слышал выражения «радиоуглеродный анализ»?!
— Слышал.
Боря сел. Про радиоуглеродный анализ он, конечно, знал, но ведь это дорого и долго. А по органическим процессам… Квас, орешки… Они с течением времени… Нет, об этом Боря не подумал!
Он-то ведь надеялся, что документ признают подлинным, но не достоверным! Даже если кто-то и поверит в то, что Петра Первого могли похитить англичане, единственный источник не в состоянии наделать большого шума. Ученые посмеются над этим и забудут, посчитают злополучное письмо шуткой Прошки или Заозёрских. А выходит, что подделку могут взять в лабораторию сегодня же, и завтра станет понятно, что письмо липовое? И тогда начнется следствие.
— Именно так! А ты что думал? — девушка как будто прочитала его мысли.
Боря не ответил.
Наступившую тишину нарушил голос архивиста из соседней комнаты: «А я вам говорю, что немцы похитили не только Петра, но и Екатерину!» Это звучало смешно и глупо, но на этот раз студентам смеяться не захотелось.
Потом в комнату вошла Лидия Васильевна с заявками на новые дела и папками.
— Можно вас, ребята, попросить, — спросила она ласково, — остаться до закрытия? Засчитаем за два дня. Народу сколько — видели? Дела относить не успеваю.
Боря и Марина согласились.
До шести часов они трудились в том же тягостном молчании. Девушка сначала суетилась возле Новгородцева, но потом ей, видно, надоело, и она успокоилась и лишь изредка бросала на Бориса мрачные и злые взгляды. Тот никак не реагировал.
Минут за десять до закрытия Лидия Васильевна опять пришла в хранилище с охапкой сданных дел. Когда она ушла, Борис лениво поглядел на кипу дел и увидел… папку номер двадцать девять! Он так и подскочил от радости.
— Марина, смотри! А ты говорила, что письмо заберут в лабораторию!
Обычно те дела, над которыми работа еще не была закончена, вечером читатели оставляли за собой. Эти дела не относили в хранилище, а оставляли под замком в той комнатке, куда Борис приносил заказы. Обычно с каждым делом работали долго, не один день. Поэтому было странно, что историки так быстро изучили письмо и отдали в хранилище, не попросив его на экспертизу.
— Больше не дадим, — сказал Борис, обняв картонку. — Хватит с них!
Он решил назавтра же вернуть на место подлинник. Папку с липой спрятали в фонд «Красного Криолита», чтобы кто-нибудь — ну, к примеру, Лидия Васильевна — не смог найти ее легко, как в прошлый раз.
Настало время идти домой. Борис снял свой халат, накинул куртку. А Марина почему-то, расстегнув верхнюю пуговицу, замешкалась.
— Послушай… Ты иди вперед… Меня не жди, — сказала девушка.
Борис пожал плечами.
Он дошел до середины коридора, когда вспомнил, что забыл в хранилище фуражку. И вернулся.
— А-а-а!
Голая, как Ева, Марина что-то доставала из пакета. Увидев вернувшегося Новгородцева, Марина завизжала и, схватив отчет какого-то колхоза, попыталась им прикрыться. Боря испуганно таращился, не в силах отвести глаза и шевельнуться. Папка с документами «Зари советов» была крупной, но закрыть всех прелестей Марины не могла, прикрывала либо нижнюю интимность, либо грудь. Поняв, что отчет не помогает, студентка завизжала еще пронзительней, и из папки почему-то вдруг посыпались страницы, на короткий миг скрыв ее тело.
Тут Борис пришел в себя, метнулся в коридор, наткнулся на кого-то мужика с бородой, и бросился бежать.
11
Ключи от здания архива были только у двоих человек: у гардеробщицы Нинели Ивановны, которая частенько приходила первой, и у Лидии Васильевны, главного хранителя. Во вторник Нинель Ивановна снова пришла на работу раньше всех. Закрыла зонтик, сняла плащ, сменила обувь. Она была в не духе: накануне сына, как это часто происходило, задержала полиция за распитие в неположенных местах неположенных напитков. Оставив вещи на рабочем месте, гардеробщица отправилась в туалет. Уборная для дам была недалеко от комнаты, в которой находился вход в четвертое хранилище. У двери Нинель Ивановна как будто ощутила запах дыма. «Померещилось! — решила гардеробщица. — Или с вечера накурено? Негодники! Наверное, студенты, кто ж еще! Надо Лиде сообщить, чтоб втык им сделала».
Однако в туалете не было накурено. Вернувшись в коридор, Нинель Ивановна поняла: в архиве пахло дымом. Прижалась носом к двери: похоже, пахло оттуда. Неужели горит хранилище?!
Полминуты хватило гардеробщице на то, чтоб сбегать за ключами и возвратиться. Когда дверь в рабочую комнату открылась, запах стал намного ощутимее. Боже мой! Нинель дрожащими руками принялась искать ключ от четвертого хранилища. И то, что она увидела, открыв дверь, заставило поклонницу Филиппенко закричать от ужаса.
Все в хранилище выглядело как прежде, только теперь — в черном цвете. Угли сохранили форму папок, книжек, связок и коробок. Призраки погибших единиц хранения по-прежнему покоились на полках, закопченных, покривившихся. Остатки от столов и стульев как будто приглашали сверить фонды.
Пламени не было, и в помещении не было жарко: видимо, пожар закончился задолго до прихода гардеробщицы. Огонь пожрал, что было можно, и погас. Вот только — как он загорелся? Отчего?
Нинель Ивановна поняла: хранилище кто-то поджег! Ужасаясь, она шла и шла вглубь хранилища, будто оглохнув, обезумев от жуткого вида пожарища. Внезапно взгляд ее упал на белый клочок бумаги.
— Господи! Нинель! Ты, что, не слышишь? Боже мой! Да что же это такое?! — донеслось до Нинели Ивановны.
Гардеробщица обернулась. У двери в хранилище стояла дрожавшая и бледная Лидия Васильевна.
— Нинель! Нине-е-е-ль… — плача, лепетала она, не в силах сделать шаг вперед. — Да что же… Кто же… Как же…
Гардеробщица нагнулась, быстро подняла бумажку, вышла из хранилища и нежно, как подруга, обняла свою начальницу.
— Учуяла по запаху, — сказала она коротко.
— О господи… Да это же…
— Поджог, Лидия Васильевна. Крепись, родная. Это силы зла.
— Что!? — воскликнула начальница.
— Они. Жидомасоны. Тамплиеры. Розенкрейцеры. У них полно имен. Они повсюду. И они нам угрожают. Посмотри-ка.
На клочке бумаги, который нашла на полу Нинель Ивановна, готическими буквами было написано: «ILLUMINATI».
— Что это такое? — простонала начальница. — О господи! Меня же теперь посадят…
— Новое название их секты, — важно объяснила гардеробщица. — Вернее, одно из них. Черная метка.
Хранительница, бледная как полотно, медленно сползла по стенке, осела на пол и, окончательно потеряв сознание, завалилась на правый бок.
Архив закрыли. Приехала полиция. Допросили всех — Нинель Ивановну, Лидию Васильевну, работников, студентов. Опросили людей, живущих рядом. Тщетно. Никто ничего не видел, не слышал, не знал. Да и как было увидеть, если у хранилища нет ни окон, ни отдельного входа?! Судя по всему, пожар произошел ночью или поздним вечером. Но ведь вчера, когда все уходили, никаких источников огня в
