помнил, когда начал убивать. В два или в три года он убил пленника. Убил тайно, пробравшись в погреб глубокой ночью. Всадил во врага всю обойму. Маленький Ив скалился, точно волчонок, видя, как «Коршун» умирает в муках. Когда Ива спросили, зачем он это сделал, он не смог объяснить свой поступок.
Ив убивал, и убивал жестоко, но только теперь он задумался — для чего, ради чего. Для него убивать — значило жить, значило чувствовать себя могущественнее врагов. А теперь смерть сидела рядом с ним, и он понял, что страшнее нее ничего не может быть…
Он знал, что умрет здесь. От холода. Его уже клонило в сон. От которого не просыпаются. В душе поселилась такая обида… детская… глаза наполнились горячими слезами. Ив моргнул и они покатились по щекам, и с губ сорвалось беспомощное: «Папа, защити…»
«Борись до конца! — взывал Кодекс, как живое существо, как второе „я“, как суровый учитель… — „Гриф“ не должен жить! Вставай! А не можешь — ползи! Не смей сдаваться! — и уже другим тоном: — подумай о сестре, о жене и сыне! Борись до конца…»
Сердце Ива наполнилось ненавистью, как у хорошего «Берсерка» перед боем. Он собрал остаток сил, заставил себя проползти несколько шагов и вновь упал, уронив лицо в снег, начавший таять от сбивчивого горячего дыхания. Второй раз заставить себя было уже тяжелее…
На третий раз сил не хватило. Тут замолчал даже Кодекс…
«…защити…»
Через мутную полудрему он услышал шаги. Кто-то тяжелый бежал по снегу без снегоступов, проваливаясь на каждом шагу. Ив поднял голову и увидел Влада…
Ив невольно представил себя на его месте. Что может быть приятнее, чем созерцать лучшее из всех зрелищ — беспомощного врага?..
Но он не такой уж беспомощный, как тебе кажется, «Падальщик»! Ив, сын Миха, продаст свою жизнь дорого! Ив приподнялся на локте, и дуло автомата уставилось в лицо Влада… его было хорошо видно, ведь днем не так темно… усталое лицо без тени злорадства или чего-нибудь такого. Растерянность — такое необычное для взрослого чувство — вот что ясно читалось на этом лице…
И Ив отшвырнул автомат…
— Я не буду стрелять, — сказал он вслух, удивившись своим словам, которые он не мог, просто не способен был сказать. — Сейчас, перед смертью я буду выше этого! А ты стреляй, «Гриф», ну давай же!
Влад не подобрал автомата. Он улыбнулся, протянул Иву руку и помог встать. Ив стоял теперь на здоровой ноге, опираясь на плечо «Грифа». И видел, как по тропе осторожно спускается Рон и тянет за собой сани. Пустые.
— Мы отвезем тебя в госпиталь, — ласково, как с ребенком, говорил Влад. Ив на это даже не обиделся. — А слет никуда не денется…
— Ты еще более жесток, чем я, — сказал Ив совсем без злобы. Один из редких моментов, когда у него на душе полный штиль… — Что может унизить врага больше, чем жалость?.. Зачем ты вообще мне… нам помогаешь?
— Считай, что я ваш ангел-хранитель, — Влад осторожно опустил Ива в сани и отошел, а над больным склонилась Рон. Ее лицо… оно просто сияло от счастья. Ив улыбнулся и потрепал сестру по волосам, как взрослый — маленькое дите…
В его душе теплым маслом разлилось спокойствие и счастье. Все решилось само собой и все стало на свои места…
52
Волна за волной опрокидывались на берег, снова и снова просеивая прибрежный песок. И так было миллионы лет, и здесь были миллионы волн. Черная ледяная вода моря, незамерзающая вода, которая все время в движении…
С моря дул холодный соленый ветер, такой же одинокий, как ветер снежных пустошей, одинокий без криков чаек и морских обитателей, с громким плеском выныривающих из воды, чтобы поглядеть на верхний мир…
Костер весело потрескивал, поедая брошенное ему тряпье и мусор, который вынесли на берег волны и высушило время. Ив сидел возле костра на пустых санях(жалко трофеи, только что поделаешь?), вытянув сломанную ногу с умело наложенной руками Рон шиной. Что-то изменилось в лице Ива. Нет, не исчезла свойственная ему суровость, просто он стал мудрее, открыв в себе многое, чего раньше не знал.
Влад сидел на корточках возле костра и грел над огнем руки. Он выглядел постаревшим. Усталым… Не железный ты, все-таки, «Гриф»! Рана сказывается, как бы ты ни крепился. Да, рана… и возраст.
Странно, но Денис выглядел намного моложе. У него даже седины в волосах почти не было. Шутка природы?..
Они с братом были живой легендой. Порой их равняли чуть ли не с нежитью. Не-жить. Не жить так долго…
Идеальные солдаты, которым не осталось равных. Два одиноких волка, вернее один — Влад, и Денис — его тень. Формально они «Грифы». Но в действительности они отдельный клан, из двух человек, и с ними приходится считаться. Даже такому монстру, как клан «Грифов», который заключил с Близняшками союз. Союз, на равных. «-…и, какой клан следующий на очереди? — Какой очереди? — На вырезание. Ты ж, я вижу, не мелочишься…» Да, вырезать небольшой клан, вроде тех же «Кобр», для них проблемой не было. И в это верилось без труда…
Ив слышал о Близняшках раньше. Но никогда б не подумал, что они такие. Такие простые люди, обычные. Только увоевавшиеся в доску…
Вот тот же Влад… сидит, греется у огня. Лицо каменное. Так и должен был выглядеть человек, потерявший… убивший брата. Но, видно, дела давно минувших дней заботят «Грифа» меньше всего. Думает о чем-то вселенски важном, да?.. О чем вселенски важном можно думать, поглядывая на Рон, мирно спящую на плоском камне, застеленном двумя одеялами?.. и то и дело переводя взгляд на ее скучающего брата…
— Зачем ты меня вытащил, дурень? — Ив высказал все свои сомнения одним махом.
— А зачем ты меня не убил? — ответил Влад вопросом на вопрос. — У тебя ж в руках был автомат, с полным магазином…
— Не смог, — Ив отвечал, точно провинившийся ребенок перед учителем. — Не знаю, почему… не знаю…
— Вот и я не знаю, — вторил ему Влад. — Я знаю то, что я ничего не знаю… — начал он и осекся на середине фразы. — Скажу только, что вреда я вам двоим не причиню. Не знаю, что со мной стало. Раньше — убил бы. Теперь — еще и защищать буду. Чудны пути твои, Господи!
— Жуть, — оценил Ив монолог Влада. — Если бы ты был Денис, я б сказал, что ты последние мозги вышиб, когда головой треснулся… Братан твой тоже был… со странностями. Семейное, наверно.
— Нет, это чисто мое, — поправил Влад спокойно. Его даже не задели ни намек на сумасшествие, ни упоминание о брате, которого он прирезал, как куренка… Если его и это не задевает, то можно болтать о чем хошь…
— Тебе Ронка нравится, да? — сказал Ив. — Я давно заметил.
Влад почти беззвучно рассмеялся, и в глазах заплясала былая дикая «радость».
