безобразия.
За окном птичьим гомоном надрывалось ясное июньское утро. Такое, каким оно бывает лишь в первые часы, когда гул машин еще не заглушает шелеста листьев и счастливого воробьиного чирикания.
– М-м-м, – простонал рыцарь и повернулся на другой бок, предъявив девушке голую накачанную спину.
Не дождавшись активных действий и по легкому храпу поняв, что кавалер благополучно отбыл в царство Морфея, Люда начала осторожно спихивать его с кровати. Через пару минут маневр удался, и Арсений со звуком мокрой тряпки шлепнулся на пол. На пару мгновений повисла тревожная тишина, и Людмила даже успела испугаться, что любимый убился, неудачно приземлившись на паркет.
– Что это было? – недовольная заспанная физиономия приподнялась над кроватью и осовело уставилась на Люду.
Возмутительно, но он и с утра был невозможно красив. Людмила вдруг взволнованно подумала, что сама-то она, вероятно, не так уж хороша. Если мужчину на рассвете вчерашняя щетина украшает, то женщину вчерашний макияж делает намного страшнее, чем она есть на самом деле.
– С добрым утром, – Люда красиво потянулась, слегка отвернувшись.
– Семь утра, – простонал Арсений, не отреагировавший должным образом. – Разве это утро? Это еще практически ночь! Всем спать!
– Кому как, а мне на работу надо, – обиделась Люда, наблюдая, как кавалер проворно вскарабкался на постель и замотался в одеяло.
– Целую. До вечера, рыбка, – пробормотал Арсений и тут же ровно засопел.
«Ладно, может, и к лучшему, – подумала Людмила. – Зубы не чищены, физиономия не умыта, на голове вообще неизвестно что…»
Тут она мельком заглянула в зеркало, мимо которого маршировала в сторону ванной, и отшатнулась. Ершик для мытья посуды рядом с ней выглядел бы куда приличнее.
Пользуясь глубоким сном хозяина, она осмотрела квартиру и осталась довольна. Интерьер демонстрировал вкус, достаток и многогранность интересов Арсения.
– Так вот ты какой, северный олень, – мурлыкнула Людмила, обнаружив на стене одной из комнат огромную фотографию хозяина в обнимку с известным певцом на фоне белоснежных гор. – Горнолыжник, значит…
Через час, посвежевшая, накрашенная и причесанная, она заглянула в спальню:
– Милый, я ухожу!
– Давай, – не открывая глаз, просипел «милый».
Тогда Люда подошла и смачно поцеловала его в небритую щеку. Арсений блаженно улыбнулся и приоткрыл один глаз. Видимо, в накрашенном, причесанном и надушенном варианте Людмила вызвала больше эмоций, так как он выпростал из-под одеяла руки и, продолжая смотреть одним глазом, предложил:
– Иди сюда.
– Да ну тебя, я сейчас опоздаю, – зажеманничала Людмила, мимолетно изумившись и своему тону, и реакции, и поведению.
«Бобруйская художественная самодеятельность», – подумала она, и эта мысль подействовала как ушат холодной воды за шиворот.
– Да подумаешь, – забубнил Арсений и открыл второй глаз. – Все равно я уже проснулся. Что мне теперь, просто так лежать?
Аргумент был неожиданным.
– А ты на работу сходи, – предложила Люда и, хихикнув, вырвалась. – Все, пока! Звони. Я еще не знаю, какие у меня планы на вечер.
– Позвоню, – зевнул Арсений и снова замотался в одеяло. – Дверь захлопни, рыбка!
– Что-то мне это напоминает, – недовольно пробормотала Люда себе под нос. – «Дверь захлопни»!
Всю дорогу она обдумывала мужской эгоизм, Арсения в частности, и свою книгу, призванную перевернуть мир.
Глава 12
И вскоре в книге появилась новая информация:
