окаменевшая. Ее глаза метали молнии.
– Я очень рада, что не связалась с тобой раньше. Да, жизнь Лили не отличалась роскошью, – процедила она сквозь зубы. – Зато моя дочка уже теперь умеет ценить в жизни не богатства и удовольствия, а другие вещи, которые ты просто не способен замечать!
– Не тебе судить, на что я способен, а на что нет! И не тебе одной решать, в чем нуждается наша дочь, – ответил Эдвин. – Она принадлежит не только тебе одной! – Он помолчал. – Я хочу ее увидеть.
Хилари не намеревалась прятать от него Лили. Поэтому тут же кивнула на дверь.
– Пойдем.
В детской царили тепло и спокойствие. Лили сладко спала, залитая прозрачно-серебристым сиянием луны. Ее темные волосы были красиво разбросаны по подушке. Одна ручка лежала под пухлой щекой.
Хилари осталась у двери, а Эдвин тихо приблизился к кроватке, внимательно рассмотрел девочку, обвел изумленным взглядом рассаженных по полкам кукол, игрушечных медведей, зайцев, собак и осторожно вышел.
Не сказав Хилари ни слова, он спустился вниз и замер посередине холла в напряженной, воинственной позе.
– В чем дело? – спросила Хилари, тоже сойдя вниз.
Эдвин метнул в ее сторону злобный взгляд.
– На протяжении целых четырех лет моя дочь росла без отца! – рявкнул он.
– Не ори на меня! – прошипела Хилари. – Ты не имеешь на это никакого права! Если бы ты вел себя по-человечески и не обращался со мной, как с ничтожеством… Если бы ты не сходил с ума из-за своей гордыни, тогда все сложилось бы по-другому! – Она перевела дыхание. – Думаешь, мне доставляло радость сознавать, что у Лили нет отца?
Откуда-то сверху послышался странный звук, и Эдвин насторожился, поднимая голову.
Хилари же, давно привыкшая к роли матери, мгновенно сообразила, в чем дело, и рванула вверх по лестнице.
Лили сидела на краю кровати, свесив ножки вниз, и жалобно хныкала.
Хилари подскочила к ней и прижала к себе.
– Что случилось, золотце мое?
– Меня… задавила машина, – сказала девочка, беспомощно всхлипывая.
Хилари сразу поняла, что недооценила глубину впечатлений, полученных дочерью от сегодняшнего страшного происшествия.
– Нет же, солнышко, – заговорила она успокаивающим тоном. – С тобой все в порядке. Никакая машина тебя не задавила. Это был всего лишь сон. Страшный сон, которого больше нет и никогда не будет.
Лили перестала плакать.
– Тебе нечего бояться, доченька. Я с тобой. – Хилари погладила девочку по голове, наклонилась и поцеловала в лоб. – Укладывайся в кроватку и постарайся опять заснуть. Теперь тебе приснится сказочный замок на берегу красивого озера.
– А я буду принцессой, – добавила Лили.
– Конечно, – ответила Хилари, намереваясь опять уложить ребенка в постель.
Лили разразилась громким кашлем.
6
Эдвин влетел в комнату дочери, как обезумевший. Никогда в жизни ему не доводилось испытывать более мерзкого ощущения, чем страх за здоровье своей малышки, о существовании которой он узнал только лишь сегодня.
Как ни странно, отцовские чувства, едва успев зародиться, уже глубоко сидели в его душе и владели ею. Ему нестерпимо хотелось прижать задыхающуюся от кашля девочку к своей груди, помочь ей, оградить от всех существующих на свете зол, болезней и невзгод.
Он пронаблюдал, как Хилари поспешно достала из выдвижного ящика нечто похожее на ингалятор, как приставила эту штуковину к детскому ротику, и, поняв, что не в состоянии сделать что-либо полезное, спустился вниз, позвонил своему доктору и попросил его приехать.
Потом вернулся в детскую.
Лили уже не кашляла, а Хилари, все еще пребывавшая в напряжении, бормотала ей какие-то ласковые слова и трепала по волосам.
Услышав шаги, она оглянулась.
– С ней уже все в порядке.
Эдвин подошел к кроватке и присел на край.
Лили уставилась на него недоуменно и встревоженно, а Хилари – несколько раздраженно. Ее взгляд красноречиво говорил о том, что его присутствие мешает ей успокаивать ребенка.
– Здравствуй, Лили, – сказал он, не обращая внимания на недовольство Хилари.
– Здравствуй, – осторожно ответила девочка и склонила голову набок.
– Меня зовут Эдвин… Эдвин Айртон. Я твой папа.
Хилари в ужасе округлила глаза.
– Эдвин! Ты с ума сошел! – произнесла она ровным голосом, боясь напугать дочь. – Сообщать ребенку подобные новости вот так, без подготовки, – просто безумие.
– Папа? – переспросила Лили и, отстранившись от матери, пристально и серьезно осмотрела Эдвина. – Ты – мой папа?
Эдвин кивнул и протянул руку.
Лили вложила в нее свою крохотную ручку, напряженно о чем-то размышляя.
Эдвин улыбнулся.
И Лили ответила ему застенчивой улыбкой.
Этот ребенок мой, в этом не может быть сомнений, думал он, разглядывая сидевшее перед собой чудесное создание. Глаза, брови, волосы, овал лица – все в ней явно наше. Только вот слишком она маленькая…
Опыта общения с детьми у него практически не было. Поэтому его немного смущали крохотные размеры девочки.
Наверное, это все из-за болезни, решил он, пораскинув мозгами. Ничего, я займусь ее здоровьем.
Позвонили в дверь, и Хилари вздрогнула. До настоящего момента она не знала, что Эдвин позаботился и об установке звонка.
– Кто это может быть?
– Это врач, – невозмутимо ответил Эдвин. – Встреть его, пожалуйста.
– Ты вызвал врача?
– Пойдешь ко мне на ручки? – спросил Эдвин у Лили и лишь после того, как она с удовольствием забралась к нему на руки, повернулся к Хилари. – Да, я вызвал врача.
– А почему не спросил, хочу ли я его вызывать? – возмущенно спросила Хилари.
Позвонили еще раз.
– Потому что доктор требуется не тебе, а моему ребенку, и я сам вправе решать, нужна ему медицинская помощь или нет, – заявил Эдвин.
Хилари хмыкнула, спустилась вниз и открыла дверь.
Мужчина средних лет в халате и колпаке вежливо поздоровался с ней, прошел в дом и проследовал на второй этаж.
Эдвин поприветствовал его и принялся описывать характер кашля Лили.
– Мне бы хотелось, чтобы вы как следует осмотрели девочку.
Хилари стояла у двери, пораженная. Впервые за три года пришедший к ее дочке врач не заваливал ее ненужными вопросами. Он вообще к ней не обращался, будто она была пустым местом. Все рекомендации и комментарии он выдавал Эдвину, а тот слушал его так, будто знал толк в детских болезнях.
