Кузьма Васильевич вместе с крейсером в итоге оказался на Тихоокеанском флоте. По окончании Русско-японской войны он числился в 17-м флотском экипаже Кронштадтской военно-морской базы на Балтийском флоте. Есть даже сведения — видимо, со слов его потомков, — что за работу в шифровальном отделе во время империалистической войны он награжден был орденом Почетного легиона, а также английским орденом «За выдающиеся заслуги». Не слишком ли много орденов?
Во всяком случае, следует признать, что из трех братьев Кузьме Васильевичу больше остальных «свезло». Тесть Николай фон Розен — генерал-майор, барон. Думаю, не без его участия Кузьма Васильевич получил и звание камер-юнкера, и место в совете Русского общества пароходства и торговли, где числился и сам фон Розен. Однако и это еще далеко не все — куда приятнее была родственная связь с семейством графов Канкриных. Уж так случилось, что сын тестя, Константин фон Розен, женился на дочери шталмейстера Высочайшего Двора, сенатора и тайного советника. Такая удача редко выпадает, хотя, конечно, больше не Кузьме, а Константину повезло.
После революции Кузьма Васильевич вместе с семьей оказался в Англии, но что-то ему там не понравилось, и перебрался вновь на материк. Работал директором гольф-клуба в Морфонтене, под Парижем. Клиентуру клуба составляла французская знать: герцог де Гиш, граф Д'Арамбюр, маркиз де Лаборд, граф де Сент-Савьер, барон Эдмон де Ротшильд… В должности директора Солдатёнков заслужил немало похвалы от титулованных любителей столь почтенного занятия, каким является гольф. Во время Второй мировой войны его находчивость способствовала продолжению работы клуба даже в условиях фашистской оккупации. Что ж, каждому свое — одни сражались с ненавистным врагом, другие гоняли мячик по лужайке.
На этом историю Василия Ивановича Солдатёнкова и трех его сыновей можно было бы закончить. Но вот читаю:
«Январь 1902 года. Международный шахматный турнир в Монте-Карло. Турниру покровительствовали выдающиеся любители шахмат из многих стран, как указано в следующем списке…»
И вот среди сиятельных персон, помимо князя Дадиани, фон Бюлова, барона Ротшильда, князя Кантакузена, обнаруживаю… кого бы вы думали? Да все того же Василия Ивановича Солдатёнкова. А он-то как сюда попал?
Пришлось покопаться в шахматной литературе, и вот что выяснилось.
Итак, в ноябре 1900 года некто Солдатёнков выиграл шахматную партию у Дурново. С кем конкретно из многочисленного семейства Дурново была сыграна та партия, истории осталось неизвестно.
В 1909 году в знаменитом «Кафе де ля Режанс», шахматной Мекке Парижа, «В. Солдатёнков» в паре с Давидом Яновским выиграл партию у самого Ласкера, игравшего на пару с Таубенхаусом. Кстати, это кафе было расположено близ набережной Лувра, на узкой улочке Байе, где даже машина не проедет. Видимо, это вполне устраивало шахматистов, предпочитающих думать в тишине.
Любопытно, что Ласкер попытался если не скрыть этот свой позор, то как-то оправдаться после проигрыша:
«Это была не игра, а всего лишь консультация. М. Солдатёнков, российский дворянин, состоящий при посольстве в Риме, хотел вместе с Яновским проконсультироваться со мной и Таубенхаусом».
И все же, исказив имя, Ласкер был вынужден сказать несколько добрых слов о победителе:
«М. Солдатёнков — игрок далеко не заурядный».
А между тем три игры Василия Солдатёнкова включены в книгу «100 лучших коротких партий», изданную в Нью-Йорке в 1955 году. Это, прежде всего, игра в апреле 1902 года в Петербурге с Георгом Фюрстом — здесь, возможно, речь идет о баварском музыканте либо о предке известной венгерской шахматистки Эвы Каракаш, урожденной Фюрст. Вторая игра проводилась также в Петербурге, и в ней противником Солдатёнкова, как сказано в книге, был некто А.И. Барасов. Ну а в 1912 году в том же парижском «Кафе де ля Режанс» Солдатёнков выиграл у молодого французского шахматиста Фредерика Лазара, кстати, новоявленного чемпиона Франции. По поводу последней партии в шахматной газете написали:
«Блестящий русский любитель провел ее с безукоризненной точностью и логикой. Мы считаем господина Солдатёнкова одним из наиболее сильных парижских игроков».
И наконец, вот что сообщили американские газеты в ноябре 1917 года:
«Среди новых членов Манхэттенского шахматного клуба — Василий Солдатёнков из посольства России в Вашингтоне, имеющий репутацию отличного игрока. Согласно мнению Франка Дж. Маршалла, чемпиона США, который играл с ним и с М.И. Терещенко, министром иностранных дел России, они показали исключительный профессионализм в шахматной стратегии».
Кстати, у чемпиона США Солдатёнков тоже выиграл — всего за двадцать один ход.
А в подтверждение личности победителя скажу, что среди членов Санкт-Петербургского шахматного собрания в 1907 году был именно Василий Васильевич Солдатёнков.
Итак, в этом деле наступила ясность. Видимо, следует признать, что увлечение шахматами можно сочетать с автомобильным спортом — естественно, если не обдумывать шахматные комбинации, сидя за рулем. Понятно и покровительство Василия Ивановича шахматному турниру в Монте-Карло. И все же некоторые сомнения остаются. А что, если участником автогонок был все же Александр — ведь длительное время журналисты так считали? В июле 1904 года в газетах было написано:
«Московский миллионер Александр Солдатёнков на 40-сильном автомобиле „Жорж Ришар“ прошел версту с хода на Волхонском шоссе за 362 с, показав скорость 106,091 км/ч».
Есть также сведения, что Александр участвовал в турнире шпажистов на Олимпийских играх 1912 года. Весьма возможно, что и так. То есть что Александр увлекался и фехтованием, и автогонками. Василия же привлекала быстрая езда только в том случае, когда на сиденье рядом с ним располагался князь Юсупов или — того лучше — весьма привлекательная молодая дама. Да, очень это необычное сочетание — почти профессиональное увлечение автоспортом, предполагающее прежде всего быструю реакцию, выносливость, и шахматы, где требуются интуиция и тонкий расчет. И если бы речь не шла о блицтурнирах, я бы не поверил, что Василий Васильевич такими малосовместимыми дарованиями обладал. А тут еще в недавно изданной книге о подводном плавании в России его и в подводники успели записать. Ну, это уже явный перебор, разве что под водой он ездил на своем автомобиле…
Ко всему сказанному надо бы еще заметить, что быстрый ум и шахматная подготовка отнюдь не гарантируют интеллектуального превосходства там, где речь заходит о политике. Надеюсь, в этом вы
