разных сторон.
— Слушай, Валерия, — Ашер потянул меня за руку, — пойдем, загадаем желание на могиле бен- Бецалеля.
Говорят, что все желания, которые загадываются на могиле знаменитого раввина, исполняются, причем с абсолютной точностью. Но исполняется не то, о чем мы просим мысленно или вслух, а то, чего мы хотим по-настоящему, то, что находится глубоко в подсознании, и в чем мы сами порой боимся себе признаться. Поэтому и нельзя никому признаваться, что же ты попросил у рабби Лёва.
Я мучительно раздумывала, что мне напоминает эта ситуация? Конечно же, Зону из «Пикника на обочине» Стругацких: «— Врешь, врешь, — добродушно сказал Рэдрик. — Ты, браток, учти: Золотой шар только сокровенные желания выполняет, только такие, что если не исполнится, то хоть в петлю!» Мне не хотелось быть сталкером, поэтому я поостереглась писать записочку. Зачем что-то просить, если и так обо мне им все известно. Я постояла рядом, погладила серо-розовый камень саркофага и отошла в сторону, уступив место говорливой даме-экскурсоводу, окруженной толпой школьников. Слово «Голем» в ее исполнении резко выделялось своей протяжностью на фоне отрывистой немецкой речи.
Сзади напирали туристы, я в последний раз оглянулась и вышла с кладбища, на котором собрались в скученности 200 тысяч захоронений под 12 тысячами могильных плит. На улице продавали кукол- марионеток, изображавших хасидов, и глиняных големов, внутрь которых надо было вставлять свечку, отчего глаза голема полыхали огнем.
— Ашер, у меня пленка закончилась в фотоаппарате, пойдем в проявку.
— Может, не надо? Приедем домой, я сам тебе все сделаю.
— Нет, спасибо, я хочу посмотреть, что получилось на кладбище.
Меня не покидали опасения, что кадры могут выйти бракованными — ведь я, после взрыва у казино, лежала на фотоаппарате и не отжимала палец от кнопки.
Мы нашли фотолабораторию, и пошли выпить пива, пока проявляли мою пленку. Через полчаса я рассматривала кадры. Голубки на надгробии вышли чудесно, и все буквы были четко видны. Получилось несколько видов Карлова моста и Вышеграда, но большую часть пленки составляли смазанные кадры бегущих ботинок.
И тут у меня подкосились ноги.
— Ашер, я хочу присесть, мне дурно…
Он подхватил меня под руки и повел куда-то с широкой бурлящей улицы вглубь, под мост, и усадил прямо на траву.
— Валерия, что с тобой? Солнечный удар?
— Ашер, я знаю, кто убийца. Мне все ясно стало. Он тут, — я протянула ему фотографии.
— Ничего не понимаю, объясни толком! — попросил он, перетасовывая снимки, словно колоду карт.
— Смотри сюда, — я ткнула пальцем в первую фотографию из серии «бегущие ботинки», видишь? Вот тут ноги в израильских сандалиях — смотри, крупным планом написано «Gali». Видишь?
— Да, — кивнул он. — Ты говори, не тяни! Я пока ничего не понимаю — кто угодно может быть в израильских сандалиях, тем более, что в казино всегда полно израильтян.
— Вот этот синий ноготь горбушкой мне хорошо знаком, — торжествующе произнесла я. — Я видела его не далее, как вчера!
— Ноготь?
— И человека, разумеется, который на вопрос, был ли он в Израиле, ответил отрицательно.
— Подумаешь, — протянул Ашер, — он мог купить их в сети «Кенвело».
— Что это?
— Израильский магазин в Праге. Ты что не видела? Он же на углу Вацлавской площади и На Пржикопе, в двух шагах от казино.
— В двух шагах от казино я валялась на тротуаре, закрывая голову от осколков витрин, — возразила я. — Так что на название магазина внимания не обратила. И даже если он купил сандалии там, он, наверное, при покупке сильно ушиб палец на ноге. Согласись, что два совпадения вместе — это уже не совпадение, а почти улика.
— И кто этот человек, который демонстрирует тебе пальцы на ногах? — в голосе Ашера послышалась ревнивая нотка.
— Василий Трофимчук. Помнишь, он еще с девицей был на той злополучной прогулке?
— Девицу помню, а его нет, — ответил Ашер. — И что, ты ходила к нему?
— Ну да, — кивнула я, — он живет в отеле «На золотом кресте» неподалеку отсюда, на площади Юнгмана.
— Подожди… — ты хочешь сказать, что ты пошла одна в гости к убийце? Зачем?
— Ну… Во-первых я не знала, что он убийца. Я ко всем ходила, кроме Дмитриева. Хотела выяснить, кто что видел во время убийства Карни.
— Оставь Дмитриева, он все время был со мной и к убийству не причастен.
— Да? А почему вы вместе выходили из казино, причем стараясь не смотреть друг на друга?
— В казино он ходил по моей просьбе. Я попросил его сфотографировать тайком тех, с кем я буду разговаривать. Это мои дела, Валерия.
— Ну, ты прямо шпион! — усмехнулась я.
Ашеру не понравилась моя усмешка:
— Ты понимаешь, что подвергала свою жизнь неоправданному риску? — закричал Ашер. — А если бы тебя пристукнули там же, в номере? Что бы ты тогда делала?
— Ничего не делала, — я пожала плечами, — лежала бы.
— Нет, ты не понимаешь!
— Ашер, подожди… Я вспомнила.
— Что?
— Что-то меня мучило все время, когда я осматривала номер Трофимчука. А теперь поняла: я видела у него красно-белую сумку, на правой стороне которой было написано «Кока-…».
— Ты имеешь в виду кокаин?
— Да нет же, — рассердилась я. — Это же «Кока-кола»!
— Ну и что?
— Ашер, ты порою бываешь невообразимо туп. Для того, чтобы прочитать на правой стороне слово «Кока», нужно чтобы это слово было написано на иврите. По-английски я бы прочитала вторую половину слова — «-Кола». А так как ивритский логотип стилизован под английский, то я сразу не поняла, что читаю на иврите — мне же все равно, на каком языке читать. Теперь понятно, что Трофимчук врет, когда говорит, что никогда не был в Израиле?
— Не понятно, — упорствовал Ашер, исполняя роль адвоката дьявола. — Он мог купить эту сумку вместе с сандалиями в «Кенвело».
— А вот и нет! В Израиле пару месяцев назад во время рекламной кампании «Кока-кола» раздавала разные вещи с логотипом на иврите — в продажу они не поступают, только в обмен на крышечки. У меня дочка сумочку для дисков выиграла, а хотела велосипед.
— А почему не получилось?
— Для того, чтобы набрать крышечек на велосипед, надо купить этой колы столько, чтобы заполнить небольшой бассейн. Так что лучше сумка для дисков — здоровее будет.
Ашер помолчал, сраженный моими доводами, потом поднялся с каменного парапета, на котором сидел.
— Пошли в магазин, спросим.
Мы пересекли Вацлавскую площадь и вошли в магазин «Кенвело».
— Скажите, — спросила я продавщицу, — вы торгуете только израильскими вещами?
— Да, — кивнула она, — самого высшего качества.
— Я бы хотела купить дорожную сумку.
— Прямо и направо.
— Благодарю вас.
