– О, ради Бога! – встала на дыбы Оливия. – Разрешите спросить, мисс, много вы здесь видели вертолетов?
– Нет, но...
– Думаешь, мороженые омары не протухнут? У них тоже есть срок годности! Завтра они запуляют нас тухлыми омарами!
– Я пошутила! Не думаю, что они будут пулять в нас...
– Послушай, у Риса есть хлебцы домашней выпечки и импортный сыр камамбер. Он выделил мне – тсс! – Оливия умолкла, стиснула руку Марни и минуту настороженно к чему-то прислушивалась. Убедившись, что их никто не подслушивает, она склонилась к Марни и шепотом продолжила: – Если станешь моей союзницей, я поделюсь с тобой хлебом и сыром.
– Очень мило, но почему бы тебе не разделить между всеми?
– Ты что, шутишь? На всех не хватит! Послушай, все, что от тебя требуется, – это помочь мне достать из озера алтарь, и ты получишь кусок сыра размером с голову. – Она покосилась на растрепанные волосы Марни. – Я не хочу, чтобы победителем стал Винс! А Рису нипочем не выиграть состязание. Если мы вытащим алтарь, то дождевая вода наша! И еще у нас будет настоящая еда, а не эта фигня с арахисовым маслом! Господи, я за эту гребаную свадьбу миллион с лишним выложила! Неужели они не могли швырнуть нам что-нибудь более съедобное? – посетовала Оливия. – Ну, что скажешь? – спросила она у Марни.
Марни очень хотелось получить дождевую воду. Желание было настолько сильно, что она сказала:
– Хорошо. Только первой мыться пойду я. Мне позарез нужно вымыть голову.
– Конечно! – радостно кивнула Оливия. – Я не возражаю. Приходи, когда будешь готова, и мы объявим, что мы с тобой – одна команда.
– Но... но как же Винс, Илай и Рис?
– Что ты о них волнуешься? Они мужики и могут гораздо дольше не мыться, чем женщины, – беспечно ответила Оливия. – А я не хочу, чтобы от меня разило, как от коровы, когда я вернусь в цивилизацию.
Голубые глаза Оливии светились безумием. Марни на миг усомнилась в правильности своего выбора. Но Оливия уже пробиралась к выходу.
– Вот и хорошо! – бросила она на прощание. – Увидимся в домике.
С этими словами она расстегнула молнию и вылезла из палатки.
В союзе с Оливией не было ничего дурного, но вот одно Оливия упустила из виду: как они достанут алтарь из-под четырех футов воды? Впрочем, ладно, попытка – не пытка. Марни терять нечего. Приняв такое решение, она направилась к выходу. В это же время в палатку зашел Илай.
Марни отшатнулась от него.
– Привет, рыжая, – поздоровался Илай.
– Привет, – ответила она и обдала его ледяным взглядом. Она решила, что хватит быть дурочкой.
– Что делаешь?
– Отдыхаю.
Он кивнул и почесал свою сногсшибательную бородку.
– Послушай, Марни... Я... э-э... должен перед тобой извиниться.
Марни захлопала ресницами. Замечательно! Глупый ковбой снова превратился в умного!
– Правда? – Она с трудом сдерживала улыбку. Он улыбнулся:
– Да.
У него была чертовски обаятельная улыбка. Марни при виде ее всякий раз таяла. Она вся засияла и принялась теребить низ его футболки с длинными рукавами.
– Я знала, что рано или поздно ты поймешь, что я была права.
– Я этого не говорил, – возразил он. – Просто... вчера я сказал нечто, чего говорить не следовало.
– Например?
– Например... – Он вздохнул, провел рукой по волосам и негромко рассмеялся. – Я вовсе не считаю, что ты слишком много разговариваешь.
– О! – Марни была явно польщена этим признанием. – Что ж, очень мило с твоей стороны. Я так и подумала, что ты это сгоряча сказал, потому что я не такая уж болтушка.
– Марни! – Он положил руку ей на колено и стрельнул глазами в область паха.
– Ой! – Она засмеялась, глядя на его большую руку. Жаль, что эта рука лежит на колене, а не в другом месте. – И... это все? – спросила Марни.
– Что – «все»?
– Ну, больше ты ничего не хочешь сказать? – застенчиво спросила она и легонько ткнула его в плечо. – Например, извиниться за то, что ты такой придурок, объяснить, что я наступила на твою больную мозоль, а у тебя и без того были расстроены нервы, поэтому ты и встал на дыбы?
Илай криво усмехнулся:
– Я бы никогда не смог выразить это словами. Да, мне очень жаль, что я такой болван. Я поступил с тобой несправедливо.
– Ну вот, теперь я счастлива. – Марни наклонилась и потерлась носом о его нос. – Ты прощен, –
