– Это не для сквайра. Видишь ли, деньги на собаку собирало множество людей, потому что это подарок.
– Кому? |
– Преподобному Дэмпси. Энни говорила, что когда-то у него была гончая, но несколько лет назад пес умер от старости, и вот прихожане решили подарить ему щенка.
– А может, стоит его спросить, хочет ли он собаку?
– Нельзя. Мы должны хранить секрет до воскресенья.
– Только не это! Опять секрет! Что происходит в этом доме?
– О чем ты?
– О том, что кругом одни тайны, и я это чувствую. А ты, Мартин?
Преподобный мистер Дэмпси сидел в гостиной и смотрел в остывший камин. Чело его было омрачено нерадостными думами.
Жена, некоторое время наблюдавшая за ним, отложила в сторону вязание и сказала сочувственным тоном:
– Тебе нет нужды так переживать, Ричард. Никто не ждет от тебя каких-то особенных слов – ты ведь едва знал эту девушку.
– Нет, Верни, я думал не о речи на похоронах бедной Мэг.
– А о чем же?
– Видишь ли, дорогая, это секрет! Впрочем, ты все равно скоро узнаешь, что происходит. Однако я обещал Беринику, что ничего тебе не скажу.
– Уильям тебя об этом просил? – Темные глаза Вероники вспыхнули гневом, а потом затуманились.
Заглянув в глаза жены, пастор беспокойно задвигался в кресле.
– Не надо так на меня смотреть, Верни. У меня мысли путаются. Хочется зацеловать тебя до смерти.
– Этот взгляд должен был внушить страх твоей душе, Ричард Дэмпси.
– Знаю. Но я почему-то не столько пугаюсь, сколько прихожу в возбуждение и хочу любить тебя немедленно.
– Не смей!
– Нет?
– Не сейчас! Скажи лучше, что за секрет?
– Не могу, милая, я обещал мальчику.
– Черт бы тебя побрал!
– И не говори. Но знаешь, я тут подумал – мы могли бы пойти в кухню и выпить с миссис Лэнгтон по чашечке чаю. Как по-твоему, она не очень сейчас занята?
Вероника улыбнулась:
– Ты же знаешь, что она печет хлеб. Я уже чувствую запах!
– Скоро этот восхитительный запах распространится по всему дому и проникнет в конюшню, – подхватил пастор. – И Харви тотчас явится на кухню. Он не знает, что я дал Беринику обещание не посвящать тебя в то, что происходит. Думаю, они с Эли не упустят случая еще разок все обсудить.
– Хочешь сказать, что мистер и миссис Лэнгтон знают секрет, который ты от меня скрываешь?
– Так и есть.
– В таком случае я хочу чаю и свежего хлеба с маслом, – заявила Вероника, поднимаясь. – Идем, муж мой, послушаем, что расскажут хозяйке кухарка и работник.
Миссис Дэмпси подобрала подол светло-зеленого платья и пошла к двери. Муж двинулся следом. Взяв его под руку, она прошептала:
– Перестань улыбаться! Эли и Харви подумают бог знает что!
– Я знаю, что они подумают, – ответил пастор. – Что мы с тобой идем не из гостиной.
– Ричард!
– Да-да, милая! У тебя глаза пылают, как у бешеной кобылицы, а я по-идиотски улыбаюсь и ничего не могу с этим поделать. И раз уж так получилось, почему бы мне не отнести тебя в спальню? Хлеб не скоро остынет.
– Только посмей, Ричард Дэмпси, и ты увидишь, какова я в гневе!
День потихоньку собирался превратиться в вечер, когда темноволосый молодой человек с широкими плечами и ангельским лицом покинул комнату, которую снимал в домике миссис Диринг. Хозяйка провожала постояльца, и, прощаясь, тот небрежно заметил, что друзья ждут его у «Хромого пса». Миссис Диринг, дожившая до семидесяти лет и ни разу не усомнившаяся в том, что люди всегда говорят правду, поверила.
Молодой человек, однако, направился в «Три столба», и пока конюх седлал его коня, ждал, сунув руки в карманы и прислонившись к столбу у ворот. Но даже эта небрежная поза не могла скрыть горделивую осанку и тот особый шик, который выдавал в нем подлинного аристократа.
