После короткой схватки на первом этаже, сарацины, находившиеся на втором, начали выпрыгивать из окон в надежде добежать до своих лошадей и спастись. Но все они нашли свою смерть во дворе, подстреленные арбалетчиками барона. На близкой дистанции от арбалетных болтов не защищали ни щиты, ни доспехи.
Когда Адельгейда через распахнутые настежь ворота вошла во двор монастыря, то насчитала не менее двадцати трупов. Девушке на мгновение сделалось дурно, но она за последнее время так привыкла видеть кровь и мертвецов, что уже не падала в обморок.
В трапезной странноприимного дома царил разгром. Столы и лавки были перевернуты, в беспорядке валялись сарацинские плащи и брошенное оружие. Но трое сержантов-арбалетчиков быстро наводили порядок. Вскоре столы и лавки приобрели привычное положение, лишние вещи были свалены в мешки, а из кухни запахло горячей едой.
Адельгейда забилась в теплый угол возле кухонной печи, но все никак не могла согреться, хотя дядя Эдвард лично принес ей ломоть плоского сарацинского хлеба, деревянную ложку и горячий суп в глиняной миске. Лицо дяди пересекал длинный багровый рубец: след от сарацинской сабли. Дядя был очень добр к ней, но Адельгейда хотела видеть рядом с собой отца, а он все не появлялся. Она была измучена и нуждалась в поддержке. Девушка никогда прежде не совершала столь длительных пеших прогулок. Ноги ее болели, и она чувствовала себя невероятно уставшей. Снова она с тоской вспоминала мать и сестру, вспоминала прежние счастливые годы, ведь вся ее жизнь была связана с их замком. Она родилась в этом замке и прожила в нем всю свою жизнь. Все пятнадцать своих лет. И еще она не понимала, что будет с нею теперь, как она сможет жить дальше без матери, без сестры, без дома? Ведь даже привычных вещей у нее теперь не будет: все их вещи оставлены сарацинам вместе с замком. Да и из одежды осталось только то, что на ней. И вообще чудо, что она осталась жива. Пока жива. Все это казалось страшным сном, но сном не было.
Наконец отец появился, лицо его было мрачным, глубокие морщины пролегли над переносицей, темные круги обрамляли глаза, лоб был рассечен и кровоточил. После гибели матери отец вдруг сразу постарел. Он объявил людям, что дает всем время на отдых до рассвета. А завтра на рассвете они оседлают захваченных лошадей и доберутся до Акры уже к вечеру. Еще он сообщил, что пленные сарацины, которых захватили при взятии монастыря, сказали, что армия султана Бейбарса двинулась на юг, к Яффе, и путь к Акре свободен. И побережье пока остается в руках христиан. Люди барона выслушали это сообщение с радостью, потому что это была самая добрая весть за все последние дни.
Простой каменщик
Средиземное море вяло накатывало на берег и отступало, бессильно размазываясь пеной по желтому песку пляжа. Падающее к горизонту солнце уже теряло силу, и дневная духота, иссякая, понемногу сменялась слабым предвечерним бризом. Десятилетний Марчелло играл с большим лохматым псом коричневой масти. Мальчик и собака носились друг за другом по полосе прибоя. Марчелло смеялся, а пес весело лаял. «Опять этот старик», — подумал мальчик, увидев, в который уже раз, немолодого седого мужчину, голого по пояс, бредущего к морю, босыми ногами увязая в песке.
Странный то был мужчина. По крайней мере, Марчелло таких людей раньше не видел. Старые шрамы покрывали широкий мускулистый торс, лицо и руки этого человека. В одно и то же время приходил он на морской берег, садился на песок и неотрывно глядел в морскую даль целыми часами. «Наверное, в молодости он был пиратом», — думал Марчелло. И ему хотелось расспросить старика о страшных морских сражениях и дальних странах. Но Марчелло знал, что на самом деле расспрашивать старика особенно не о чем. В небольшом городишке все говорили, что человек этот — простой каменщик, что он один из тех людей, которые строят на площади новую церковь, и шрамы его, скорее всего, от многочисленных падений с хлипких строительных лесов, а на берег моря он приходит только затем, чтобы немного отдохнуть после тяжелой работы. Такие слухи ходили о незнакомце в маленьком городишке.
Но было ли то правдой? Что могли знать жители рыбацкого городка о тех пришлых строителях, о вольных каменщиках, которых наняли местные отцы церкви для строительства нового храма? Что знали они о молчаливых седых мастерах, которые возводили здание такой странной формы — с узкими стрельчатыми арками, с каменными дугами контрфорсов и с большим круглым окном-розой посередине фасада?
Мальчику было любопытно. Он хотел расспросить мужчину сам, но боялся. Суровый взгляд каменщика пугал его. Но сегодня он почему-то решился, подозвал пса и подошел к мужчине, сел рядом с ним на песок. Лохматая собака обнюхала незнакомца, но не залаяла и не зарычала, а просто легла рядом, словно бы охраняя. Мужчина продолжал смотреть на море, казалось, он не слишком обращает внимание на мальчика с псом. Но Марчелло всё же задал свой вопрос:
— Почему вы всё время смотрите на юг, за море?
Не сразу мужчина оторвал взгляд от морской глади, и его серо-стальные глаза внимательно оглядели мальчика. Через какое-то время мужчина ответил:
— Там, на юге, за морем, много лет назад пала Акра, славный город Сен-Жан-де-Акр.
— И что вам с того? — спросил Марчелло.
— Вместе с Акрой погибло целое христианское королевство, мальчик. А если бы оно не погибло, наш мир мог бы быть другим, — проговорил каменщик.
— Как же так? Я ничего не знаю об этом, — удивился Марчелло. Мужчина посмотрел на него внимательно, как бы оценивая, затем сказал:
— Тогда я расскажу тебе. Все началось давным-давно, мальчик, когда по ту сторону моря в одной маленькой стране пришел в мир Спаситель. Он нёс Свет людям. Свет Бога. Но силы тьмы погубили Спасителя, они распяли его, и он умер на кресте. Надеюсь, эту историю ты знаешь?
— Я знаю, — пробормотал Марчелло.
— Тогда, быть может, ты слышал, что были крестовые походы? — спросил мужчина.
— Я что-то такое слышал, — неуверенно кивнул мальчик. Мужчина же продолжал, не глядя на него:
— Так вот, первый крестовый поход и был самым удачным, остальные же не принесли большой славы. Удача перестала сопутствовать крестоносцам: сарацины теснили их со всех сторон. Сначала был потерян Иерусалим. Но и после этого христиане долго ещё продолжали бороться. Почти двести лет сражались крестоносцы с сарацинами на Святой Земле. Но христианские владения всё уменьшались и уменьшались. И, в конце концов, остался у королевства христиан в Святой Земле лишь город Акра. И страшная битва разыгралась за этот город. То был настоящий Армагеддон. И продолжалось сражение за Акру до тех пор, пока всех оставшихся христиан неверные не сбросили в море. И осталась от королевства христианского в Святой Земле лишь память. Теперь ты можешь понять, почему мне не даёт всё это покоя?
— Вы были там, — тихо произнёс Марчелло свою догадку. Каменщик кивнул, задумчиво глядя на море, затем сказал:
— Да, я был там, мальчик. Я сражался, был сильно ранен, но я помню всё. Я помню как пала последняя твердыня обороны — башня цитадели тамплиеров, защищавшая пирс. Я помню как христианские женщины бросали своих детей в море и бросались вниз сами, чтобы не достаться врагам на забаву. Я помню, как отрезанные от кораблей рыцари продолжали сражаться до конца, хотя надежды на победу у них уже не осталось. Все мои товарищи пали в той битве, я же чудом спасся на последнем корабле. С той поры, если я вижу море, то вспоминаю Сен-Жан-де-Акр и всех тех, кто погиб вместе с христианским королевством Святой Земли.
© Т. Л. Лукьянов, 2009—2011
