отваге и меткости зенитчицы не уступают мужчинам, что сбили они самолетов не меньше, чем моряки со своих кораблей. Девушкам и на войне обхождение нужно, внимание, восхищение, цветы, наконец, вон их сколько!
Две девушки-зенитчицы, одевшись в ладно пригнанные юбочки и гимнастерки, направились к лесу собирать цветы и наткнулись на спящего Алексея. Другие, заметив, что подруги на что-то засмотрелись, с любопытством поспешили к ним.
— На что они там уставились? Пришли стирать, а сами гуляют, — сказала Полина, которая уже принялась за стирку. — Надя! Что вы там разглядываете?!
Зенитчица Надя издали замахала руками, призывая к молчанию, затем отделилась от кружка подруг и подбежала к добросовестным прачкам.
— Девчата, мы в лесу капитана нашли. Спит как младенец. Видно, умаялся, бедный. И до чего ж хорош! Глаз не оторвать! Пошли посмотрим.
Кто же откажется тайком полюбоваться на красивого мужчину? Девушки отложили белье и охотно последовали за Надей.
Каково же было изумление Насти и смятение Полины, когда они увидели, кого с таким восторгом разглядывают девушки.
— Боже мой, Алеша, — проговорила Настя.
У нее защемило сердце. Да, он был красив для непосвященного глаза, но Настя видела, как он измучен, как заострились черты лица и горькие складки пролегли в уголках губ.
— Ты его знаешь? — шепотом спросила Надя.
— Да, это Вересов, наш близкий друг. Что же делать? Будить жалко, но оставлять надолго на сырой земле тоже нельзя.
— Идите, идите, — ревниво шугнула девушек Полина, — что встали, бесстыжие, мужчины не видали!
Девушки с неохотой разбрелись по берегу. Настя опустилась на траву подле Алексея и погладила его по щеке.
— Алешенька, проснись, родной, простудишься, — тихо позвала она.
Он не открыл глаз, но улыбнулся счастливой улыбкой.
— Ариадна, — явственно произнес он.
Настя с трудом удержалась от слез. Она отошла, увлекая за собой Полину.
— Что же ты, буди его, неизвестно, как долго он так проспит, — с нетерпением сказала Полина.
— А ты бы хотела, чтобы он увидел тебя вместо той, кого хочет видеть? Пусть это сделает Клава, ей все равно.
Клава, однако, заупрямилась: она ему в глаза смотреть не может после того злосчастного письма. Лучше попросить Надю. Она человек нейтральный.
Надя с готовностью согласилась взять на себя щекотливую миссию. Она приблизилась к Алексею и тронула его за плечо:
— Алексей Иванович! Товарищ Вересов, подъем!
Он наконец проснулся и некоторое время сосредоточенно изучал свежее девичье личико.
— Кто ты, прелестное создание? — спросил он, сел и стал деловито надевать китель.
— Я Надя Морозова, зенитчица.
— А откуда ты меня знаешь, Надя Морозова? — поинтересовался он.
— Настя сказала. Да вон она, на берегу, белье стирает.
Он, казалось, был удивлен.
— Настя? Странно… — Он встал, надел фуражку — как всегда, козырьком на брови и чуть набок. — Так, значит, зенитчица. Сколько же тебе лет, Надежда?
— Уже девятнадцать, товарищ капитан.
— Ух ты! Так много? Орден за что получила?
— Сбила самолет противника, товарищ капитан третьего ранга!
— Да ты умница и красавица, Наденька! Ну, пойдем, покажешь мне Настю.
Настя поднялась ему навстречу. Она обняла его и поцеловала под завистливые взгляды девушек.
— Зачем же ты уснул на земле? Так и болезнь подхватить недолго. Извини, что пришлось тебя разбудить.
— А почему не сама? Хитришь, Настюха. Не пытайся знакомить меня с девушками.
— Разве я когда-нибудь хитрила? — с грустью отозвалась Настя.
Он посмотрел в ее чистые глаза и, кажется, что-то понял.
— Ну, прости, прости, я опять сказал глупость.
Он признался, что соскучился, шел повидаться с Вазгеном и с Настей, да и Кирилл был у него довольно давно, на прошлой неделе. Как и в предыдущие посещения, Смуров просидел полчаса молча и ушел.
Алексей предложил Насте подождать ее, помочь отнести белье. Она отказалась под предлогом, что стирки много, придется долго провозиться, лучше ему идти вперед и не терять времени. Ее обнадежило то, что апатия его, по-видимому, прошла, он был подавлен, но уже в состоянии реагировать на поступки окружающих, пусть даже сделал поначалу неправильный вывод о поведении Насти.
— Вазген как раз у себя, иди скорей, представляю, как он обрадуется! — заторопила она Алексея.
Тот попытался улыбнуться, что не слишком ему удалось из-за потухших глаз, и пошел в сторону Осиновца.
Полина во время их разговора сидела над бельем, низко опустив голову, но, когда Алексей отошел на приличное расстояние, вскочила и побежала за ним.
— Поля, вернись! Не время сейчас! — попробовала остановить ее Настя, но предостережение осталось без внимания.
Полина догнала Алексея и пошла рядом, не решаясь заговорить. Он бросил на нее косой взгляд и продолжал свой путь, не сбавляя шага.
— Я знаю, ты сердишься на меня, — сказала она грудным от волнения голосом. — Наверное, я выгляжу в твоих глазах преступницей, и все же прости меня, если можешь.
Он не ответил, тогда она забежала вперед и преградила ему дорогу:
— Алеша! Остановись! Не отталкивай меня так жестоко. Ты же знаешь, я люблю тебя и всегда любила. Я ничего не прошу, только позволь мне быть рядом, заботиться о тебе. Если хочешь, можешь меня не замечать, не разговаривай со мной, только не прогоняй.
Потеряв над собой всякую власть, она обняла его и поцеловала в губы, в глаза, потом еще и еще. Он снял ее руки со своих плеч и сказал ровным голосом:
— Поля, у нас с тобой ничего не выйдет. Не терзай понапрасну ни себя, ни меня. Ты красивая девушка. Не трать свою молодость впустую, на того, кто тебя не любит.
Вазген тем временем сидел в кабинете и читал письма, только что полученные из дома. Рядом дымил папиросой Кирилл, дожидаясь, когда Вазген закончит чтение.
«Мой дорогой мальчик! — писала мама. — Не дождавшись ответа на свое последнее письмо, снова берусь за перо. Знаю, как тяжело сейчас с доставкой писем, и потому не сетую. Доля наша, матерей, жен и сестер, запастись терпением и надеждой, положиться на милость Бога и ждать, ждать изо дня в день. Пишу и словно с тобой разговариваю. Так мне легче. Здоров ли ты, душа моя? Как твоя милая жена? Ее письмо меня глубоко тронуло. Каждая его строчка дышит любовью и заботой о тебе, а что может быть отраднее для сердца матери. Зара, прочтя письмо, в отличие от меня, слегка приревновала. Не знаю, сердиться ли на нее, упрекать ли — ты ведь знаешь ее безграничную любовь к брату.
За нас не беспокойся, мы все здоровы. Пишу тебе ранним утром, пока воздух свеж и в доме не началась суета. Ты помнишь утреннюю тишину нашего сада? Стрижи носятся в прозрачном воздухе и кричат на лету так, словно в горлышках у них серебряные свистки. С начала лета стоит жара, по вечерам горячий ветер гудит в нашей узкой улочке, как в трубе, треплет крышу и бьет стекла. Зато черешня уродилась на славу — крупная, сладкая. Твое любимое абрикосовое дерево ломится от плодов. Сейчас бы ты его не узнал, так оно разрослось. Раздаем фрукты соседям, они радуются, так как питаются сейчас все
