– А его какое дело? Наши дамские дела его не касаются! Все. Проехали! Я забыла, и ты забудь. Кстати, я нашла тебе приличную работу. Ой, не дергайся. Хватит сопли лить, перестраивайся. Помнишь, у меня Лешенька был?
– Был?
– Ну, почему был? Он и сейчас есть. Не цепляйся к словам. У него фирма, нужна переводчица.
– Для работы в офисе? – понимающе хмыкнула Верочка.
– Алле, мадам! Если тебе в супе попалась бледная поганка, то это вовсе не значит, что в лесу нет других грибов! Есть люди, у которых и офисы нормальные, а не жердочки в скворечниках, и работать надо с утра до вечера с перерывами на учебу, и платят они нормально. Вариант проверенный. Тебе надо сменить обстановку, развеяться. Или ты хочешь возобновить работу на старом месте?
Вера вздрогнула и передернулась. Мысль о том, что она еще когда-нибудь может встретить Вову, скользнула по сознанию мерзкой пиявкой, заставив сердце болезненно сжаться.
– Кстати, если хочешь, съездим вместе, морду твоему красавцу расцарапаем?
Верочка, тяжело задышав, замотала головой. Мстить ей не хотелось категорически.
Глава 8
Ярослава Аркадьевна, интуитивно угадав, куда двинется блудная дочь, не дала Верочке повторно излить душу Руслане. Она тайфуном ворвалась в квартиру, предварительно совершенно деморализовав своим напором дремавшую внизу консьержку и едва не раздавив кнопочку звонка.
– Так, пьете! – Она рухнула в кресло и закатила глаза. – А то, что у матери сердечный приступ, никого не волнует! Я обошла все морги и больницы, была в милиции, позорилась перед соседями! Я только что опознавала покойников!!!
– Мама, но я же тебе позвонила, – робко вякнула Верочка, зажатая в угол чувством вины.
– И что? Я должна была тут же успокоиться и заняться своими делами? Ах, все в порядке, теперь можно и поработать! Вот когда у тебя будут свои дети, тогда ты поймешь, каково это – иметь дочь-идиотку!
– Мама, я больше не буду, – вяло извинялась Верочка.
– А где колготки? – Мама внезапно перестала закатывать глаза и сурово ткнула пальцем в босые улики, наряженные в пушистые Русланины тапочки.
– А… ээээ… порвались! Я их выкинула, – заторопилась Вера. Ей было стыдно, поскольку стало ясно, что мама будет ругаться долго и с чувством, а делать это в чужой квартире было неловко. Тем более что мог приехать Гоша, которого Ярослава Аркадьевна, любившая шумные выступления с благодарными зрителями, обязательно привлекла бы к обсуждению морального падения собственной дочери. – Мам, поехали домой.
– Домой? – картинно изумилась мама. – Ты хочешь домой? А как же тебя сюда занесло? Или тебе нечего мне рассказать? Хотя я и так все вижу! Не надо думать, что я слепая или тупая! Мне странно, что у тебя от меня есть тайны!
И тут случился обычный переход от гневного ора к слезам. Верочка к таким поворотам уже привыкла и особо не впечатлялась, а для неподготовленных зрителей такая смена декораций обычно оказывалась шокирующей. Руслана захлопотала над завывавшей Ярославой Аркадьевной, примирительно бормоча, бегая туда-обратно и наполняя комнату запахами валерьянки и корвалола.
Вера знала, что ни при каких обстоятельствах не может пожаловаться маме, поскольку желающая добра родительница где-то в глубине души будет потрясена и расстроена, но с целью предостеречь дочь и предвосхитить ее будущие ошибки вместо сочувствия начнет сотрясать воздух обвинениями и разбирать ситуацию по запчастям, объясняя Вере варианты правильного поведения в каждом конкретном случае. Итогом беседы будет, как обычно, вывод о том, что у всех дети как дети, а у нее не уродилось!
– Я хочу познакомиться с этим ночным кувыркуном, – безапелляционно заявила мама.
Вера сначала покраснела, потом побледнела, беспомощно посмотрев на Руслану.
– Ярослава Аркадьевна, Вере тяжело об этом говорить, – начала Руся скорбным голосом, быстро убрав ногу от Верочкиного пинка. Вера страшно округлила глаза и задергала бровями, отчаянно семафоря подруге и страстно сожалея, что не обладает даром гипноза.
– Тяжело? Можно подумать, я не мать, а ехидна! Неужели есть что-то, чего нельзя сказать маме. Я, между прочим, тоже не Дева Мария и с противоположным полом общалась, так что ничего нового ты мне не расскажешь.
Любой диалог с Ярославой Аркадьевной, всегда стремившейся играть первую скрипку в любом разговоре, давя собеседников громким голосом и пространно рассуждая на отвлеченные темы, был больше похож на затянувшийся монолог с редкими репликами из зала. Зная это, Руслана не дала Ярославе разговориться, весьма невежливо перебив ее спич о материнском понимании в самом начале.
– Вере сейчас как никогда нужна ваша поддержка! Она рассталась с Володей…
– Кха-а-ак! С Вовочкой? С этим замечательным юношей? Да лучшей партии…
– Он женат, – оборвала ее Руслана, опустив тот факт, что Ярослава Аркадьевна вообще знать не знала Вовочку и никогда в глаза его не видела.
– Но, вероятно, он встречался с Верой, потому что любит ее. Может, он собрался разводиться? – Ярослава Аркадьевна никак не могла расстаться с мечтой о зяте-бизнесмене.
– Может, только у него от двух браков четверо детей, – теперь уже Руслане пришлось пнуть Веру, слишком откровенно открывшую рот и выкатившую глаза. – Представляете, какие это алименты?! И хорошо, что Вера вовремя его раскусила!
– Какой ужас! Вера, я так и знала, что ты без мозгов! Вечно ты куда-то вляпываешься! – Виражам мыслей Ярославы Аркадьевны позавидовал бы любой опытный слаломист – она так резко меняла направление разговора и отношение к ситуации, что поспеть за ней было весьма и весьма сложно. – Я всегда знала, что нельзя связываться с первым встречным мужиком из ночного клуба! Туда нормальные люди не ходят! Как можно так легкомысленно относиться к себе. А если ты беременна? Это ему уже все
