Судя по всему, возмущался бы он долго, но тут в разговор опять влез незримый распорядитель.
– Внимание!.. – послышался его напряженный голос. – Заворочался! Просыпается… Полупалов, ваш выход! Малахову и Арчеде – приготовиться…
Все были настолько поражены последней фразой, что даже не сразу опомнились. Затем отражение Василия стремглав кинулось к павильону. Дядя Семен победно и многозначительно покосился на юного коллегу:
– Вот так-то, Егорка! Что я тебе говорил? Посмотрелся в осколок – и готово дело… Видишь? Явился мой соколик.
– А мо-ой? – разочарованно протянул тот.
– А у тебя, стало быть, не вышло. Я ж говорю: раз на раз не приходится…
Отражение # 10
Рабочее зазеркалье теперь ошеломляло ясностью красок и богатством оттенков. Ощущение слоистости пространства – исчезло. Правда, общий бардак в связи с незавершенной уборкой скорее увеличился, чем уменьшился, но это уже был качественно иной бардак. Бардак, внушающий надежду на чистоту и порядок в будущем.
Отразиловка шла в общем и целом без накладок. В унисон. Чуть ли не с порога Василий вкратце поведал гостям о том, что с ним случилось вчера. Рассказ его был выслушан с одобрением.
– Молодец! – гремел, расхаживая по ковру, дядя Семен. – Хвалю! А то помирать он, понимаешь, вздумал!.. А?! Зеркало-то! Смотреть приятно… Глянь, и ковер подмел!..
Счастливый Леонид Витальевич Арчеда лучился улыбкой и все ловил момент, когда ему дадут вставить слово. Атташе-кейс, в котором, надо полагать, ждала своего часа выпивка и закуска, он держал обеими руками перед грудью. Рядышком с изнанкой зеркала из отражения стены выдавалась на манер лепной гипсовой маски праздная физия Егора, с тоской наблюдавшего снаружи за происходящим.
– Значит, говоришь, изловила тебя Томка? – громогласно вопрошал дядя Семен. – Молодец баба! Одобряю! Только так с тобой и можно! А то помирать он вздумал!..
– Да ладно тебе… – пробормотал хозяин. – С чего ты взял-то?..
– С чего? – рявкнул шумный гость. – А кто на Иришкином кресте обещал повеситься? Я те повешусь, козел!.. Правильно, Васька, давай оживай! Какие твои годы!..
Он остановился передохнуть, и в разговор наконец удалось вклиниться Леониду Витальевичу Арчеде.
– Ну, ребятишки, – сказал он, ставя атташе-кейс на стол и предвкушающе потирая ладони. – Считайте, кончились наши черные денечки! Отломили мне в Москве кредит… Сколько – не скажу, не поверите… Приму вас обоих на работу, будете в потолок поплевывать и зарплату получать…
С этими словами он открыл атташе-кейс. Противу ожиданий, там не оказалось ни выпивки, ни закуски. Одни бумаги.
– Да пошел ты нА угол! – немедленно взревел дядя Семен, успевший к тому времени вновь перевести дыхание. – Слыхали мы это все, слыхали! «У меня крыша!.. У меня то, у меня сё!.. Еще два дня – и я хозяин города!..» Бесплатный сыр, знаешь, где бывает?! Ну сколько, блин, можно ловиться на одном и том же? Зуб даю – опять тебя, дурака, подставляют, а ты и рад!..
– Ну, верняк на этот раз, Семен!
– И это слыхали!..
Кто-то тронул сзади Егора за плечо. Он отпрянул от стены и обернулся. Перед ним стояла давешняя незнакомка, та самая, что представилась в прошлый раз Тамарой Истриной.
Левая бровь как бы слегка смазана…
А была ли она смазана у той яростной рыжеватой фурии, что привиделась недавно в осколке зеркала? Этого Егор не помнил.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.
– Он там? – тихо спросила женщина, указав глазами на ртутно-серую стенку павильона, за которой по- прежнему гремел и бушевал трубный глас дяди Семена.
Растерявшись, Егор промычал нечто нечленораздельное.
– А эта?
– Кто?
Бледное личико выразило легкую досаду.
– А то не догадываешься!
– Догадываюсь… – осторожно промолвил Егор. – Все уже догадались…
Он смотрел на нее и не знал, что делать. Если она сейчас двинется к павильону, ее не задержишь. Одно отражение просто пройдет сквозь другое. Вообще такой поступок считается в зазеркалье крайним неприличием, но, раз уж она решила влезть в коробку да еще в облике умершего человека, то, значит, и впрямь готова на все!
– Я-то тебе что сделал? – шепотом спросил он.
Рыженькая взглянула на него с таким недоумением, словно с ней внезапно заговорило отражение колоды карт или стола.
– Ничего.
– Он же зеркало грохнет! А у меня это первое воплощение!
