представления.
– Улыбнулись, девушки! – прикрикнул Генерал.
Лица девушек озарили ослепительные белозубые улыбки. Сильвия вместе со всеми подчинилась приказу Генерала, не сомневаясь, что ее улыбка скорее напоминает вымученную гримасу.
Танцовщицы кружились по сцене под нехитрую мелодию из нескольких повторяющихся тактов. Выстроившись в ряд перед авансценой, они повернулись спиной к залу и взялись за руки. Сильвия сориентировалась довольно быстро, протянула свои руки Молли и Дженни. По правде сказать, ей очень не хотелось даже прикасаться к Молли.
Танец, напоминавший детскую игру, начинал забавлять Сильвию. Она могла бы исполнить его и в полусне.
Неожиданно для Сильвии девушки громко завизжали «Уиии!». Они наклонились вперед, увлекая за собой ошеломленную Сильвию.
Через минуту – вновь кружились в вальсе по сцене и размахивали палочками. При этом их попки, обращенные к залу, оказались выше их голов.
– В следующий раз повыше зад, Дженни! Повыше! – Генерал отдавал команды девушкам, словно войску на маневрах.
Сильвия пришла в ужас от того, какие телодвижения ей впервые приходится совершать. Снова и снова она вынуждена была вместе со всеми повторять их и визгливо выкрикивать: «Уиии!»
– У тебя почти нет задницы, Сильвия. Немедленно ступай к швее. Пусть она тебе перешьет это платье. – Голос Генерала перекрывал музыку. – Я хочу слышать «Уиии!». Раз-два-три, раз- два-три…
Сильвия вырвала свою руку из цепких пальцев Молли и бросилась прочь со сцены.
Сильвия не отдавала себе отчета, куда она убегает. Одно слово «прочь!» кружилось в ее голове.
Выбежав в полутемный коридор, Сильвия нос к носу столкнулась с Томом Шонесси.
– Так скоро вас утомили танцы, мисс Шапо?
– Трясти задницей… кричать «Уиии!»… – Сильвия беспомощно развела руками, будучи не в силах иначе передать весь ужас, охвативший ее. – Это не танец, мистер Шонесси!
– Движения под музыку, улыбки. – Казалось, Том немного смущен. – Разумеется, это танец. Аза попки и «уиии!», мисс Шапо, публика платит хорошие деньги. А во Франции «танец» означает нечто иное? Ну да, пожалуй, я понимаю, что вы имеете в виду. Боюсь, в Лондоне не найти желающих платить хорошие деньги, чтобы увидеть… – Том сделал паузу, как бы подыскивая нужное слово, – балет. Если это именно то, что вы хотите. Увы, балет не приносит дохода.
Да что он знает о балете!
– В вашем театре есть другая работа? – Сильвия старалась говорить как можно спокойнее. – Чтобы я могла заработать на свое содержание.
Она надеялась, очень надеялась, что он не поймет ее превратно.
Сильвия напрасно беспокоилась. Голова Тома работала в нужном направлении.
– Может быть, вы умеете петь?
– Ну… – Сильвия могла приказать своему голосу следовать за мелодией. Но чаще мелодия вела ее за собой. Тело Сильвии чувствовало музыку лучше, чем голос. – Да. – Это было правдой лишь отчасти.
– Вы поете… хорошо? – Похоже, это его волновало. – Понимаете, мы не хотим отпугнуть публику… гм… изысканным пением. Многие из приходящих сюда мужчин могут послушать сопрано в собственной гостиной. Они приходят в «Белую лилию» для того, чтобы отдохнуть от сопрано, чтобы на время забыть о вечерах, которые они вынуждены проводить в обществе собственных жен.
– Никто и никогда не пригласит меня петь в гостиной, – чистосердечно призналась Сильвия.
– В таком случае вы готовы петь непристойные песни? Сильвия в недоумении моргала.
– Непри… – Ей хотелось рассмеяться. Сильвия подавила смех, заметив, что лицо Тома было вполне серьезно. Он задал конкретный вопрос. Мистер Шонесси – деловой человек. Ему решать, как лучше распорядиться своей собственностью. Согласившись работать в театре, Сильвия стала собственностью Тома Шонесси.
– Да, непристойные песни. Такие, например, как эта. – После короткой паузы Том откинул голову и запел на удивление приятным тенором песенку весьма скабрезного содержания о забавах красотки Нелл и лорда Адера. – Вот непристойная песня. – Том бросил исподлобья взгляд на девушку.
Выражение его лица абсолютно не соответствовало словам песенки, только что прозвучавшей в его исполнении. Сильвия не удержалась, чтобы не съязвить:
– Хорошая песня, но лучше ее исполнять не мне, а вам.
– О, я бы исполнил, – серьезно заверил Том, – если бы кто-то платил деньги за то, чтобы увидеть меня в гриме или в неглиже.
– А вы уверены, что желающих нет? – Эти слова вырвались раньше, чем Сильвия успела подумать. Она пожалела об этом, но, как истинная кокетка, не могла промолчать в подобных обстоятельствах.
Сильвии было чрезвычайно любопытно, что же ответит Том Шонесси.
Том медлил, в упор, с явным удовольствием глядя на Сильвию. Ему понравилась реакция девушки, и он думал, как ответить на этот выпад.
– Я могу спеть французский вариант этой песенки. Меня научил мой друг Анри. Хотите услышать?
– У меня есть выбор?
Том не ответил. Он чуть прикрыл глаза, словно настраиваясь, и запел.
Это была песня о мужчине, страстно желающем овладеть женщиной и придумывающем множество способов любовных ласк. Все для того, чтобы женщина в полной мере получила удовольствие. Песня о безудержной, но прекрасной страсти, а не о забавах Нелл и лорда Адера, для которых годились примитивные штучки.
Как ни шокировало то, о чем пел Том, но звучало это прекрасно.
Сильвию возбуждала страсть, с которой он пел. Каждая частичка ее тела пылала и отзывалась безудержным желанием.
Господи, Сильвия танцевала для королей. Она не могла вспомнить, чтобы когда-то так поддалась страсти мужчины, хотя Сильвия не сомневалась, что этот негодяй сочинил песню на ходу. Том порвал в клочья ее самообладание, разбил, как разбивают кием треугольник бильярдных шаров.
Том довел песню. Тишина заполнила пространство вокруг них. Тишина, подобная той, которая воцаряется в зале с падением тяжелого бархатного занавеса. Заложив руки за спину, Том строго, словно викарий, смотрел на Сильвию. Однако в его глазах поблескивали дьявольские смешинки. Он ждал, что скажет Сильвия.
Сильвия не могла припомнить, чтобы ее когда-нибудь так предательски покидали нужные слова.
– Это… – Сильвия откашлялась, чувствуя подступающий к горлу ком. – Это другая песня, мистер Шонесси.
– Разве? Не та же самая? – Он был само воплощение невинности. – Проклятие, должно быть, Анри ввел меня в заблуждение. Я поговорю с ним. Либо мой французский не столь хорош, как мне кажется.
Сердце Сильвии бешено колотилось.
– Но «хороший» – это не то слово, которое стоит употреблять, говоря о вашем французском, мистер Шонесси.
Сильвии не пришлось долго ждать. Реакция Тома на ее пассаж последовала незамедлительно. Серьезно, словно школьник, старательно решающий арифметическую задачу, Том парировал:
– В таком случае «гадкий». Вы предпочитаете это слово?
Ситуация напоминала исполняемое па-де-де и веселила Сильвию гораздо больше, чем следовало. Девушка рассмеялась, даже не пытаясь сдержаться.
Разумеется, смех только воодушевил Тома.
– Что больше всего понравилось вам в песне, мисс Шапо?
Словно желая защититься, Сильвия отрезала:
– Финал!
Улыбка на лице мужчины становилась, можно сказать, откровенно опасной.
– М-м-м… Возможно, это так. Однако… – В некоторой задумчивости Том слегка дотронулся до ее полыхающей щеки. – Если бы вы только видели, насколько привлекательней становились вы с каждым словом этой песни.
Сильвия оцепенела. Дерзкий, самонадеянный…
Словно очнувшись, Том отвел руку и бросил на Сильвию быстрый, немного смущенный взгляд.
Однако это осторожное прикосновение его пальцев к щеке молнией прожгло все тело девушки.
Последовала неловкая пауза.
– Тем не менее есть о чем подумать, слушая эту песню. Не правда ли, мисс Шапо?
29
– У вас приятный тенор, мистер Шонесси. – Мучительная попытка обозначить дистанцию и вернуть остатки самообладания.
– На самом деле? Прошу прощения. – Разочарование отразилось на лице Тома. – Я предполагал, вы способны оценить любовную лирику. Очевидно, это не так. Я ошибся. Вы сама невинность…
Привлекательное лицо Тома окончательно заворожило Сильвию.
– Я вовсе не такая уж не… Лицо Тома озарила улыбка. – Да?
Сильвия слишком поздно поняла, насколько нелепо защищать свою честь, заявляя, что она вовсе не невинна. Она замолчала, не понимая, как выбраться из этой ловушки.
– М-м-м… Я так не думаю. – Том вынул часы из кармана и небрежно, одним пальцем, открыл крышку. Взглянув на циферблат, он заспешил. Так поднимаются из-за стола, чтобы завершить затянувшуюся трапезу и приступить к неотложным делам. – Что касается вашего дела, мисс Шапо, я не занимаюсь благотворительностью.
Сильвия растерялась:
– Прошу прощения?
– Все очень просто. Либо вы поете неприличные песни на мой выбор, либо танцуете. В противном случае – вы свободны. У вас только три варианта. Да, вы довольно привлекательны. Но вы, полагаю, заметили, что для «Белой лилии» красота – правило, а не исключение. Я мог бы предложить вам другую работу, будь вы попроще.
Сильвия лишилась дара речи. Довольно привлекательна? Совсем недавно она была «красива».
– Это называется «работать», мисс Шапо. Вам незнакомо это понятие?
Груз несправедливости обвинений буквально сдавил ей грудь. Сильвия задохнулась от негодования.
Все, что Сильвия ценила в жизни, – мягкая
