сдернула ленту с головы и начала крутить своими пышными кудрями в разные стороны.
Взяв самую высокую ноту, она во всю мощь легких начала выводить мелодию, используя те немногие испанские слова, которые знала. «Aye, aye, no si, no no, no gracias, no mucho». Продолжая крутиться вокруг своей оси, она начала делать движения, как будто вертит несуществующей юбкой, и бросать на Перси игривые взгляды. Он смотрел на нее, открыв рот, пока Байрон продолжал курить, прислонившись спиной к дверному косяку.
Лейн взирал на нее в немом изумлении, которое граничило с недоверием. Когда Эва начала петь и выплясывать по всей хижине, у него мороз пополз по коже. Внешний вид Хантов ни на мгновение не сбил его с толку. Несмотря на их наряды, они были преступниками до мозга костей, причем беглыми преступниками. Непредсказуемые, как гремучие змеи, они могли ужалить в любой момент.
Он смекнул, что Эва пытается отвлечь их внимание, чтобы дать ему возможность освободиться, но он не мог ослабить веревки, стягивающие его запястья. Он смотрел, как она закинула голову, что-то распевая во все горло. Он был поражен почти так же, как тогда, когда она призналась, что на самом деле – танцовщица. А если он был так изумлен, когда узнал правду, то что же о Чейзе говорить? Если его дядюшка продолжает считать, что она заодно с братьями Хант, то он в любую минуту может вломиться сюда, чтобы воздать Эве по заслугам.
Лейн подергал веревку, обвивавшую ее запястья, и попытался кончиками пальцев дотянуться до узла. Эва продолжала крутиться и вертеться, то и дело, поглядывая на него, как будто ожидая, что он в любую секунду может вскочить на ноги. Он отвел глаза, боясь, что ее бешеный танец сейчас вызовет у него приступ истерического хохота. Будто бы между прочим он бросил взгляд на тлеющие угольки в очаге. Если бы он мог подсказать ей разбросать угли по комнате, чтобы дымовая завеса дала им хоть какую-то возможность бежать.
Встретившись с ней глазами, Лейн перевел взгляд на огонь и пристально посмотрел на угли. Было очень мало надежды на то, что она поймет его. Но это лучше, чем ничего.
Закинув голову, Эва провальсировала к противоположному углу комнаты, а потом, чтобы отвлечь внимание Хаитов, снова вернулась назад. Она продолжала распевать во все горло, балансируя на неповрежденной ноге, а другой описывая в воздухе круги. На худой конец, она отвлечет хоть одного из братьев Хант от наблюдения, и в то же время ее вопли должны предупредить Чейза об опасности.
Она, наконец, остановилась, едва переводя дыхание, и согнулась пополам, притворяясь гораздо более уставшей, чем она себя на самом деле чувствовала. Из этого положения она могла видеть Лейна, взгляд которого перепрыгивал с нее на очаг.
– А ты знаешь еще какие-нибудь песни? – Перси горел от нетерпения.
– Знаю ли я еще песни? О, мистер Хант, – простонала она, стараясь привести в порядок дыхание. Она расстегнула две пуговки на блузке и начала обмахиваться ее отворотами. Глаза Перси Ханта тут же устремились на ложбинку, которую она приоткрыла. – Перед вами женщина, чей талант безграничен. Я знаю больше песен, чем звезд на небе.
– Мне мексиканские больше всего нравятся.
– Обещаю вам, что я повторю этот маленький номер снова. А пока, как насчет вальса?
Она начала мурлыкать «Летучую трапецию» и вальсировать по комнате, как будто бы с воображаемым партнером. Поморщившись, с каким-то скучающим видом, Лейн вытянул ноги к очагу, как будто они начали затекать. Не сбившись с ритма, Эва перескочила через него и закружилась в направлении дальней стены, а потом вернулась обратно.
Продолжая стоять возле входной двери, Байрон пробормотал:
– Мне кажется, я вижу какое-то движение вдалеке…
Будто и, не слыша его вовсе, Эва запела чуть-чуть громче. С вычурным поклоном она остановилась перед Перси.
– Вы позволите пригласить вас на танец, мистер Хант?
Этот громила вдруг покраснел, нахмурился, а потом промямлил:
– Я не думаю… я никогда раньше…
– Ну, это же очень просто. А я ведь профессионалка. Что же я за танцовщица буду, если не обучу тебя? – Эва, переборов страх, протянула ему руку, снова бросив взгляд на Лейна, а Перси тем временем сунул револьвер в кобуру и шагнул вперед. Она слегка наклонила голову на бок и одарила Перси Ханта самой чарующей улыбкой. – Ты сказал, что тебе больше всего нравятся мексиканские танцы, вот с них и начнем.
Байрон отвлекся от созерцания окрестностей, его лоб прорезала глубокая морщина.
– Перси, будь я на твоем месте… Перси повернулся к брату и рявкнул:
– Но ты не на моем месте. – Он повернулся обратно к Эве. Она сделала вид, что не заметила проявления звериной стороны его натуры, которая вдруг показалась и так же быстро исчезла. – Что мне надо делать? – поинтересовался он.
– Подними руки вверх, держи их примерно на уровне ушей, и хлопай в ладоши, вот так. – Она изобразила нечто вроде импровизированного фламенко. – И в то же время ты должен выбивать дробь каблуками.
– Я чувствую себя полным идиотом, – пробормотал он, послушно хлопая и подпрыгивая.
– А ты и есть идиот, – огрызнулся Байрон. Лейн демонстративно игнорировал их.
– Ты все делаешь правильно, – приободрила Перси Эва. – Не обращай на него внимания, Перси, милый.
Она сделала глубокий вдох, снова заголосила что-то на скверном испанском, и начала выделывать свои собственные па. Она изгибалась, крутилась волчком, притопывала и щелкала пальцами. Закинув голову назад, она могла видеть Лейна. Он ничего не делал, только пристально смотрел на едва тлеющий огонь в очаге, выложенном из камней.
Очаг. Огонь. Единственное оружие, которое имеется в ее распоряжении.
