не умеют, ни с орудиями.
Но вопросы надо было решать, вдруг вспомнили, что лес можно собрать на севере, поморяне помногу заготавливают, везти тяжело, можно попробовать там строить…
Екатерина вздыхала:
— Ежели у нас и армия такова, как флот, лучше сразу поражение признать, хоть жизни людские сохраним.
Одно тайное совещание по поводу флота имело далеко идущие последствия. Чтобы в море ходить дальше Маркизовой лужи, следовало не только навигацкие карты Балтики иметь, но и дальние, и точно знать, как ведут себя корабли в дальних морских походах.
— Чтобы с турками воевать, одной сухопутной армии мало, они свои войска по морю перебросят в пять раз быстрее, чем наши по суше подойдут.
Екатерина привычно разглядывала карту России, но ближе к южным границам.
Все правильно, да только откуда русскому флоту подле южных границ взяться?
— А если морем пройти?
— От Кронштадта?!
— Да.
— Ваше Величество, нам карты продают старые, худые, на них ни скалы, ни отмели, а иногда даже и острова не отмечены. Ни французам, ни итальянцам ни к чему русским свои секреты морские выдавать. А уж подле Греции так и вовсе что в лесу заблудиться меж островов можно.
— Значит, свои карты нужны.
— Да где ж их взять?
— А мы туда военный корабль под видом торгового пустим! У меня вон прошение купца Ивана Владимирова лежит, просит разрешить торговать в Средиземном море.
— Как он туда добираться думает?
— А мы ему поможем. Он торговать будет, а команда карты чертить. Подумайте-ка над тем, какой корабль отправить можно.
— Я и без дум скажу, — невесело усмехнулся Мордвинов, — никакой, потому как конструкции военных кораблей ни на какие товары не рассчитаны.
— А ежели пушки снять?
— Пушки не в трюмах стоят небось.
— А изменить можно?
— Надо с мастерами посоветоваться.
— Семен Иванович, то дело тайное, чтоб раньше времени не разболтали, не то и из Балтийского моря не выйдет, а уж о Средиземном и говорить не стоит.
Адмиралтейств-коллегия расстаралась, и в октябре 1763 года уже был заложен новый фрегат одновременно большой и сильный. Назвали его «Надеждой благополучия». Возглавил строительство мастер Афанасьев, выполнили быстро и толково; уже в начале июня следующего года фрегат спустили на воду.
Большинство офицеров, назначенных на фрегат, имели немалый опыт картографических и гидрографических работ, их задачей стало составить свою подробнейшую карту побережья, как далеко удастся.
Наступил момент, когда можно было отправляться. К императрице приехали купец Владимиров и капитан корабля Плещеев. Екатерина особо обратила внимание на то, чтобы подозрений не возбудили:
— Торгуйте медленно, со вкусом, не стремитесь к быстрой выгоде, лучше из казны потери оплатим, только исследуйте берега подробно. Вас, Федор Степанович, прошу особенно постараться: от ваших обмеров да карт может жизнь других зависеть.
Забегая вперед, можно сказать, что фрегат «Надежда благополучия» свою миссию выполнил: он вернулся через год с подробным описанием береговой линии и глубин, где только можно было померить. Составленные карты помогли тем, кто через четыре года отправился вокруг Европы от Кронштадта и Архангельска в Средиземное море, чтобы разбить наголову турецкий флот в Чесменской бухте.
Мало того, само судно после возвращения ободрали, чтобы посмотреть, как ведут себя доски после долгого пребывания в воде разной температуры и солености. Было решено впредь корабли обшивать дюймовыми сосновыми досками с шерстью. Так были обшиты суда, что позже пошли к Чесме.
А пример того, как надо учить, Екатерина увидела во время первой же поездки в армию.
Поняв, что флот нужно создавать едва ли не заново, потому как огромное количество галер ему чести не делает, императрица со вздохом отправилась к Румянцеву. Там и вовсе не ожидала увидеть ничего хорошего. Тем более была поражена!
Солдаты вид имели весьма бодрый и здоровый, загорелые, крепкие, приветствие гаркнули по команде так, что едва не оглохла. Сам Румянцев был фигурой сложной, сначала он отказался присягать новой императрице, потом согласился, но сразу же подал рапорт об отставке. Екатерина демонстративно сей рапорт надорвала:
— России должен еще послужить!
Она помнила, что Румянцев не простил Петру возврата Пруссии всех завоеванных русскими земель и фактическое низвержение русской армии-победительницы. А теперь ей предстояло замирить Пруссию хотя бы на время, пока Россия не будет готова воевать с Турцией, и этого гордый Румянцев тоже не поймет.
Но для Румянцева у Екатерины было готово другое назначение, о котором не говорила даже с Орловым.
Григорий встрече не радовался, помня каков граф и понимая, что может повернуть круто. Но императрица на удивление была спокойна, а граф приветлив. А уж после разговора наедине и вовсе улыбался, чего за ним раньше не наблюдалось.
— Чем ты его взяла, Кать?
— Генерал-губернатором Малороссии сделала.
— Чего?!
— А ты бы на сию должность хотел?
Григорий смутился:
— Нет, что ты…
«Хотел бы», — поняла Екатерина, но говорить ничего не стала, куда Орлову генерал-губернаторство, даже неизвестно, что раньше — то ли разорит всю Украину, то ли самого убьют.
Отправляя Румянцева в Батурин, напутствовала:
— На рожон, Петр Александрович, не лезь, но порядок навести поторопись, недолго нам мирно жить…
Румянцев понимал, что она имеет в виду — непременную войну с Турцией. Как ни оттягивай, а таковая будет. Он действительно навел относительный порядок твердой рукой, осуществил даже знаменитую Румянцевскую перепись населения.
Слушая, как радуется деятельности своего ставленника Екатерина, Орлов ревниво фыркал:
— Эка невидаль — дураков переписать! Под ружье бы их всех поставить!
— Поставит, коли надобность будет. Нам бы такую же по всей России учинить… но на это сил и средств не хватит. А ведь толком ничего не знаем, посчитали вон бюджет, так супротив доложенных в Сенате шестнадцати миллионов рубликов насчитали двадцать шесть! Это ж какую прорву надо иметь, чтоб туда десять миллионов, а может, и больше, каждый год улетало!
Орлов тоже мог похвастать своими успехами, хотя они были не совсем его, а скорее «Вольного Экономического общества». На Аптекарском огороде выращен неплохой урожай картофеля, все больше его стали сажать на огородах подле Петербурга и Москвы, императрицей по представлению «Общества» издан указ и «Наставление о разведении и употреблении земляных яблок». Орлов, не без помощи Ломоносова, пробовавшего картофель еще в бытность в Европе, написал целую статью о применении картофеля в пищу, напоминая слова Андрея Болотова, что из него можно делать в том числе вино, курево и даже пудру.
