что с Владом происходит что-то странное. Он как-то весь подобрался, застыл, сосредоточенный и напряженный, будто перед боем. Взгляд, не моргающий, словно застекленевший смотрел туда, где тропинка выныривала из цветущих зарослей.
Рон присмотрелась тоже. Вроде бы там не было ничего особенного. Бегали дети: двое мальчишек- близнецов лет пяти… Дети!..
Влад смотрел на них, даже привстал со скамейки… Его лицо тогда изменилось до неузнаваемости, черты исказились, как от боли или как от какого-то ужасного шока…
А один из мальчишек тем временем смело подбежал к нему и остановился рядом, глядя на Влада снизу вверх.
— Здравствуй, бледнолицый брат! — гордо сказал он.
Щегленок выглядел забавно: по лицу была размазана акварельная краска, что, видно, делало его похожим на индейца вставшего на тропу войны, а в волосах было натыкано с десяток голубиных перьев…
— Здравствуй! — ответил ему Влад, улыбнувшись.
— Ты не видел, куда убежал глупый ковбой? — поинтересовался «индеец», очевидно, имея в виду своего брата.
— Слава! — послышался сердитый женский голос. — Иди сюда, мы тебя обыскались!
К скамейка подошла женщина. Она была невысокого роста, худенькая, с большими черными глазами, с короткой модной стрижкой… и носила замечательное платье из желтого бархата. Она вела за руку второго близняшку, на голове у которого была огромная ковбойская шляпа; он еще все время приподнимал один край, чтобы хоть что-то видеть.
— Извините, — сказала она Владу, виновато рассмеявшись. — Дети…
Влад не ответил. Он и не мог ничего ответить. Только прошептал, одними губами: «Мама»… Никому не дано знать, каких трудов ему стоило сдержать этот крик, заставить себя сидеть здесь, сидеть, не шелохнувшись вместо того, чтобы вскочить, обнять ее и зарыдать от горя и счастья…
Женщина, глядя на него, в недоумении пожала плечами и пошла дальше по тропинке, ведя за руку обоих близняшек, которые то и дело оглядывались…
Они уходили… уходили… да он все равно не сумел бы поймать прошлого. Все равно… Он мог только ловить последние секунды подаренного счастья…
Влад видел, как мама говорила что-то маленькому «индейцу», видел, как она запнулась о нагло вылезший на дорожку корень… сломала каблук и, не долго думая, взяла туфли в руки и пошла босиком… да, она была такая… А дети весело прыгали вокруг нее и просили: «А можно нам тоже?», но она строго отвечала «Нет, нельзя», потому что не хотела чтобы они простудились и заболели…
— Влад, — Рон обняла его одной рукой. Влад был как каменный. А рука чувствовала бегущую по его телу мелкую дрожь…
— Это был я, — прошептал он. — Те близняшки — это я и Денис. А она, она моя мама…
67
ТЯЖЕЛО БЫТЬ САМЫМ СТАРШИМ РЕБЕНКОМ В БОЛЬШОЙ СЕМЬЕ, ВЕРНО, РОЙХО? СНАЧАЛА ОТ ТЕБЯ ТРЕБУЮТ, ЧТОБЫ ТЫ ВЗРОСЛЕЛ РАНЬШЕ ВРЕМЕНИ, ПОТОМ ПОГИБАЕТ ТВОЕ «Я» И ТЫ НАЧИНАЕШЬ ЖИТЬ РАДИ СЕМЬИ… МАЛЕНЬКИЙ ВЗРОСЛЫЙ, ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА БЫТЬ СОБОЙ, ВЕДЬ У ТЕБЯ СЛИШКОМ МНОГО ДЕЛ. ТЫ ВСЕМ ВСЕ ДОЛЖЕН ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО ТЫ СТАРШИЙ…
ТЯЖЕЛО БЫТЬ РЕБЕНКОМ НА ВОЙНЕ, ВЕРНО, ВЛАД? ТЕБЕ ДАЛИ ОРУЖИЕ В ДЕСЯТЬ ЛЕТ… ДРУГИМ ДАВАЛИ И РАНЬШЕ… И СКАЗАЛИ, ЧТО ТЫ ВЗРОСЛЫЙ МУЖЧИНА, ЧТО ТЫ СОЛДАТ. ПРОШЛО СОВСЕМ НЕМНОГО ВРЕМЕНИ, ТВОЕ «Я» РАСТВОРИЛОСЬ В ВОЙНЕ И ТЫ НАЧАЛ ЖИТЬ РАДИ… РАДИ НИЧЕГО… ТАК ЖИВЕТ ЗВЕРЬ: ПРОСТО ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ.
ЭТО БЫЛО ПОХОЖЕ НА ДОЛГИЙ СОН, ВЕРНО, РОЙХО-ВЛАД? СТАРШИЙ БОГ И ВОПЛОЩЕНИЕ ВОЙНЫ… ТЫ ЖИЛ В ГАРМОНИИ С СОБОЙ И НЕ НАРУШАЛ НИКАКИХ ЗАКОНОВ, ИМЕННО ТАК ВСЕ И ЕСТЬ ВО СНЕ.
А ТЕПЕРЬ?
ТЫ ПРОСНУЛСЯ, ПЕРЕЧЕРКНУЛ ПРОШЛОЕ И НАДЕЛАЛ КУЧУ ОШИБОК. УЖЕ НЕ ОСОЗНАЕШЬ, ЧТО ТВОРИШЬ, УЖЕ НЕ КОНТРОЛИРУЕШЬ СВОИ ЖЕЛАНИЯ. А ЖЕЛАНИЯ ХРАНИТЕЛЯ ВСЕГДА ИСПОЛНЯЮТСЯ, ХОЧЕТ ОН ТОГО ИЛИ НЕТ… А РАЗНИЦА МЕЖДУ ТАКИМИ ХРАНИТЕЛЯМИ, КАК ТЫ И, НАПРИМЕР, РОН ТОЛЬКО В ТОМ, ЧТО ВРЕМЯ ОТВЕДЕННОЕ НА ВЫПОЛНЕНИЕ ЖЕЛАНИЙ СОКРАЩАЕТСЯ, А МАСШТАБ ВЛИЯНИЯ НА МИР УВЕЛИЧИВАЕТСЯ… ЭТО ДАР, РОЙХО-ВЛАД… И ПРОКЛЯТЬЕ… И ПРОСТО ТРУДНЫЙ ВОЗРАСТ…
68
Ледяной ветер трепал старую палатку, изо всех сил ломясь внутрь, где было тепло и где, отгородившись от всего мира, пытались уснуть двое. Таш и Дина.
Им было холодно, именно потому, что они засыпали. Они лежали под одним одеялом, согревая друг друга. Дышали на замерзшие руки, выуживали последние капли тепла из ручной керосиновой грелки…
Эти радиксы всегда спали в одно время, тогда как другие обязательно бы оставили одного часовым. Спокойствие. Кто-то мог бы подумать — глупое спокойствие… Ну, не совсем…
Во-первых, заметить среди развалин и мусора серую палатку довольно сложно, во-вторых, вряд ли здесь будет шляться какой-нибудь патруль или даже бродяжный отряд — слишком далеко от мало-мальски ценных земель. Поэтому шанс попасться кому-нибудь выпадает очень маленький. А не выставляя часового, они экономят время и увеличивают отдых, что, соответственно, способствует и скорости продвижения. Все посчитано. Вера, конечно, хорошая штука, но радиксовское спокойствие никогда не было бы таким железным, если бы не логика… железная логика…
Итак, они шли уже три дня. По старым данным, поселения какие-нибудь по близости должны быть. Идеальным вариантом было бы встретить пару местных мирных бродяг, или проследить за отрядом. Но здесь было безлюдно. Такой расчет. Дело в том, что здесь путь идет по Краю, за которым начинается уже Низина (вот названия! у Великого Народа все всегда так просто…), а с высоты можно что-нибудь и приглядеть, особенно с таким крутым… э-э, прибором… Как его назвать, не знал никто. Это была такая длинная труба (перекинутая через плечо, в чехле, она смотрелась, как гранатомет), увеличение она давала здоровое, да еще какой-то умелец прицепил на нее парочку хороших инфракрасных датчиков. Так что если поблизости есть кто живой, это будет заметно…
Они спали и не забивали себе головы подобными мыслями. Радиксы вообще выше того, чтобы вот так размышлять словами. Ими движет мощная подсознательная сила, в которой есть что-то древнее и не подлежащее пониманию…
Они просто шли. И все знали без слов…
Труба не пригодилась. Огромное здание было видно невооруженным глазом. Да, красивое довоенное здание, почти не разрушенное. Вокруг него суетилось множество людей и техники. В основном, мелкой, грузовой.
Поглядев на весь этот муравейник в трубу, радиксы обнаружили, что техника принадлежит разным
