Петька вздыхал. Вот так всегда! Нужно умереть, чтобы окружающие поняли, какого замечательного человека потеряли. Не станет его, тогда Димка поймет…
— А ты на нее вообще не обращай внимания, — снова заговорил Димка. — Она к тебе. А ты — кремень. Нет ее, и все тут.
— Не то, — покачал головой Петька. — Ей нужно объяснить, что она не того выбрала.
— Скажи, что любишь другую. Пускай ждет, пока сердце твое освободится. А там, глядишь, и она кого другого выберет.
Мысль была хорошей.
— А про кого мне сказать? — Петька и правда не знал, кого назвать, чтобы вышло правдоподобно.
— Ну, брат, это уж твое дело, — хихикнул Димка и побежал вперед.
Петька еще пробежал с десятиклассниками пару кругов вокруг школы, а потом потерялся в школьном парке.
Влюбиться…
Петька перебрал всех известных ему актрис, маминых знакомых, потом папиных. Подходящей кандидатуры не находилось. Он перешел к более близким знакомым. Школа. Шесть лет от звонка до звонка. В памяти всплыла фотография класса, сделанная в конце пятого класса. Все такие красивые, улыбающиеся. Но ни одно лицо Петьку не волновало.
Может, все-таки Голованову взять? Вот и старик этот говорил, что она мешает. Пускай уж мешает по полной программе.
И, словно услышав его мысли, на дороге, ведущей к школе, появилась Голованова. Она успела сходить домой и переодеться.
Купание в луже заметно охладило ее любовный пыл. Поэтому, когда перед ней возник Петька, сильной радости в ней его появление не вызвало.
— Голованова, — сразу перешел к делу Петька. — Я тебя люблю.
Что говорить дальше, он не знал, поэтому сделал паузу и закивал с умным видом.
— Ткаченко, — попятилась Ленка, — ты чего?
— Ну, это… — Петька почесал в затылке и обернулся в сторону спортивной площадки. Димка ему бы сейчас очень пригодился. — Давай дружить, — выжал он из себя.
— Тебя кирпичом по голове стукнули? — насторожилась Ленка.
— Почему сразу стукнули? — Петька зажмурился, мысленно заставляя себя собраться и наконец сказать хоть что-то. — Я, может, только сейчас рассмотрел, какая ты классная. И уроки у тебя удобно списывать — сидишь рядом.
На секунду Петька забыл, как дышать. Надо же ляпнуть такое! А вроде бы все так хорошо начиналось… Ленка ему почти поверила…
Однако замечание про уроки Голованову не смутило. Она, казалось, эти слова вообще не расслышала. Ее сейчас больше интересовало другое.
— А когда ты заметил, что я классная? — шепотом спросила она и густо покраснела. — Когда на мне новые ботинки были, да?
Петька в панике посмотрел на Ленкины ноги. Вот уж чего он никогда в жизни не замечал, так это что на ком одето, а тем более какие у девчонок ботинки. Ох и странный же они народ!
— Ботинки это что… — забормотал Петька, стараясь замять неловкую паузу. — Ты и сама ничего… — На язык просились всякие глупости из книжек про глаза, румянец и губы. — Ходишь быстро, — вдруг опять ляпнул Петька и понял, что надо от слов переходить к делу. — Может, погуляем?
— А уроки? — Ленка еще пыталась сопротивляться Петькиному обаянию, но перевес был явно на его стороне.
— На уроки мы обязательно сходим, — закивал головой Петька, робко беря Голованову за руку. — А пока давай куда-нибудь сходим.
— Куда? — Ленка окончательно сдалась.
— На кладбище. — Петьке не терпелось показать Вере, что он влюблен и счастлив, чтобы она начала приставать к кому-нибудь другому.
— Куда? — В глазах Головановой снова появилось недоверие.
— А что? — с нажимом в голосе заговорил Петька. — Очень романтичное место. И народу немного.
— Знаешь что, — вырвала свою руку Ленка. — Иди-ка ты туда один.
— Хорошо, — тут же сдался Петька.
В конце концов, заметить его могут не только на кладбище. Вера наверняка за ним постоянно наблюдает. А не сама, так старикашка трудится, ни на шаг не отстает. Тот уж распишет ей все в лучшем свете — где он был, с кем и когда.
— Давай просто по улице ходить, — Петька решил испытать судьбу. — Только можно я тебя сначала поцелую?
— Так уж сразу и целовать, — надула губки Ленка, но потом лукаво усмехнулась. — Ладно. Разрешаю!
Зажмурившись, Петька чмокнул ее в холодную щеку. Ничего, терпеть можно.
Чтобы больше ни о чем не говорить, он подхватил свою даму под руку и быстрым шагом потащил к дороге. Где-то там его должна ждать машина.
Ладно, уговорили. Машина так машина, сейчас он это проверит.
На шоссе был самый час пик. Машины стояли в пробке как в ту, так и в другую сторону.
— Ты куда? Так нельзя! — уперлась Ленка, когда кавалер подвел ее к низкому заграждению и уже занес через него ногу. — Пошли на переход.
— Да ну, ерунда, — наморщил нос Петька. Он очень спешил попасть на дорогу, поэтому Ленкины возражения его сейчас мало трогали. — Что с нами будет? Кому суждено утонуть, под машину не попадет!
И кто только дернул его за язык? У Петьки самого по спине мурашки побежали от этих слов, Голованова же округлила глаза и замерла.
— Ткаченко, ты сумасшедший? — прошептала она.
Петька не знал, чем нормальность отличается от ненормальности, поэтому уверенно замотал головой.
— Спокойно, — произнес он. — Все под контролем.
И он перелез через заграждение, перетащил Ленку и ступил на дорогу.
Он честно боялся, что какой-нибудь грузовик сейчас подпрыгнет и опустится им на голову. Но машины стояли. Никто никуда не двигался и двигаться, кажется, не собирался.
— Ну вот, видишь, — бормотал Петька, лавируя между машинами. — А ты боялась.
Из автомобилей на них с завистью смотрели водители — они стояли на месте, а ребята шли.
Через дорогу они перебрались благополучно. Никто даже не дернулся в их сторону.
— А куда мы идем? — поинтересовалась Голованова.
Машина отпадала, оставались кирпич и кожура.
— Ко мне домой, — решительно произнес Петька. — Зайдем, чайку попьем.
Он снова схватил Ленку за руку и чуть ли не побежал в сторону своего дома.
— Ты же гулять хотел, — удивилась Ленка, с трудом поспевая за своим кавалером. — Смотри, погода какая!
Петька резко остановился. Ленка налетела на него сзади.
Погода… А что погода? Петька уставился в небо. Там были сплошные облака, не предвещавшие ничего хорошего. Облака зашевелились, складываясь…
Досматривать Петька не стал, вцепился в Ленку и быстро спросил:
— А ты ко мне как относишься?
Голованова снова покраснела, потупилась, засопела.
— Ну… Ты мне нравишься, — выдавила она наконец. — Очень нравишься, — добавила она и вскинула на него ресницы.
