– Надо будет выяснить про первую жертву. С той дачи, – решил следователь. – Кто она? Вдруг вы тоже ее знаете.
– Почему тоже?
– Ну, с собой-то вы знакомы. Да и со второй жертвой, как оказалось, тоже.
– Знакома? – вздрогнула Катя. – Это кто-то из местных?
Мысли заметались. Кто? За что? Какая ужасная смерть!
– Я бы даже сказал, это ваша подруга.
– Что?! – Катя на миг перестала дышать.
И лишь в следующую секунду вспомнила, что это никак не может быть Надежда. Ведь они виделись уже после инцидента и даже обсуждали его. Тогда кто? Неужели Светик? С ней Катя последний раз пересекалась в пятницу в лифте. Потом выходные, потом командировка. Правда, был еще телефонный звонок. Да и что Светику делать в районе сараев? Конечно, она родилась в одном городе с Катей, они учились в одной школе, их родители работали на одном предприятии. Но теперь у красивой блондинки совсем другая жизнь в других интерьерах. В родном городе она бывает нечасто. Вот когда сгорел пафосный ночной клуб или плавучий ресторан не выдержал фейерверков и вспыхнул, можно было бы забеспокоиться, не было ли поблизости Светика. Сейчас же Катя за нее не волновалась.
– Да, Екатерина Владимировна, мы опознали жертву. И она – не посторонний вам человек. Так что вам лучше оказывать содействие следствию.
– Да кто же это? – Катю уже начинало трясти.
– Жанна Власова. И не говорите, что не знаете такую.
– Знаю…
Глава 10
Жанну Власову в их городке знали все. Правда, слава эта была скорее дурная. Мама Жанны работала директором школы, где училась и Катя, и половина населения, и сама Жанна. Дочь же прилагала максимум усилий, чтобы маму сняли с руководящего поста. Застать девицу за курением в туалете было проще, чем на уроках. Когда ей особенно не хотелось идти на контрольную, она делала дымовую шашку, поджигала ее, чем вызывала панику и пожарных. Уже в пятнадцать лет в бойфренды она выбрала себе дважды судимого хулигана.
Правда, однажды Катя и Жанна провели июль в одном летнем лагере. И вдруг выяснилось, что девчонка не такая испорченная, какой хочет показаться, чтобы досадить маме, вечно озабоченной процентом успеваемости и отчетами для роно. Жанна классно играла на гитаре, и Кате неожиданно понравилось ее слушать. Так они и просидели почти всю смену в беседке под кленом под песни «Алисы» и «Наутилуса». Катя с книжкой и Жанна с гитарой. А остальные тем временем готовились к конкурсам частушек и рисунков.
Конечно, подругами они не стали. Но переходить на другую сторону улицы, завидев Жанну в драных джинсах и с бутылкой пива в руке, Катя теперь не спешила. Они здоровались и даже обменивались новостями. А однажды Жанна взяла Катю с собой на рок-концерт.
Потом директора школы сбила машина. После смерти матери семнадцатилетняя Жанна перебралась в Москву, и несколько лет о ней ничего не было слышно. А потом она вернулась. Вместо джинсов на ней была мини-юбка, вместо кроссовок – шпильки, и пахла она не сигаретами, а духами. Но была все такой же яркой, резкой, без комплексов.
– Я проститутка, – безо всякого стеснения объявила Жанна Кате при случайном пересечении в магазине. – Ненавижу мужиков! Один забыл мне сказать, что женат, другой заставил аборт сделать, третий много пил и бил. К черту! Пусть дурочки их бесплатно ублажают. И в постели, и на кухне. Пусть стирают им носки и лечат от похмелья. А я не собираюсь на это тратить свою жизнь. Я стою дороже.
Действительно, Жанна была не из тех, кто часами мерзнет у дороги и призывно выставляет ножку перед затормозившей машиной. Она оказывала услуги только солидным клиентам, превратив квартиру матери в комнаты для свиданий. У ее подъезда останавливались сплошь дорогие иномарки. Гости из столицы предпочитали встречаться с ней подальше от жен.
Конечно, соседи Жанну не любили, шипели ей вслед, что мать ее в гробу переворачивается. Однако такой ужасной смерти ей вряд ли кто-то пожелал…
– Итак, Екатерина Владимировна, имя Жанны Власовой вам о чем-нибудь говорит? – переспросил следователь, хотя уже и так знал ответ.
– Да. – Кате пришлось приложить усилия, чтобы не подавиться словами и слезами.
– И что вас связывало?
– Она живет неподалеку. Мы учились в одной школе. Она на год старше.
И на смерть моложе.
– Вы знаете, чем она зарабатывала?
Ей почудилась в вопросе тень презрения, поэтому ответ прозвучал резковато:
– Тем же, чем и многие женщины. Она жила за счет мужчин.
– Она была проституткой, – перевел Глебов. – Устроила в своей квартире такой камерный бордель. Без сутенеров и коллег. Имела не бандитскую крышу, а клиентскую. Обслуживала весьма богатых людей.
– Я с ее клиентами не знакома.
– Уверены?
Господи, неужели это еще не все потрясения на сегодня? Мало ей чужих сережек почти в своей постели и опознания неизвестного трупа, который внезапно и горько оказался известным. Почему следователь так смотрит? Камерный бордель, богатые клиенты. На что он намекает? На то, что Алексей Горчаков был завсегдатаем у Жанны? Во всяком случае, других мужчин, которые могли бы оценить ее услуги и оплатить их полную стоимость, в Катином окружении не было.
Нет! Горчаков, конечно, любит поразвлечься, но не с проститутками же! Аристократические корни не позволят. Если его бабушка узнает, ее же удар хватит. Да и потом, ему не нужно платить за любовь, ему отпускают в кредит за мужскую привлекательность, французское шампанское и надежду заарканить такого выгодного жениха.
– Вы что, подозреваете, что я была при ней «мамочкой»? – хмыкнула Катя. – Или как там называют управляющую публичным домом?
– Просто вам не кажется странным, что сначала едва не погибаете в огне вы, а через неделю ваша знакомая? Какая здесь может быть связь? Вы из-за чего-то поссорились, и сначала она задала вам жару, но вы успели выбраться. А потом решили отплатить ей той же монетой, вернее, тем же бензином. Но она выбраться не смогла. Как вам версия? А из-за чего могут поссориться две симпатичные молодые дамы? Из- за мужчины!
– За симпатичную, конечно, спасибо. Но ваша версия – полный бред! – твердо заявила Катя.
– Не волнуйтесь, у меня есть другая. Вы обе не поджигатели, а жертвы. Вы и Жанна чем-то так кому-то насолили, что сначала вас попытались сжечь, а потом ее. Интересно было бы выяснить, что же вы такого сделали и кого так разозлили?
Катю все-таки пробрала дрожь, вернее, пробралась под воротник и рассыпалась там, как драже. Не догонишь, не соберешь.
– Мы не ведьмы, чтобы нас сжигать на кострах, – сказала она внезапно охрипшим голосом.
– Как бы там ни было, Екатерина Владимировна, вы остаетесь под подозрением, – суровым тоном сообщил следователь. – Распишитесь в подписке о невыезде. Будет лучше, если при нашей следующей встрече вы представите более веские доказательства своей невиновности…
Да где же она их возьмет, доказательства эти? Сыщика ей, что ли, нанимать?
Катя действительно не понимала, что происходит. Обе версии показались ей дикими. Не делили они с Жанной мужчин и вообще что бы то ни было. Они и виделись с ней за последние полгода от силы раза три: на улице да в булочной. В подруги друг к другу не набивались, а тем более во враги. У них не было ничего общего, кроме тех самых дворовых гитарных аккордов и одного рок-концерта.
Но именно в память об этом, выйдя из кабинета следователя, Катя нашарила в сумке плеер, который сама себе подарила на день рождения. Размером с пуговицу, но хранящий внутри целый мир. Первое время после покупки Катя активно заглушала им грохот в метро, но потом ее накрыла любовь и страх пропустить телефонный звонок от НЕГО, так что плеер без дела валялся в сумке.
