Когда осмотр закончился, Эдвин сказал доктору, что завтра позвонит ему в офис, и распрощался с ним.
– Хилари вас проводит!
Хилари растерянно моргнула и, пропустив врача вперед, зашагала с ним в холл.
А когда вернулась в детскую, застыла в изумлении: Эдвин лежал на кроватке Лили, согнув в коленях длинные ноги, а Лили мерно посапывала, свернувшись калачиком у него на груди.
– Надеюсь, ты не собираешься оставаться здесь на всю ночь, – пробормотала Хилари приглушенным голосом.
– Почему бы и нет? – еще более тихо спросил Эдвин.
– Тебе ведь неудобно так лежать!
– Главное, что удобно моей дочери, – ответил он.
– Не смеши меня… – начала было Хилари.
Но Эдвин не дал ей возможности закончить фразу.
– Послушай меня внимательно, моя дорогая, – все так же спокойно, боясь потревожить сон Лили, велел он. – С того самого часа, когда мы зачали этого ребенка, нам обоим следовало отодвинуть личные интересы, обиды и желания на второй план. Ты захотела, чтобы все было по-другому. А я просто-напросто ничего не знал… Теперь все должно измениться.
По спине Хилари пробежали мурашки. Она не совсем поняла смысла сказанных им слов, но чувствовала, что они несут в себе угрозу.
Ей вдруг страстно захотелось схватить Лили и убежать с ней далеко-далеко, чтобы не делить ее ни с кем, как раньше.
Ощутив жуткую усталость, она опустилась в кресло напротив кроватки и погрузилась в раздумья.
Конечно, новость о существовании четырехлетней дочери стала для него настоящим потрясением… – подумала она. Поэтому я не должна воспринимать всерьез все, что он мне сегодня наговорил. Ему требуется время, чтобы осознать всю серьезность отцовства… Чтобы понять, насколько это большая ответственность – воспитывать ребенка.
Она прикрыла глаза и посмотрела на спавшую на груди Эдвина дочь.
Их сходство поражало.
– Вы с ней так похожи! – не удержавшись, заметила Хилари.
– Знаю, – ответил Эдвин с нескрываемой злобой. – Эта девочка – представительница старинного рода Айртонов. По твоей милости ни я, ее отец, никто другой из моих родственников, ничего о ней не знали на протяжении целых четырех лет!
– Эдвин, я тебя прошу! – взмолилась Хилари. – Я готова сотню раз повторить тебе, как все получилось. Ты виноват в этом не меньше, чем я.
– Не пытайся свалить вину на меня, – ответил Эдвин.
Хилари раздраженно покачала головой.
– Моя дочь должна была с самого рождения жить достойно и красиво, как и подобает единственной продолжательнице рода, – вновь заговорил Эдвин.
– Материальное благополучие – не самое важное, что нужно человеку! – заявила Хилари. – Лили с первых дней жизни окружала любовь.
– Ты удивительно эгоистична! – презрительно скривив губы, произнес Эдвин. – Тебе, наверное, и в голову не приходило, что, если бы я и мои родственники узнали об этой крошке своевременно, ей досталось бы гораздо больше любви!
– Ты уверен? – мрачно усмехнувшись, спросила Хилари. – Тебе не кажется, что твои родственники постарались бы сжить со свету и меня и моего ребенка? Ведь я – дочь Гилберта Уинтона…
– Никогда не жди от людей худшего, особенно, если ты их совсем не знаешь, – ответил Эдвин.
Хилари охватила тревога.
Уже то хорошо, принялась успокаивать она себя, что он сразу принял Лили. Что они нашли общий язык, ведь моя дочка не со всеми сходится так быстро…
Проснувшись, Хилари с удивлением огляделась по сторонам. Она лежала на кровати в своей комнате в кружевном платье, которое надела вчера вечером, укрытая мягким покрывалом.
Было девять утра.
Наверное, это Эдвин перенес меня сюда, решила она, и поднялась, с разочарованием отмечая, что он с ней не спал.
В комнате Лили было пусто. На смятой постели валялись штаны от ее пижамы. Рубашка лежала на полу.
Хилари спустилась вниз и никого не обнаружила ни в гостиной, ни в кухне, ни в ванной. А выглянув в окно, увидела, что перед домом не стоит машина Эдвина.
Пытаясь побороть в себе легкую панику, она направилась в ванную и встала под прохладный душ.
В голову лезли противоречивые мысли, и отделаться от них было невозможно.
Эдвин страшно сердит на меня, думала она. И это ужасно! Если он так и не попытается поставить себя на мое место, то в будущем нам придется нелегко. Теперь мы навеки связаны ребенком… Неужели отныне мы будем общаться друг с другом исключительно из-за Лили?
Погода в этот день стояла чудесная. Ярко светило солнце, и птицы в саду заливались мелодичными трелями.
Выйдя из душа, Хилари надела легкое шифоновое платье и, не в силах справиться с волнением, принялась нервно расхаживать по гостиной. А услышав звонок в дверь, пулей вылетела в холл.
На пороге стоял Джон Гаррисон.
– Здравствуйте, Хилари, – улыбаясь, поприветствовал он Хилари. – Простите, что не предупредил вас о своем визите. Мне очень захотелось повидаться с Лили. Я принес ей небольшой подарочек.
Хилари приняла от него сверток, положила его на столик, пробормотала слова благодарности и развела руками.
– К сожалению, в данный момент Лили нет дома.
– Тогда позвольте мне побеседовать с вами, – попросил гость. – Уверяю вас, у нас найдется немало тем для разговоров.
Хилари растерянно улыбнулась и пригласила его пройти в гостиную.
– Перво-наперво я должен попросить у вас прощения. Я обманул вас в прошлый раз: зовут меня не Джон Гаррисон, а Говард Айртон. Я – отец Эдвина, – сказал он.
Хилари ахнула.
– Признаюсь и в другом своем грехе: я следил за вами с самого первого дня, когда вы появились в этом коттедже. И сейчас мне очень стыдно.
Хилари быстро воспроизвела в памяти все события, произошедшие в этом доме, и покраснела от стыда, вспомнив бурную ночь с Эдвином.
Неужели и тогда этот Говард шпионил за нами? – подумала она.
– Наверное, мне следует рассказать вам все по порядку. – Говард вздохнул. – В то лето, когда вы стали встречаться с моим сыном, я сильно встревожился. Почему-то подумал, что это безумное увлечение Эдвина не приведет ни к чему хорошему. Я ведь не знал вас. – Он помолчал. По его лицу мелькнула тень. – А после той страшной аварии… Мое к вам отношение превратилось в настоящую ненависть… Как ни совестно в этом сознаваться.
Хилари, заметив, как тяжело отцу Эдвина говорить ей эти слова, поспешно положила ладонь на его плечо.
– Я понимаю ваши чувства. Поверьте: прекрасно понимаю.
Говард посмотрел на нее с благодарностью и продолжил:
– Бабушка моей жены, Мириам, ныне покойная, пыталась объяснить мне, что вы не имеете никакого отношения к тому, что произошло. Она была убеждена, что вы и Эдвин – идеальная пара и мечтала о вашем примирении. Но я не желал прислушиваться к ее мнению.
– Не подумайте, что я пытаюсь оправдать папу или стыжусь его. Но считаю необходимым рассказать вам о нем, – спокойно сказала Хилари. – В тот вечер он сильно поругался с моей мачехой. Она опозорила его перед всеми присутствующими в ресторане людьми и уехала оттуда раньше, взяв такси.
