–?Мисс Левенворт, — продолжил я, — ответьте откровенно, обвиняете ли вы в чем-нибудь вашу кузину?
–?Я обвиняю? О боже, если бы все были так невинны, как она!
–?В таком случае вы должны согласиться с тем, что если она умалчивает об известных ей деталях, то делает это не ради себя, а ради тех, кто действительно виновен в преступлении.
–?Нет-нет, я вовсе не согласна с этим, с чего вы это взяли?!
–?Мисс Элеонора ведет себя так, что можно сделать только два предположения: или она сошла с ума, или хочет защитить кого-то другого ценой собственной чести.
–?А как вы думаете, ради кого Элеонора могла бы пожертвовать собой? — спросила Мэри; губы ее дрожали.
–?Это как раз та задача, которую вы должны помочь нам решить. Вам ведь известно прошлое Элеоноры.
–?Простите, — сказала Мэри холодно, — я ничего не знаю о личных предпочтениях и чувствах Элеоноры, пусть эту задачу решает кто-нибудь другой, а не я.
Я попробовал изменить тактику.
–?Когда мисс Элеонора сообщила вам, что ключ находился у нее, упомянула ли она, каким образом он попал к ней?
–?Нет.
–?Значит, она сообщила вам только факт, без всяких объяснений?
–?Да, без всяких объяснений.
–?Меня удивляет, что она решилась сделать такое важное признание той, которая всего за несколько часов до этого кинула ей в лицо ужасное обвинение.
–?Что вы хотите этим сказать? — спросила девушка дрожащим голосом.
–?Вы ведь не будете отрицать — вы с самого начала верили в то, что это преступление было совершено не без участия вашей кузины, мало того — вы высказали ей это в лицо.
–?Объясните, что значат ваши слова, — прошептала Мэри.
–?Разве вы забыли то, что говорили в своей комнате перед тем, как мы вошли туда с мистером Грайсом в первый день следствия?
–?Вы все слышали! — прошептала она и закрыла лицо руками.
–?Я не хотел подслушивать, но в тот момент я стоял прямо за дверью…
–?Что вы слышали?
Я повторил услышанные мною слова.
–?А мистер Грайс?
–?Он стоял рядом со мной.
Казалось, Мэри готова была пронзить меня взглядом.
–?А после того, как вы вошли, между нами еще продолжался разговор? — спросила она.
–?Нет.
Девушка помолчала, а затем проговорила:
–?Значит, вот ради чего вы пришли ко мне сегодня вечером? Вы мучаете меня своими вопросами, вы отравляете мне жизнь!
–?Простите, — сказал я, — но ведь целью моих вопросов является спасение вашей кузины. Неужели я зашел слишком далеко, спросив, какие вы имели основания обвинять ее в преступлении? А на следствии вы заявили, напротив, что считаете ее совершенно невинной…
Мэри не слушала меня.
–?Как ужасна моя судьба, — прошептала она, — как ужасна!..
–?Мисс Левенворт, — сказал я, подходя к ней еще ближе, — хотя вы в данную минуту в ссоре со своей кузиной, но ведь не можете же вы желать ее гибели. Говорите же, назовите мне имя той особы, ради которой она готова пожертвовать собой. Всего лишь один намек с вашей стороны…
Девушка как-то странно взглянула на меня и, встав с места, проговорила холодно:
–?Если вы этого сами не знаете, я не могу вам ничего сообщить. Пожалуйста, избавьте меня от ваших вопросов, мистер Рэймонд. — И она опять взглянула на часы.
Я снова переменил тактику.
–?Мисс Левенворт, вы как-то спросили меня, должен ли человек, совершивший какой-нибудь проступок, непременно в нем сознаться. Я сказал, что такое признание необходимо, если этим можно исправить свою вину. Вы помните это?
Губы ее зашевелились, но она не проронила ни слова.
–?Я пришел к тому убеждению, — продолжал я, — что открытое признание — единственный выход из создавшегося положения. Только вы можете спасти Элеонору от угрожающей ей опасности. Ответите вы мне или нет?
Глаза ее наполнились слезами; я уже думал, что на этот раз достиг своей цели, но она только прошептала:
–?Ах, если бы я могла это сделать!
–?Но почему вы не можете? Вы не будете чувствовать себя счастливой до тех пор, пока не сделаете этого. Мисс Элеонора молчит, но это еще не значит, что вы должны следовать ее примеру. От этого ее положение становится еще более двусмысленным.
–?Я знаю, но не могу поступить иначе. Я не могу избежать того, что предопределено судьбой.
–?Напрасно вы так думаете. Всякий способен разбить оковы, подобные вашим, созданные одним лишь воображением.
–?Нет-нет, — воскликнула бедняжка, — вы не понимаете меня!
–?Я знаю только, что честный человек избирает прямой путь, а кто сходит с этого пути, тот не прав.
Лицо ее вдруг приняло трогательное выражение; она, казалось, собиралась уже сказать что-то, как вдруг раздался звонок.
–?Ах, — воскликнула Мэри, — скажите ему, что я не могу его принять, не могу его видеть!
–?Мисс Левенворт, — воскликнул я, взяв ее за руку, — я задал вам вопрос, от которого зависит судьба вашей кузины. Отвечайте, скажите, какие обстоятельства заставили вас…
Но она уже не обращала на меня внимания — она вырвала свою руку из моей и тревожно воскликнула:
–?Дверь! Она сейчас откроется и…
Я вышел в переднюю и, увидев Томаса, сказал, чтобы он подождал внизу. Дворецкий ушел.
–?Вы ждете от меня ответа? — воскликнула Мэри. — Но я не могу дать его сейчас, не могу!
–?Мисс Левенворт! Я боюсь, что если вы не скажете сейчас, то потом будет уже поздно.
–?Нет, не могу, — ответила она.
Во второй раз прозвенел звонок.
–?Вы слышите? — воскликнула она.
Я вышел в переднюю и крикнул Томасу:
–?Теперь вы можете открыть дверь!
После этого я хотел вернуться к Мэри, но она решительно указала мне на дверь со словами:
–?Оставьте меня.
–?Я еще зайду к вам перед уходом, — произнес я и быстро поднялся по лестнице.
Томас открыл входную дверь.
–?Мисс Левенворт дома? — услышал я чей-то слегка дрожащий голос.
–?Да, сударь, — ответил Томас с глубоким почтением.
Я перегнулся через перила и, к своему удивлению, увидел Клеверинга. Тот поднялся по лестнице и исчез за дверьми гостиной.
Глава XVIII
