неизвестные в военном деле. Если захват Манхэттена пройдет в соответствии с планом. Крик займет Топеку к наступлению ночи, а затем начнет марш в сторону Миссисипи.
Стронг посмотрел на часы, установленные на информационном экране, где фиксировалось продвижение армии. Через двадцать минут на связь выйдет президент, который хочет стать свидетелем наступления на Манхэттен. До тех пор в расписании Стронга образовалось свободное время. Может быть, стоит еще раз все проверить. Он повернулся к полковнику, являвшемуся его армейским связным.
— Билл, вы арестовали троих местных — тех, что занимались защитой. Я хочу с ними поговорить до того, как со мной свяжется шеф.
— Здесь?
— Если можно.
— Хорошо.
В голосе офицера появилось едва различимое неодобрение. Стронг видел, что Билл Альварес не понимает, зачем приводить агентов неприятеля в вагон, где располагается командно-контрольный пункт. Ничего, им вряд ли представится возможность рассказать о том, что они здесь видели. Кроме того, он должен оставаться на месте — вдруг старик объявится раньше.
Несколько минут спустя арестованных доставили в вагон. Пока они растерянно моргали, пытаясь приспособиться к царящему там полумраку, у Стронга появилась возможность их рассмотреть: три самых обычных человека, правда, одетых исключительно неординарно. Например, крупный чернокожий мужчина был в сапогах для верховой езды и в военной форме с полным набором знаков отличия и кобурой. Вылитый фашист!.. Стронг узнал эмблему мичиганского полицейского управления у него на рукаве. МПУ считалось в неуправляемых землях одним из самых могущественных гангстерских синдикатов. Разведка докладывала, что у них достаточно современного оружия, чтобы «клиенты» вели себя прилично.
— Садитесь, господа.
Мрачно звеня цепями, троица уселась на предложенные стулья. У них за спинами тут же встал вооруженный охранник. Стронг быстро просмотрел данные на своих пленников, которые появились на дисплее.
— Мистер.., э-э.., лейтенант Бриерсон, вас, возможно, заинтересует сообщение, что войска и военно- воздушные силы, о которых вы просили свое начальство сегодня утром, так и не появились. Разведка продолжает считать, что вы предприняли довольно бессмысленную попытку нас обмануть и просто- напросто блефовали.
Северянин молча пожал плечами, однако блондин в безобразной полосатой рубашке — Элвин Свенсен, так значилось в отчете — наклонился вперед и прошипел:
— Может, и блефовали. А вдруг нет, задница! Да и все равно, вы тут многих перебьете, но в конце концов, поджав свой поганый хвост, уберетесь назад, на юг.
Стронг навострил уши — фигурально говоря.
— В каком же смысле, мистер Свенсен?
— Почитайте учебник истории. Вы пришли отнять собственность у свободных людей, а не у кучки азтланских рабов. Каждая ферма, каждая семья настроена против вас. Кроме того, здесь полно образованных людей, у которых есть оружие и которые умеют с ним обращаться. Возможно, нам понадобится время. Возможно, вам удастся разрушить многое из того, что нам дорого. Но каждый день вы будете нести потери. И когда вы поймете, что с вас хватит, вы отправитесь домой.
Стронг посмотрел на отчет о потерях на информационном экране и почувствовал, что с трудом сдерживает смех.
— Бедняга, как же ты глуп! Какие свободные люди?.. Мы видели ваши пропагандистские видеофильмы. Ну и о чем же они говорят? В этой части континента правительства нет вот уже восемьдесят лет. Вы, мелкие гангстеры, завели себе пистолеты и поделили земли. Большинство из вас даже не позволяет своим «клиентам» иметь огнестрельное оружие. Бьюсь об заклад, что многие из ваших жертв с радостью будут приветствовать власть, которая обеспечит торжество закона, а не пули.
Нет, мистер Свенсен, маленькие люди в неуправляемых землях ничего не значат в вашем status quo, а что касается вооруженных отрядов, готовых вести с нами партизанскую войну… Вы слишком долго жили в исключительно благоприятных условиях. И не имеете ни малейшего понятия о том, что такое существование на земле вроде Нью-Мексико, где царит нищета. Со времен Войны Пузырей нам приходилось сражаться за каждый литр воды с врагом, гораздо более кровожадным и стойким, чем вы думаете. Мы одержали победу, возродили и укрепили демократическое правительство — и остались свободными…
— Как же! Такими же свободными, как те несчастные бараны, которых вы запираете вон там. — Свенсен махнул рукой в сторону бараков с рабочими.
Стронг наклонился над узким столом и попытался пронзить собеседника суровым взглядом.
— Мистер, я вырос как один из «тех несчастных баранов». В Нью-Мексико даже бедняки получают шанс на лучшую жизнь. Земли, которые вы объявили своими, практически не заселены. Вы не знаете, что нужно сделать, чтобы построить там фермы, у вас нет правительства, которое занялось бы сооружением большой дамбы и ирригацией. Вам даже неизвестно, как использовать сельскохозяйственные проекты для того, чтобы облегчить жизнь фермерам.
Конечно, мы не могли сказать тем рабочим, зачем привезли их сюда. Но когда все закончится, они станут героями и получат участки, о которых не могли и мечтать.
Свенсен отшатнулся перед напором Стронга, но слова южанина его явно не убедили. «Неудивительно, — подумал Стронг. — Разве способен волк поверить в то, что кто-то искренне желает добра овцам?» На дисплее Стронга зажегся сигнал тревоги, и один из служащих объявил:
— На связи президент, мистер Стронг.
Стронг тихонько выругался. Старик позвонил раньше времени. Он собирался получить у этой троицы кое-какую информацию, а не спорить о политике.
Во главе стола возникло яркое сияние и тут же превратилось в изображение четвертого президента республики. Биологический возраст Мартинеса равнялся примерно пятидесяти годам — самый подходящий возраст, чтобы вызывать уважение и производить впечатление человека решительного. С точки зрения Стронга, Мартинес был не лучшим из президентов республики, однако советник держался с ним почтительно и сохранял лояльность. В ответственности, которую накладывает на человека пост президента, есть что-то делающего его особенным.
— Господин президент, — вежливо поздоровался Стронг.
— Эд, — кивнул Мартинес.
Проекция почти ничем не отличалась от оригинала, словно президент явился во плоти. Стронг не знал, чем это объясняется — то ли тем, что в вагоне царит полумрак, то ли президент ведет передачу по волоконным кабелям из своего поместья в Альвии в трехстах километрах отсюда.
Стронг махнул рукой в сторону троих пленников.
— Это местные, сэр. Я надеялся… - Мартинес подался вперед.
— Мне кажется, я вас уже видел, — сказал он, обращаясь к офицеру МПУ. — Реклама мичиганского полицейского управления… Наши представители разведки мне кое-что показывали.
Бриерсон кивнул и печально улыбнулся. Теперь и Стронг его узнал и выругал себя за то, что не заметил такой важной подробности раньше. Если реклама говорит правду, Бриерсон — один из лучших работников МПУ.
— Судя по тому, что они утверждают, вы супермен. Неужели вы и в самом деле думаете, будто способны остановить модернизированную, дисциплинированную армию?
— Рано или поздно, господин Мартинес, это непременно произойдет.
Президент улыбнулся, однако Стронг не знал, действительно ли он в хорошем расположении духа, или его разозлило заявление Бриерсона.
— Наши войска продвигаются к Манхэттену в соответствии с планом, сэр. Насколько вам известно, мы рассматриваем эту кампанию в качестве поворотной точки. Манхэттен — одно из крупнейших поселений на неуправляемых территориях, он почти так же велик, как и Топека, в нем размещено немало предприятий, выпускающих домашнюю электронику.
Стронг знаком показал охраннику, чтобы тот увел арестованных, но президент поднял руку.
— Пусть останутся, Эд. Офицер МПУ должен узнать о происходящем первым. Эти люди, возможно,
