догадывался, что слова многозначны, и при переводе это иногда принципиально. Речь шла в основном про какое-то «блокировочное реле». Смысл был непонятен даже по-русски. Пробежав глазами готовый перевод, Юлька задумалась. Насколько она помнила, в переписке, которую ей вчера давал Сергей, ничего подобного не было. Поэтому хотелось надеяться, что некоторая несогласованность в терминологии Нину не насторожит.
Несколько раз проверив и убедившись, что она ничего не перепутала, Юлька отослала письмо Нине, закрыла все окошки и выключила компьютер. Когда она уже надевала дубленку, ее прошиб холодный пот: «А с того ли ящика отправлено письмо?!»
Пришлось опять включать все заново, ждать, пока загрузятся программы и лезть в почту. Трясущимися руками она подтащила мышку к сообщению. «Уфф, – отлегло от сердца. – Все правильно!»
Довольная, Юлька стала быстро собираться. Аню она решила подождать на улице. Даже если придется часик погулять, ничего плохого в этом не было. Она и так не бывает на воздухе, а малышу нужен кислород. Хотя в городе такой воздух, что неизвестно, где лучше: в помещении или вне его.
Уже закрывая дверь, она в очередной раз засомневалась: а действительно ли надо было отправлять именно с этого адреса? Вдруг она неправильно поняла вчера Стаса. Опять в холодном поту, дико нервничая, Юлька ввалилась обратно в приемную. Проклиная все на свете и себя в частности, она стала лихорадочно рыться в ящике стола, пытаясь найти бумажку со вчерашними записями. Ящик был завален новой канцелярией, любезно предоставленной ей работодателями. Карандаши, ручки, маркеры, всевозможные клейкие бумажки, папки, регистраторы – все это было свалено разноцветной кучей в объемистые недра стола. Юлька абсолютно точно помнила, как вчера у нее мелькнула мысль законспектировать краткие рекомендации сисадмина не на жалком листочке для записей, а в ежедневнике. Зная себя, она старалась не пользоваться этими ненадежными квадратиками. Но под рукой обычно всегда оказывались именно такие крохотульки. Ее стол в приемной Валерия Михайловича к концу дня всегда был завален ворохом разнообразных записочек, и она долго и мучительно их сортировала. На мониторе, как правило, не было живого места, окантовка экрана топорщилась пестрыми листочками, которые имели обыкновение отваливаться и теряться. Часть записей уносили на подошвах сотрудники, вечно толкущиеся в приемной в ожидании аудиенции. Другую часть старательно уничтожала уборщица, приходившая в офис часов в пять утра, как доярка на смену. Обычно они пересекались на заключительной стадии уборки, когда Юлька, поскальзываясь на мокром линолеуме, двигалась по коридору к рабочему месту, а Маргарита Константиновна шла навстречу со шваброй, шаркая тапками, и злобно сотрясала воздух жалобами на сотрудников, которые «опять двадцать пять, все угваздали». Никакие уговоры не выбрасывать бумажки, найденные на полу, не помогали.
«А ты не расшвыривай, ты убирай за собой, а не свинячь», – резонно оппонировала уборщица.
Рабочий ежедневник Юлька всегда носила с собой, там были телефоны, адреса и масса нужной информации. Беда была в том, что она никак не могла заставить себя изначально все заносить туда, а не переписывать потом с разноцветных заплаток.
И вот, как всегда, приходилось искать крошечный листочек, вместо того чтобы спокойно посмотреть в ежедневнике. Бумажка нашлась в самом низу ящика, для этого пришлось выгрузить многочисленные канцелярские запасы на стол. Судя по всему, Юлька не ошиблась с отправкой письма. Она опять успокоилась и стала сваливать все обратно. Странно, но гора в ящик не помещалась. Он был уже полон, а на столе еще оставалось несколько регистраторов. Подавив желание сесть сверху и утрамбовать, Юлька еще раз выволокла все на свет божий и снова начала укладывать папки. Когда процесс был успешно завершен, она с отчаянием поняла, что папка с документами для перевода лежит теперь где-то в самом низу. То есть завтра придется опять повторить погрузочно-разгрузочные работы. То-то Нина развлечется. Шипя от злости на себя, Юлька снова принялась все выкладывать…
В это время в одном из кабинетов третьего этажа Вадим с Сергеем, наблюдавшие события в приемной на экране компьютера, пребывали в абсолютном замешательстве. Звука не было, видно было только, как Юлька сердито шевелит губами и производит непонятные манипуляции. Когда она в очередной раз стала раскладывать содержимое ящика по столу, Вадим не выдержал:
– Как думаешь, что это может значить?
– Понятия не имею! – искренне ответил Сергей. – Но какой-то смысл у происходящего определенно есть. Не может же она заниматься этой ерундой просто так!
– Не скажи, – задумчиво протянул Никонов. – Эта может. Схожу-ка я на разведку!
– Ты что, – испугался Сергей, – она же сразу догадается, что за ней следили!
– Да с какой стати? Какая связь? Я же просто зайду за ней и предложу проводить.
– Это будет выглядеть ненатурально.
– Почему?
– Да с чего бы это тебе вдруг проявлять такую заботу?
Вадим немного смутился, а потом честно ответил:
– Я ее вчера уже провожал.
– Ты?!
– Я, – с вызовом подтвердил он.
– Зачем?
– Сам не понимаю, – попытался оправдаться Вадим. – Как будто тянет к ней, понимаешь? Боюсь я за нее, неприспособленная она какая-то, смешная, что ли… И странная…
– Да уж, – с готовностью подтвердил Сергей. – Чего не отнять, того не отнять! – Но на экран посмотрел уже с интересом.
Девушка, пробудившая в Вадиме такой порыв, заслуживала внимания. Заявка была слишком серьезной, такого с его другом еще не случалось. Обычно романы Вадима носили сугубо статистический характер, то есть имена девушек перечислялись через запятую. Со счета Сергей давно сбился. У него так не получалось. Он не завидовал Вадиму, поскольку пустоголовые красотки, с которыми встречался Вад, не представляли особого интереса. Так, только глаз порадовать. Сергей не собирался искать приключений, он был другим. Еще в молодости он составил для себя идеал жены, снабдив его определенными параметрами. С годами этот образ корректировался, но подстроить его под реальную девушку так и не удалось, даже невзирая на отчаянные попытки Сергея, поступившись принципами, некоторые константы из списка достоинств убрать
